А на нас уже извели яду порядочное количество, простой человек на его стоимость может жить несколько лет. Наш враг богатый.
– Нам от этого не легче! – буркнула Жаккетта, оглаживая забеспокоившуюся козу. – А вот ты знаешь, из чего может быть сделан яд, который они на головни насыпали?
– Я знаю несколько ядов, которые делают воздух отравленным. Наверное, это один из таких ядов.
– Ну и какой?
– Очень опасный яд можно сделать, если смешать сок луковицы нарцисса и сок растения гашиш.
– Неужели он такой простой? – удивилась Жаккетта.
– Нет. Это основа. Там много надо делать.
– А еще?
– Вот хороший яд, – прищурился Абдулла. – Берешь крокодила, заставляешь его много писать.
– Что делать? – не поняла Жаккетта.
– Писать, – пояснил Абдулла, – Мо-читъ-ся. А потом топишь крокодила в этой моче, что он написал. Кладешь в сосуд из красной меди, закапываешь на дне колодца и ждешь, пока народившийся месяц станет полной луной. Потом наливаешь три части кунжутного масла на одну часть фиалкового масла. И варишь. Потом добавляешь смолу, деготь, жир от рыбы. Потом заставляешь верблюда много писать. И варишь крокодила со всей этой приправой в моче верблюда. Не яд – чистая смерть!
– Да тут сам уписаешься, пока всех этих тварей писать заставишь! – возмутилась сложностью рецепта Жаккетта. – А крокодил еще покусает, чего доброго!
– Вот почему яд делает мастер. И яд дорого стоит! – засмеялся Абдулла. – Будем питать надежду, что денег у врага не так много. Я видел, лепешки уже готовы. Мужчины идут кушать. Давай молоко!
Жаккетта отдала ему молоко, а сама осталась при козе. Женщины ведь едят во вторую очередь…
И где же сейчас бедолага Масрур, который пичкал ее сладостями с утра до ночи?! Эх, какая райская все-таки была жизнь! Золотая!
После ядовитых атак противник некоторое время людей шейха не тревожил. Не то деньги на яд кончились, не то крокодил писать не хотел.
Пользуясь затишьем, Жанна решила поучаствовать в хозяйственной деятельности и поруководить стиркой своего платья.
Жаккётта безропотно договорилась с Абдуллой о том, что его невольница даст госпоже на время одежду, и что можно брать воду из колодца.
Жанна с видом глубокого отвращения облачилась в шаровары и рубаху. И поняла, насколько приятнее в здешнем климате такая одежда. Сохраняя выражение страдания от необходимости носить одежды дикарей, она принялась прикидывать, как бы остаться в ней подольше и не отдавать обратно, когда золотистое платье высохнет.
Несмотря на ее ценные указания, Жаккетте удалось вернуть платью первоначальную чистоту.
В разгар великой стирки к осажденным прибыл парламентер от нападающих. Это был неприметный человек в европейской одежде. Вдобавок к этому он не говорил по-арабски. Или не хотел говорить. По-французски тоже. После длительных объяснений у ворот обнаружилось, что он говорит по-итальянски. Услышав знакомый язык, Жанна предложила нубийцу услуги толмача.
У Абдуллы было сильное искушение послать и странного парламентера, и «французскую принцессу» в место, куда водят ишаков на случку. Но доводы разума взяли верх над чувствами.
– Хорошо, я буду говорить с этим иноземцем! – сказал он. – Хотя я не. думаю, что человек, который послал его, имеет большой ум. Я все равно узнаю, кто он, даже если на переговоры придет одноногий великан из билад ас-Судан, который спит, накрываясь своим ухом. Что хочет его хозяин?
– Люди, пославшие меня, – переводила слова человека Жанна, – хотят завершить это затянувшееся дело миром. Они не хотят больше крови. Разве не принесли посланцы Аллаха слово мира на эти земли?
– Что Хочет его хозяин? – опять повторил Абдулла, тяжело глядя на посредника нападающих.
– Они предлагают вам жизнь в обмен на деньги, которые находятся у вас. Если вы отдадите деньги, они уйдут с миром.
– Я так не думаю! – спокойно уронил Абдулла.
– Это будет хороший обмен для вас. Люди с Той стороны сделали главное дело, и ваши жизни им не нужны, – говорил устами Жанны парламентер. – Но деньги они получат в любом случае. Так стоят ли чужие сокровища таких усилий?
– Ты иди с миром! – послал Абдулла парламентера. – И передай: нет. Если ты придешь еще раз, мои люди убьют тебя. Все.
А когда посланец ушел, Абдулла сказал, выразительно глядя в сторону Жанны:
– Пусть ни в чьей голове не родится мысль, что можно найти и отдать деньги. Это будет плохая идея. Вредная для жизни.
Он угадал: Жанна уже подумывала, не договориться ли с осаждающими за счет пиратских денег? Ведь, когда воины отбивают очередной приступ, можно поискать сокровища, Абдулла не мог их далеко спрятать. У людей шейха свои счеты с его убийцами, Жанне с ними все равно не по пути. Хитрый нубиец пресек эту интересную задумку на корню. У-у, бестия темнокожая!
А Абдулла размышлял, почему посланец говорил по-итальянски? Чьи же интересы пересеклись на караванных путях, от контроля которых отстранили племя шейха?
Глава XIX
Чем дальше, тем жарче. Мудрая мысль, не правда ли? Главное, оригинальная. Но она соответствовала действительности. Это относилось к погоде.
– Ну, где же твои пираты? – ныла Жаккетта в спину Абдулле.
Ей так хотелось ощутить на лице дуновение ветерка вместо неподвижного изнуряющего зноя, стоявшего в их глиняном дворе-колодце. Даже на крышу, где хоть какое-то движение воздуха можно почувствовать, из-за запрета нубийца выбраться нельзя.
– А может, они здесь и не появятся?
– Почему ты так решила? – устало спросил Абдулла.
– Но сколько же можно сидеть! Им, наверное, эти деньги больше не нужны, раз они их шейху отдали! Они думают: «Это ваши дела!» и к нам не собираются!
– Не болтай глупые слова! Ты просто никогда не имела даже сотой доли таких денег и поэтому говоришь ерунду!
– Не имела и неплохо жила! – огрызнулась Жаккетта.
– Они обязательно придут! – твердо сказал Абдулла.
– А может, гонец не добрался? Лошадь захромала? – придумала новую причину Жаккетта.
– Это отличный берберский конь. Он стоит двадцать черных невольников! Почему он должен хромать? Не сочиняй, Хабль аль-Лулу.
– Ну почему тогда никого нет?! – взвыла Жаккетта. – Ну почему?!
Абдулла не отреагировал. – Жаккетта попыталась зайти с другой стороны:
– Давай еще пошлем гонца!
– Кого?
– Ну-у… кого-нибудь. Да я пойду, если надо! – предложила она.
– Ты решила закончить жизнь?
– Я незаметно!
– И куда ты пойдешь? – поинтересовался Абдулла.
– Куда надо, туда и пойду! – разозлилась Жаккетта. – Хоть что-то сделаю. А то свихнусь.
– Не свихнешься! – отмахнулся от нее Абдулла. – Чтобы свихнуться, надо иметь голову на плечах!
– Ну и ладно! – надулась Жаккетта. – Я как лучше, а меня же и обижают!
– Мы будем ждать. Сколько надо. Потерпи, Хабль аль-Лулу! – чуть смягчился Абдулла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Нам от этого не легче! – буркнула Жаккетта, оглаживая забеспокоившуюся козу. – А вот ты знаешь, из чего может быть сделан яд, который они на головни насыпали?
– Я знаю несколько ядов, которые делают воздух отравленным. Наверное, это один из таких ядов.
– Ну и какой?
– Очень опасный яд можно сделать, если смешать сок луковицы нарцисса и сок растения гашиш.
– Неужели он такой простой? – удивилась Жаккетта.
– Нет. Это основа. Там много надо делать.
– А еще?
– Вот хороший яд, – прищурился Абдулла. – Берешь крокодила, заставляешь его много писать.
– Что делать? – не поняла Жаккетта.
– Писать, – пояснил Абдулла, – Мо-читъ-ся. А потом топишь крокодила в этой моче, что он написал. Кладешь в сосуд из красной меди, закапываешь на дне колодца и ждешь, пока народившийся месяц станет полной луной. Потом наливаешь три части кунжутного масла на одну часть фиалкового масла. И варишь. Потом добавляешь смолу, деготь, жир от рыбы. Потом заставляешь верблюда много писать. И варишь крокодила со всей этой приправой в моче верблюда. Не яд – чистая смерть!
– Да тут сам уписаешься, пока всех этих тварей писать заставишь! – возмутилась сложностью рецепта Жаккетта. – А крокодил еще покусает, чего доброго!
– Вот почему яд делает мастер. И яд дорого стоит! – засмеялся Абдулла. – Будем питать надежду, что денег у врага не так много. Я видел, лепешки уже готовы. Мужчины идут кушать. Давай молоко!
Жаккетта отдала ему молоко, а сама осталась при козе. Женщины ведь едят во вторую очередь…
И где же сейчас бедолага Масрур, который пичкал ее сладостями с утра до ночи?! Эх, какая райская все-таки была жизнь! Золотая!
После ядовитых атак противник некоторое время людей шейха не тревожил. Не то деньги на яд кончились, не то крокодил писать не хотел.
Пользуясь затишьем, Жанна решила поучаствовать в хозяйственной деятельности и поруководить стиркой своего платья.
Жаккётта безропотно договорилась с Абдуллой о том, что его невольница даст госпоже на время одежду, и что можно брать воду из колодца.
Жанна с видом глубокого отвращения облачилась в шаровары и рубаху. И поняла, насколько приятнее в здешнем климате такая одежда. Сохраняя выражение страдания от необходимости носить одежды дикарей, она принялась прикидывать, как бы остаться в ней подольше и не отдавать обратно, когда золотистое платье высохнет.
Несмотря на ее ценные указания, Жаккетте удалось вернуть платью первоначальную чистоту.
В разгар великой стирки к осажденным прибыл парламентер от нападающих. Это был неприметный человек в европейской одежде. Вдобавок к этому он не говорил по-арабски. Или не хотел говорить. По-французски тоже. После длительных объяснений у ворот обнаружилось, что он говорит по-итальянски. Услышав знакомый язык, Жанна предложила нубийцу услуги толмача.
У Абдуллы было сильное искушение послать и странного парламентера, и «французскую принцессу» в место, куда водят ишаков на случку. Но доводы разума взяли верх над чувствами.
– Хорошо, я буду говорить с этим иноземцем! – сказал он. – Хотя я не. думаю, что человек, который послал его, имеет большой ум. Я все равно узнаю, кто он, даже если на переговоры придет одноногий великан из билад ас-Судан, который спит, накрываясь своим ухом. Что хочет его хозяин?
– Люди, пославшие меня, – переводила слова человека Жанна, – хотят завершить это затянувшееся дело миром. Они не хотят больше крови. Разве не принесли посланцы Аллаха слово мира на эти земли?
– Что Хочет его хозяин? – опять повторил Абдулла, тяжело глядя на посредника нападающих.
– Они предлагают вам жизнь в обмен на деньги, которые находятся у вас. Если вы отдадите деньги, они уйдут с миром.
– Я так не думаю! – спокойно уронил Абдулла.
– Это будет хороший обмен для вас. Люди с Той стороны сделали главное дело, и ваши жизни им не нужны, – говорил устами Жанны парламентер. – Но деньги они получат в любом случае. Так стоят ли чужие сокровища таких усилий?
– Ты иди с миром! – послал Абдулла парламентера. – И передай: нет. Если ты придешь еще раз, мои люди убьют тебя. Все.
А когда посланец ушел, Абдулла сказал, выразительно глядя в сторону Жанны:
– Пусть ни в чьей голове не родится мысль, что можно найти и отдать деньги. Это будет плохая идея. Вредная для жизни.
Он угадал: Жанна уже подумывала, не договориться ли с осаждающими за счет пиратских денег? Ведь, когда воины отбивают очередной приступ, можно поискать сокровища, Абдулла не мог их далеко спрятать. У людей шейха свои счеты с его убийцами, Жанне с ними все равно не по пути. Хитрый нубиец пресек эту интересную задумку на корню. У-у, бестия темнокожая!
А Абдулла размышлял, почему посланец говорил по-итальянски? Чьи же интересы пересеклись на караванных путях, от контроля которых отстранили племя шейха?
Глава XIX
Чем дальше, тем жарче. Мудрая мысль, не правда ли? Главное, оригинальная. Но она соответствовала действительности. Это относилось к погоде.
– Ну, где же твои пираты? – ныла Жаккетта в спину Абдулле.
Ей так хотелось ощутить на лице дуновение ветерка вместо неподвижного изнуряющего зноя, стоявшего в их глиняном дворе-колодце. Даже на крышу, где хоть какое-то движение воздуха можно почувствовать, из-за запрета нубийца выбраться нельзя.
– А может, они здесь и не появятся?
– Почему ты так решила? – устало спросил Абдулла.
– Но сколько же можно сидеть! Им, наверное, эти деньги больше не нужны, раз они их шейху отдали! Они думают: «Это ваши дела!» и к нам не собираются!
– Не болтай глупые слова! Ты просто никогда не имела даже сотой доли таких денег и поэтому говоришь ерунду!
– Не имела и неплохо жила! – огрызнулась Жаккетта.
– Они обязательно придут! – твердо сказал Абдулла.
– А может, гонец не добрался? Лошадь захромала? – придумала новую причину Жаккетта.
– Это отличный берберский конь. Он стоит двадцать черных невольников! Почему он должен хромать? Не сочиняй, Хабль аль-Лулу.
– Ну почему тогда никого нет?! – взвыла Жаккетта. – Ну почему?!
Абдулла не отреагировал. – Жаккетта попыталась зайти с другой стороны:
– Давай еще пошлем гонца!
– Кого?
– Ну-у… кого-нибудь. Да я пойду, если надо! – предложила она.
– Ты решила закончить жизнь?
– Я незаметно!
– И куда ты пойдешь? – поинтересовался Абдулла.
– Куда надо, туда и пойду! – разозлилась Жаккетта. – Хоть что-то сделаю. А то свихнусь.
– Не свихнешься! – отмахнулся от нее Абдулла. – Чтобы свихнуться, надо иметь голову на плечах!
– Ну и ладно! – надулась Жаккетта. – Я как лучше, а меня же и обижают!
– Мы будем ждать. Сколько надо. Потерпи, Хабль аль-Лулу! – чуть смягчился Абдулла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74