Как только ее муж появился в комнате, Элисон тотчас же повеселела. Она ни минуты не была спокойна: все суетилась, вертелась, смеялась, пытаясь завладеть его вниманием. Ей так мало было нужно от него: улыбка, кивок головы — вот все, что ей требовалось. Сару злило, как небрежно, бездумно он оделял свою жену этими знаками внимания, как будто она была ребенком, желания которого так легко удовлетворить.
Саре вспомнилось лицо той девочки, которая с радостью посещала Брэмфильд столько лет назад. Она любила Ричарда, и отец купил ей его, заманив миром, о котором тот мечтал.
Сейчас то же самое бледное, исполненное решимости лицо обращено к Ричарду, оно с готовностью смеется той лихой песенке, которую он исполняет. И создается впечатление, что она до сих пор не верит, что получила его в подарок.
Но стоило взгляду Ричарда покинуть жену, как лицо ее поникало, на нем появлялись морщины, атлас цвета зимородка превращался просто в оперение встревоженно порхающей, беспокойной птицы. Элисон больна, решила Сара, и утомлена! Ее разговор об интересе к фермерскому делу — просто попытка скрыть растерянность перед лицом новой жизни, в которую ее вверг Ричард. Она не решалась перестать болтать или смеяться, чтобы только не дать ему заметить, что ее нежная младенческая кожа начинает плотно обтягивать лицо и что вокруг рта появляются морщины. Сара пришла в ужас от мысли, неожиданно пришедшей ей на ум: Элисон боится! Она боится наскучить Ричарду!
Она следила, как Элисон быстро перебирает клавиши и говорит со смехом:
— А теперь, Ричард, — мой романс!
Он бросил на нее отсутствующий, безразличный взгляд, который скользнул по ней, не задержавшись.
— Конечно, любовь моя.
Он повернулся и посмотрел прямо на Сару, пережидая вступление.
«Меня пьянят твои глаза…»
Сара вся напряглась и похолодела. «Только Ричард способен на это, — подумала она сердито. — Только он способен петь другой женщине песню, которая принадлежит его жене, петь и не обращать внимания на то, что творит».
Казалось, все глаза в комнате проследили за его взглядом. Щеки Сары горели от стыда и гнева, а также от ощущения вины за свою невольную любовь.
Сара отложила гребенку и прислушалась к последним словам, которыми обменивались за дверью ее муж и Джеймс Райдер.
Эндрю шумно вошел в спальню, уютно освещенную свечами. Волосы его были растрепаны, он был в приподнятом настроении, которое обычно имел к концу удачного в коммерческом отношении дня.
Он направился прямо к Саре, расчистил на туалетном столике место для своего подсвечника. Затем он наклонился и поцеловал ее в лоб. Она уловила его возбуждение в том, как крепко он ухватил ее за плечи.
Он засмеялся, глядя на нее.
— Успешный вечер, любимая?
Она избегала его взгляда.
— Успешный вечер?.. Я… Ты серьезно полагаешь, что вечер был успешным?
— Ну, они же все-таки пришли, а? Никакого там отказа со стороны Элисон в связи с недомоганием в последнюю минуту, как я, честно признаться, опасался. На обед нельзя пожаловаться. Нигде во всей колонии им не найти стола лучше. Что же до вин… Немногие в Лондоне способны выставить такие славные вина, какие они пили сегодня. — Он живописно взмахнул рукой. — Но будь даже еда несъедобна, а вино — негодно, думаю, это не сыграло бы роли.
Подняв к нему голову, она проговорила медленно:
— Эндрю… о чем ты?
Он улыбнулся улыбкой, которая была слишком лукавой и отчаянной, чтобы не смутить ее.
— Мы их вытащили, Сара! Вернее, мы их взяли в плен! Ричард Барвелл сдался мне на милость самым наилучшим образом. Я даю ему в долю достаточно, чтобы купить ферму Хайдса, которая выставлена на аукцион, и на постройку дома в Сиднее.
Сара вскочила на ноги.
— Что?!
Она отмахнулась от его попытки ответить, зашагав по комнате. Несколько секунд в комнате слышалось только шуршание ее просторного пеньюара и мягкое потрескивание дров в камине.
Потом она обернулась к нему. Голос ее был приглушен из-за попытки сдержать гнев.
— Ты что, вдруг лишился рассудка, Эндрю? Дать ему денег! Господи! Почему, думаешь ты, они были вынуждены приехать сюда? Я могу тебе сказать: потому что эта парочка за всю свою жизнь не сумела сберечь ни копейки! Леди Линтон надоело держать их на бархатных подушках. Они жили как в сказке. Сколько, ты полагаешь, стоило это платье Элисон? А про Ричарда разве скажешь, что он одет, как подобает человеку экономному? — Она широко раскинула руки, выражая свое презрение. — Я говорю тебе, что давать им деньги в долг — значит выбрасывать их на ветер!
Она снова начала вышагивать по комнате.
— Да и какой из Ричарда фермер, сам подумай? — Сара стояла спиной к Эндрю, ее длинные волосы рассыпались по плечам. — Это безнадежно! Возможно, он и славный наездник и смелый воин, но готова заложить душу, что он мотыгу от лопаты отличить не может!
— Но на ферме ведь будет управляющий.
— Управляющий! — Сара в ярости обернулась. — Боже мой! И что, эта парочка предполагает здесь, в Сиднее, жить припеваючи на доходы с фермы? А они знают, что такое начать фермерское хозяйство? Они знают, как мы начинали в Кинтайре? Да-а… ты можешь распрощаться с нашими денежками. Как только они попадут в щедрые руки Ричарда, ты их больше не увидишь!
За этим взрывом последовала тишина. Потом Эндрю сказал:
— Поди сюда, Сара!
Ей не хотелось, но она подошла, так как он говорил тихо и настойчиво. Он посмотрел сверху вниз на ее разгоряченное сердитое лицо. Он увидел, как высокомерно сжат ее рот, как бурно вздымается грудь под ночной рубашкой.
— Выслушай меня, моя Сара, — сказал он.
Она подняла глаза, и на миг ему показалось, что в них дрожат слезы.
— А ты подумала, что могут принести нам деньги, которые мы ссудим Ричарду Барвеллу?
— Я прекрасно понимаю, что они нам принесут, — возразила она. — Когда Ричард наконец поймет, что не может наладить дела на ферме так, чтобы получать доход, ты обнаружишь, что выбросил хорошие деньги на неухоженный участок земли. И не воображай, даже на мгновение, что построив им дом в Сиднее, ты когда-нибудь сможешь их оттуда выжить. Люди такого сорта могут преспокойно спать в своих постелях, в то время как толпы кредиторов воют у них под окнами. Стыд их из дома не выгонит — они не покинут его, пока не подвернется что-нибудь получше. Уж я-то подобных людей знаю досконально: не забудь, что мой отец мог оказаться в долговой тюрьме, не умри он за несколько часов до этого!
— Все это вполне справедливо, Сара, — произнес он терпеливо, — но ты видишь лишь одну сторону денежных операций.
— А какая еще сторона у них есть? — с вызовом спросила она.
Он рассмеялся:
— Женщина, неужели ты так бессердечна? Недаром мне рассказывали, что ты управлялась с делами в мое отсутствие с ледяным спокойствием айсберга!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Саре вспомнилось лицо той девочки, которая с радостью посещала Брэмфильд столько лет назад. Она любила Ричарда, и отец купил ей его, заманив миром, о котором тот мечтал.
Сейчас то же самое бледное, исполненное решимости лицо обращено к Ричарду, оно с готовностью смеется той лихой песенке, которую он исполняет. И создается впечатление, что она до сих пор не верит, что получила его в подарок.
Но стоило взгляду Ричарда покинуть жену, как лицо ее поникало, на нем появлялись морщины, атлас цвета зимородка превращался просто в оперение встревоженно порхающей, беспокойной птицы. Элисон больна, решила Сара, и утомлена! Ее разговор об интересе к фермерскому делу — просто попытка скрыть растерянность перед лицом новой жизни, в которую ее вверг Ричард. Она не решалась перестать болтать или смеяться, чтобы только не дать ему заметить, что ее нежная младенческая кожа начинает плотно обтягивать лицо и что вокруг рта появляются морщины. Сара пришла в ужас от мысли, неожиданно пришедшей ей на ум: Элисон боится! Она боится наскучить Ричарду!
Она следила, как Элисон быстро перебирает клавиши и говорит со смехом:
— А теперь, Ричард, — мой романс!
Он бросил на нее отсутствующий, безразличный взгляд, который скользнул по ней, не задержавшись.
— Конечно, любовь моя.
Он повернулся и посмотрел прямо на Сару, пережидая вступление.
«Меня пьянят твои глаза…»
Сара вся напряглась и похолодела. «Только Ричард способен на это, — подумала она сердито. — Только он способен петь другой женщине песню, которая принадлежит его жене, петь и не обращать внимания на то, что творит».
Казалось, все глаза в комнате проследили за его взглядом. Щеки Сары горели от стыда и гнева, а также от ощущения вины за свою невольную любовь.
Сара отложила гребенку и прислушалась к последним словам, которыми обменивались за дверью ее муж и Джеймс Райдер.
Эндрю шумно вошел в спальню, уютно освещенную свечами. Волосы его были растрепаны, он был в приподнятом настроении, которое обычно имел к концу удачного в коммерческом отношении дня.
Он направился прямо к Саре, расчистил на туалетном столике место для своего подсвечника. Затем он наклонился и поцеловал ее в лоб. Она уловила его возбуждение в том, как крепко он ухватил ее за плечи.
Он засмеялся, глядя на нее.
— Успешный вечер, любимая?
Она избегала его взгляда.
— Успешный вечер?.. Я… Ты серьезно полагаешь, что вечер был успешным?
— Ну, они же все-таки пришли, а? Никакого там отказа со стороны Элисон в связи с недомоганием в последнюю минуту, как я, честно признаться, опасался. На обед нельзя пожаловаться. Нигде во всей колонии им не найти стола лучше. Что же до вин… Немногие в Лондоне способны выставить такие славные вина, какие они пили сегодня. — Он живописно взмахнул рукой. — Но будь даже еда несъедобна, а вино — негодно, думаю, это не сыграло бы роли.
Подняв к нему голову, она проговорила медленно:
— Эндрю… о чем ты?
Он улыбнулся улыбкой, которая была слишком лукавой и отчаянной, чтобы не смутить ее.
— Мы их вытащили, Сара! Вернее, мы их взяли в плен! Ричард Барвелл сдался мне на милость самым наилучшим образом. Я даю ему в долю достаточно, чтобы купить ферму Хайдса, которая выставлена на аукцион, и на постройку дома в Сиднее.
Сара вскочила на ноги.
— Что?!
Она отмахнулась от его попытки ответить, зашагав по комнате. Несколько секунд в комнате слышалось только шуршание ее просторного пеньюара и мягкое потрескивание дров в камине.
Потом она обернулась к нему. Голос ее был приглушен из-за попытки сдержать гнев.
— Ты что, вдруг лишился рассудка, Эндрю? Дать ему денег! Господи! Почему, думаешь ты, они были вынуждены приехать сюда? Я могу тебе сказать: потому что эта парочка за всю свою жизнь не сумела сберечь ни копейки! Леди Линтон надоело держать их на бархатных подушках. Они жили как в сказке. Сколько, ты полагаешь, стоило это платье Элисон? А про Ричарда разве скажешь, что он одет, как подобает человеку экономному? — Она широко раскинула руки, выражая свое презрение. — Я говорю тебе, что давать им деньги в долг — значит выбрасывать их на ветер!
Она снова начала вышагивать по комнате.
— Да и какой из Ричарда фермер, сам подумай? — Сара стояла спиной к Эндрю, ее длинные волосы рассыпались по плечам. — Это безнадежно! Возможно, он и славный наездник и смелый воин, но готова заложить душу, что он мотыгу от лопаты отличить не может!
— Но на ферме ведь будет управляющий.
— Управляющий! — Сара в ярости обернулась. — Боже мой! И что, эта парочка предполагает здесь, в Сиднее, жить припеваючи на доходы с фермы? А они знают, что такое начать фермерское хозяйство? Они знают, как мы начинали в Кинтайре? Да-а… ты можешь распрощаться с нашими денежками. Как только они попадут в щедрые руки Ричарда, ты их больше не увидишь!
За этим взрывом последовала тишина. Потом Эндрю сказал:
— Поди сюда, Сара!
Ей не хотелось, но она подошла, так как он говорил тихо и настойчиво. Он посмотрел сверху вниз на ее разгоряченное сердитое лицо. Он увидел, как высокомерно сжат ее рот, как бурно вздымается грудь под ночной рубашкой.
— Выслушай меня, моя Сара, — сказал он.
Она подняла глаза, и на миг ему показалось, что в них дрожат слезы.
— А ты подумала, что могут принести нам деньги, которые мы ссудим Ричарду Барвеллу?
— Я прекрасно понимаю, что они нам принесут, — возразила она. — Когда Ричард наконец поймет, что не может наладить дела на ферме так, чтобы получать доход, ты обнаружишь, что выбросил хорошие деньги на неухоженный участок земли. И не воображай, даже на мгновение, что построив им дом в Сиднее, ты когда-нибудь сможешь их оттуда выжить. Люди такого сорта могут преспокойно спать в своих постелях, в то время как толпы кредиторов воют у них под окнами. Стыд их из дома не выгонит — они не покинут его, пока не подвернется что-нибудь получше. Уж я-то подобных людей знаю досконально: не забудь, что мой отец мог оказаться в долговой тюрьме, не умри он за несколько часов до этого!
— Все это вполне справедливо, Сара, — произнес он терпеливо, — но ты видишь лишь одну сторону денежных операций.
— А какая еще сторона у них есть? — с вызовом спросила она.
Он рассмеялся:
— Женщина, неужели ты так бессердечна? Недаром мне рассказывали, что ты управлялась с делами в мое отсутствие с ледяным спокойствием айсберга!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136