Он спрятал лошадей по другую сторону холма и вернулся к пещере, но по пути, притаившись за кустарником, окинул взглядом опустевшее поле боя. Насколько он понял, победу одержали напавшие, которые теперь добивали на грязной дороге успевших улизнуть мародеров. Эш еще долго сидел скорчившись в своем укрытии, заставляя себя не расслабляться, несмотря на палящее солнце, насекомых и невыносимую жажду, чтобы не пропустить появление какого-нибудь отставшего всадника или всей банды, которой, возможно, вздумается вернуться за трофеями. Он был почти уверен, что никто из них не заметил ни его, ни Мадди, но не мог рисковать — тем более после того, как своими глазами увидел, что эти бандиты сделали с Грэмами.
Время шло — все было тихо. Когда лес наполнился обычными естественными звуками, Эш понял, что опасность миновала, и поднялся к пещере. Место, где он спрятал лошадей, обеспечивало надежное укрытие. Там он и решил заночевать. Подойдя ко входу в пещеру, он с облегчением увидел, что устроенная им маскировка осталась на месте. Несмотря на всю свою осторожность и бдительность, он все-таки побаивался, что кто-нибудь мог незаметно проскользнуть мимо его наблюдательного пункта и обнаружить Мадди или она сама могла выйти из пещеры и отправиться разыскивать его. Он тихо окликнул ее. Не получив ответа, он подумал, что она, возможно, заснула. Он принялся отбрасывать от входа ветки и окликнул ее чуть громче:
— Мадди, ты меня слышишь? С тобой все в порядке? Когда никто не ответил, ему стало страшно, хотя он знал, что причин бояться нет. Она находится здесь, она не могла уйти.
— Мадди, не бойся. Их уже нет. Мы теперь в безопасности.
Молчание.
Его бросило в дрожь. Откинув последнюю ветку, он опустился на колени возле входа. Сначала он не мог ничего разглядеть, потом, когда глаза немного привыкли к темноте, он заметил ее, свернувшуюся в маленький комочек у дальней стены пещеры. Он снова позвал ее, но она не ответила. Он прикоснулся к ней рукой: тело было совсем холодным.
Он крепко обнял ее и вытащил на солнце. Взглянув ей в лицо, он замер от ужаса: губы у нее были белые как мел, в широко раскрытых глазах застыл ужас. Он осторожно прикоснулся к ее лицу, но она, очевидно, даже не почувствовала.
— Мадди, ради Бога, скажи что-нибудь… Она, кажется, даже не слышала его.
В голове у него проносились десятки мыслей — одна ужаснее другой: ядовитые змеи, пауки, какие-нибудь неизвестные жалящие насекомые, удушье… На какой-то страшный миг ему показалось, что она не дышит. Дрожащими пальцами он попытался нащупать пульс и, кажется, уловил слабое биение. Расстегнув верхние пуговицы лифа, он легонько встряхнул ее, потом хлопнул по щеке.
— Мадди. Боже мой, Мадди… — Он сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе, как будто стараясь перелить в нее свою силу. — Мадди, прошу тебя… — Он в отчаянии крепко зажмурил глаза и прошептал: — Прошу тебя…
Ее тело вздрогнуло, она еле слышно вздохнула и прошептала:
— Так темно… так темно и тесно…
Эш затаил дыхание. Он вспомнил ужасную историю о поездке на корабле, которую Мадди рассказала ему, и ее напряженный, почти истерический голос, когда она сказала:
«Там было так тесно и темно, и я не могла дышать. Я не могу забыть. Ты понимаешь? Я не могу забыть!»
Он пристально взглянул на нее. Глаза ее были закрыты, пальцы слабо цеплялись за его рубашку, дыхание было прерывистым.
— Ах, любовь моя, что я с тобой сделал? — Он быстро поднял ее и отнес туда, где предполагал расположиться на ночлег.
С помощью сетки от москитов он устроил для нее подобие палатки и заботливо уложил ее. Водой из ручья он вымыл ей лицо и руки, потом укрыл одеялом — она все еще дрожала. Он снял с нее туфли и чулки и осмотрел ноги; отыскивая следы возможных укусов. Было бы проще, если бы он обнаружил какую-нибудь понятную причину ее состояния. Но он догадывался, что причина заключается в чем-то другом и помочь в этом он бессилен. Она едва ли сознавала, что он делает; не открывая глаз, она дышала поверхностно и прерывисто. Эш с ужасом думал о том, что ей, по-видимому, пришлось вынести, оставшись на несколько часов замурованной в пещере. Какие ужасные воспоминания всколыхнулись в ее памяти, пока он отсутствовал и не мог защитить ее? Как он мог поступить с ней так бездумно, так жестоко?
Сделав, наконец, все возможное, чтобы ей было удобно, он приподнял сетку от москитов и уселся рядом с ней. Он держал ее за руку, гладил по голове, чувствуя себя беспомощным и мучаясь угрызениями совести.
— Прости меня, любовь моя, — прошептал он.
Голос Эша дошел до сознания Мадди откуда-то издалека, словно луч света в кромешной тьме. Незадолго до того, как опустилась тьма, она почувствовала, что попалась в ловушку и задыхается. Вот если бы ей только удалось найти Эша, тогда бы снова стало светло, чисто, и она смогла бы дышать свежим воздухом, и солнце светило бы ей в глаза.
— Эш… — неуверенно произнесла она.
— Я здесь, Мадди. Я рядом.
Это был его голос, и он вселял надежду. Она чувствовала, что ее обнимает его теплая рука, а пальцы прикасаются к ее щеке.
— Эш… — Это был Эш. Эш теперешний, а не тот, который был раньше. И когда он был рядом, ей ничто не могло угрожать. Это его чистое лицо, осунувшееся от напряжения и беспокойства; его глаза, потемневшие от тревоги. С огромным усилием она сделала вдох, вырываясь из паутины прошлого, и крепко обняла его. — Эш!
Это его теплое тело, сильные твердые мускулы. Ее руки лежали на его широких надежных плечах, щетина, появившаяся на подбородке, касалась ее лица, а его мужской запах — от него пахло солнцем и кожей — снова наполнял ее жизнью.
— Никогда, — шептала она, прижимаясь к нему, — никогда не заставляй меня возвращаться туда. Не оставляй меня одну.
— Никогда, любовь моя. Никогда я не сделаю этого.
— Я ждала, а тебя все не было… и было так темно. Я не могла…
— Я знаю. Все прошло и никогда не повторится. Я тебе обещаю.
Она в отчаянии провела руками по его спине, судорожно прижимая его к себе и набираясь силы от его надежной прочности.
— Не отпускай меня, — шептала она. — Держи меня.
— Не отпущу. Я рядом.
Их лица находились близко друг от друга, их прерывистое дыхание смешалось, она прижалась к нему губами, словно для того, чтобы его слова проникали внутрь, насыщая ее. Она пробовала его на вкус, впитывала его и не могла насытиться. Когда он немного отстранился, она сцепила руки за его спиной и удержала его, не в силах отпустить.
— Мадди!
Она услышала свое имя, произнесенное почти шепотом, почувствовала его горячее дыхание, заметила, как затуманились его глаза, но прочесть, что за чувство отразилось на его лице, не смогла. Она просто прижалась к нему еще крепче, спрятала лицо на его груди и раскрыла губы, чтобы попробовать на вкус кожу на его горле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Время шло — все было тихо. Когда лес наполнился обычными естественными звуками, Эш понял, что опасность миновала, и поднялся к пещере. Место, где он спрятал лошадей, обеспечивало надежное укрытие. Там он и решил заночевать. Подойдя ко входу в пещеру, он с облегчением увидел, что устроенная им маскировка осталась на месте. Несмотря на всю свою осторожность и бдительность, он все-таки побаивался, что кто-нибудь мог незаметно проскользнуть мимо его наблюдательного пункта и обнаружить Мадди или она сама могла выйти из пещеры и отправиться разыскивать его. Он тихо окликнул ее. Не получив ответа, он подумал, что она, возможно, заснула. Он принялся отбрасывать от входа ветки и окликнул ее чуть громче:
— Мадди, ты меня слышишь? С тобой все в порядке? Когда никто не ответил, ему стало страшно, хотя он знал, что причин бояться нет. Она находится здесь, она не могла уйти.
— Мадди, не бойся. Их уже нет. Мы теперь в безопасности.
Молчание.
Его бросило в дрожь. Откинув последнюю ветку, он опустился на колени возле входа. Сначала он не мог ничего разглядеть, потом, когда глаза немного привыкли к темноте, он заметил ее, свернувшуюся в маленький комочек у дальней стены пещеры. Он снова позвал ее, но она не ответила. Он прикоснулся к ней рукой: тело было совсем холодным.
Он крепко обнял ее и вытащил на солнце. Взглянув ей в лицо, он замер от ужаса: губы у нее были белые как мел, в широко раскрытых глазах застыл ужас. Он осторожно прикоснулся к ее лицу, но она, очевидно, даже не почувствовала.
— Мадди, ради Бога, скажи что-нибудь… Она, кажется, даже не слышала его.
В голове у него проносились десятки мыслей — одна ужаснее другой: ядовитые змеи, пауки, какие-нибудь неизвестные жалящие насекомые, удушье… На какой-то страшный миг ему показалось, что она не дышит. Дрожащими пальцами он попытался нащупать пульс и, кажется, уловил слабое биение. Расстегнув верхние пуговицы лифа, он легонько встряхнул ее, потом хлопнул по щеке.
— Мадди. Боже мой, Мадди… — Он сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе, как будто стараясь перелить в нее свою силу. — Мадди, прошу тебя… — Он в отчаянии крепко зажмурил глаза и прошептал: — Прошу тебя…
Ее тело вздрогнуло, она еле слышно вздохнула и прошептала:
— Так темно… так темно и тесно…
Эш затаил дыхание. Он вспомнил ужасную историю о поездке на корабле, которую Мадди рассказала ему, и ее напряженный, почти истерический голос, когда она сказала:
«Там было так тесно и темно, и я не могла дышать. Я не могу забыть. Ты понимаешь? Я не могу забыть!»
Он пристально взглянул на нее. Глаза ее были закрыты, пальцы слабо цеплялись за его рубашку, дыхание было прерывистым.
— Ах, любовь моя, что я с тобой сделал? — Он быстро поднял ее и отнес туда, где предполагал расположиться на ночлег.
С помощью сетки от москитов он устроил для нее подобие палатки и заботливо уложил ее. Водой из ручья он вымыл ей лицо и руки, потом укрыл одеялом — она все еще дрожала. Он снял с нее туфли и чулки и осмотрел ноги; отыскивая следы возможных укусов. Было бы проще, если бы он обнаружил какую-нибудь понятную причину ее состояния. Но он догадывался, что причина заключается в чем-то другом и помочь в этом он бессилен. Она едва ли сознавала, что он делает; не открывая глаз, она дышала поверхностно и прерывисто. Эш с ужасом думал о том, что ей, по-видимому, пришлось вынести, оставшись на несколько часов замурованной в пещере. Какие ужасные воспоминания всколыхнулись в ее памяти, пока он отсутствовал и не мог защитить ее? Как он мог поступить с ней так бездумно, так жестоко?
Сделав, наконец, все возможное, чтобы ей было удобно, он приподнял сетку от москитов и уселся рядом с ней. Он держал ее за руку, гладил по голове, чувствуя себя беспомощным и мучаясь угрызениями совести.
— Прости меня, любовь моя, — прошептал он.
Голос Эша дошел до сознания Мадди откуда-то издалека, словно луч света в кромешной тьме. Незадолго до того, как опустилась тьма, она почувствовала, что попалась в ловушку и задыхается. Вот если бы ей только удалось найти Эша, тогда бы снова стало светло, чисто, и она смогла бы дышать свежим воздухом, и солнце светило бы ей в глаза.
— Эш… — неуверенно произнесла она.
— Я здесь, Мадди. Я рядом.
Это был его голос, и он вселял надежду. Она чувствовала, что ее обнимает его теплая рука, а пальцы прикасаются к ее щеке.
— Эш… — Это был Эш. Эш теперешний, а не тот, который был раньше. И когда он был рядом, ей ничто не могло угрожать. Это его чистое лицо, осунувшееся от напряжения и беспокойства; его глаза, потемневшие от тревоги. С огромным усилием она сделала вдох, вырываясь из паутины прошлого, и крепко обняла его. — Эш!
Это его теплое тело, сильные твердые мускулы. Ее руки лежали на его широких надежных плечах, щетина, появившаяся на подбородке, касалась ее лица, а его мужской запах — от него пахло солнцем и кожей — снова наполнял ее жизнью.
— Никогда, — шептала она, прижимаясь к нему, — никогда не заставляй меня возвращаться туда. Не оставляй меня одну.
— Никогда, любовь моя. Никогда я не сделаю этого.
— Я ждала, а тебя все не было… и было так темно. Я не могла…
— Я знаю. Все прошло и никогда не повторится. Я тебе обещаю.
Она в отчаянии провела руками по его спине, судорожно прижимая его к себе и набираясь силы от его надежной прочности.
— Не отпускай меня, — шептала она. — Держи меня.
— Не отпущу. Я рядом.
Их лица находились близко друг от друга, их прерывистое дыхание смешалось, она прижалась к нему губами, словно для того, чтобы его слова проникали внутрь, насыщая ее. Она пробовала его на вкус, впитывала его и не могла насытиться. Когда он немного отстранился, она сцепила руки за его спиной и удержала его, не в силах отпустить.
— Мадди!
Она услышала свое имя, произнесенное почти шепотом, почувствовала его горячее дыхание, заметила, как затуманились его глаза, но прочесть, что за чувство отразилось на его лице, не смогла. Она просто прижалась к нему еще крепче, спрятала лицо на его груди и раскрыла губы, чтобы попробовать на вкус кожу на его горле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76