— Девлин, пожалуйста, попытайся понять.
Понять. О Господи, он слишком хорошо все понимал. Он выродок, пытающийся пристроиться около тепленького местечка. Да, нужно было думать раньше. Надо было выдерживать дистанцию.
Боль оказалась более мучительной, чем он ожидал, она разбередила старые раны, душа его снова кровоточила. Сказки, зачем он верил в них? Зачем он открылся, почему не сумел защитить себя от этой боли?..
Она прикоснулась к его руке, ее пальцы дрожали.
— Пожалуйста, не сердись на меня.
Не сердись! Да он просто взбешен! Ему хотелось крушить все подряд, хотелось откинуть голову и завыть от разочарования, о г злобы, от боли.
Но имел ли он право винить ее за отказ? Мог ли он винить ее только за то, что она предпочла остаться в своем удобном маленьком мирке благосостояния и светских приличий?
Он взглянул в летнюю голубизну ее глаз, которые сейчас были затуманены слезами. Вся его ярость, все его унижение и боль ничего не значили в сравнении с одним непреложным фактом, с истиной, сверкавшей единственным огоньком в окружавшей его кромешной тьме, — с тем, что он любил ее. И даже теперь, когда он четко знал, как она к нему относится, знал, что он был нужен ей лишь для удовлетворения коварного инстинкта, его чувство не померкло. Он любил ее так же сильно, как и раньше. И у него было мучительное предчувствие, что эта любовь останется с ним навечно.
— Ты права, мне не стоит сердиться. Черт, ты прямо сказала мне прошлой ночью, чего тебе от меня нужно. Ты пыталась повторить мне это сегодня. Ты просто боялась, что ты не испытаешь того, что никак нельзя в этой жизни не испробовать. И я как раз вполне подходил для этого, так почему мне было не помочь тебе восполнить пробел…
Она закрыла глаза.
— Я не хотела причинить тебе боль.
Он проследил за слезинкой, которая скользнула из-под бахромы ее густых ресниц и прокатилась по ее щеке.
— О, а я думал, что ты никогда не плачешь. — Он коснулся рукой ее щеки и провел по ней большим пальцем, поймав блестящую капельку — она успела добежать до уголка ее губ. — Не плачь, моя милая.
— Девлин-Она обвила руками его плечи. — Мне так жаль.
Горячие слезы падали на его обнаженные плечи, ее тело содрогалось.
— Все нормально.
— Пожалуйста, не ненавидь меня.
— Да разве я смогу тебя ненавидеть? — Он потерся щекой о теплый шелк ее волос, вдыхая их аромат. Чувства переполняли его грудь, тискали, сжимая его сердце, — ему казалось, что оно сейчас лопнет. Он прижал ее крепче, думая о том, чего ему никогда не добиться, и о том, удастся ли ему когда-нибудь залечить свои раны.
Они шли весь день, прорубая себе путь по склону холма, ведущего к вершине водопада. Кейт следовала за Девлином, и, глядя, как он прорубает своим длинным ножом назойливые ветки, изо всех сил старалась побороть сомнения, зародившиеся в ее душе.
Она стояла на перепутье, не зная, в какую сторону повернуть. То, что он предлагал ей, так отличалось от привычной жизни, от всего, что, как ей казалось, было ей необходимо. Она не могла выйти за него. Но хватит ли у нее духу позволить ему уйти из ее жизни?
Было уже далеко за полдень, а они еще не набрели на лагерь отца, чему Кейт в глубине души радовалась. Она пока была не готова к встрече с остальными, и ей надо немного прийти в себя.
Они пообедали рыбой и папайей, а потом долго сидели друг против друга у костра. Кейт расчесывала волосы подаренным ей гребнем. Тяжелые пряди никак не сохли. Хотя она намекала ему, что он может составить ей компанию, он предпочел ей не мешать, она купалась в одиночестве, а он молча ее охранял, повернувшись к ней спиной. Он молчал почти весь день и держался от нее на расстоянии.
Порывы ветра вздымали блестящие искры в воздух. Сквозь ресницы она поглядывала на Девлина. Он лежал, оперевшись на локоть, подперев щеку ладонью. Он так смотрел на огонь, будто что-то мог прочесть в этом пламени.
Золотые отблески мерцали на его лице; Кейт старалась запомнить каждую черточку. Когда она состарится и поседеет и, возможно, пожалеет о том, не выбранном ею пути, пусть у нее будут хотя бы воспоминания об этом мужчине, и пусть они будут яркими и живыми, они скрасят остаток ее дней.
— Поздно. — Она встала и посмотрела на него.
— Спокойной ночи.
Он продолжал смотреть на костер.
— Ты не пойдешь спать? Он покачал головой.
Возможно, он не понимал. Возможно, не подозревал, как сильно ей хотелось обнять его, как страстно она желала ощутить вкус его губ, прикосновение его рук.
— Завтра мы встретимся с остальными. — Они уже видели их костер выше по течению, в часе ходьбы, не больше. — Так что это наша последняя ночь вдвоем.
Он взглянул на нее, его глаза были полны света от костра и скрытой печали, ей мучительно хотелось стиснуть это лицо руками и целовать, целовать, пока ее поцелуи не развеят мрак в его душе.
— Прошлая ночь была нашей последней ночью, Кейт.
Эти слова подействовали на нее как удар, и удар неожиданный, от которого она задохнулась и кровь прилила к глазам.
— Но я думала, мы могли бы обнять друг друга.
— Обнять друг друга. Зачем? Только на одну ночь?
— Девлин, почему бы нам не воспользоваться отпущенным нам временем?
— Воспоминания, вот что ты хочешь от меня, Кейт?-У него на скулах заиграли желваки, когда он сжал челюсти. — Сожалею, но у меня уже достаточно воспоминаний, на мою жизнь хватит.
Она отвернулась от него, упершись взглядом в темную стену леса. Да, ему нужно все, а меньшего он не хотел. Он не будет довольствоваться одним сегодняшним днем, несколькими мгновениями, которые они могли провести вместе. Он хотел завладеть ее сердцем, ее душой, ее жизнью. Он хотел отнять у нее все, что она любила, что ей было привычно.
— Спокойной ночи. — Она зашагала к хижине.
— Спокойной ночи, моя любовь.
В его низком голосе было столько серьезности, столько чувства. Она на миг остановилась, ей так хотелось подбежать к нему и броситься в его объятия.
Но она не могла подарить себя ему. Только не целиком, не полностью, а он требовал именно этого. Завтра все закончится, ну не завтра, так через день или через неделю, уговаривала она себя, заставляя свои непослушные ноги вести ее от Девлина.
Возможно, и в самом деле лучше не продолжать и провести эту ночь врозь. Возможно, ей удастся и свое сердце убедить в том, что так действительно лучше.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Наконец-то эта ночь кончилась. Странно, но она показалась Девлину бесконечно длинной. Уперевшись подбородком в приподнятое колено, он смотрел на угли, оставшиеся от костра. Утренний ветерок обдувал почерневшие деревяшки, которые не сдавались и упорно алели, обгоревшие ветки и прутья тоже еще мерцали, но их мерцание постепенно затухало. Он сделал глубокий вдох. Запах углей наполнил его легкие, оставив горьковатый привкус на языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Понять. О Господи, он слишком хорошо все понимал. Он выродок, пытающийся пристроиться около тепленького местечка. Да, нужно было думать раньше. Надо было выдерживать дистанцию.
Боль оказалась более мучительной, чем он ожидал, она разбередила старые раны, душа его снова кровоточила. Сказки, зачем он верил в них? Зачем он открылся, почему не сумел защитить себя от этой боли?..
Она прикоснулась к его руке, ее пальцы дрожали.
— Пожалуйста, не сердись на меня.
Не сердись! Да он просто взбешен! Ему хотелось крушить все подряд, хотелось откинуть голову и завыть от разочарования, о г злобы, от боли.
Но имел ли он право винить ее за отказ? Мог ли он винить ее только за то, что она предпочла остаться в своем удобном маленьком мирке благосостояния и светских приличий?
Он взглянул в летнюю голубизну ее глаз, которые сейчас были затуманены слезами. Вся его ярость, все его унижение и боль ничего не значили в сравнении с одним непреложным фактом, с истиной, сверкавшей единственным огоньком в окружавшей его кромешной тьме, — с тем, что он любил ее. И даже теперь, когда он четко знал, как она к нему относится, знал, что он был нужен ей лишь для удовлетворения коварного инстинкта, его чувство не померкло. Он любил ее так же сильно, как и раньше. И у него было мучительное предчувствие, что эта любовь останется с ним навечно.
— Ты права, мне не стоит сердиться. Черт, ты прямо сказала мне прошлой ночью, чего тебе от меня нужно. Ты пыталась повторить мне это сегодня. Ты просто боялась, что ты не испытаешь того, что никак нельзя в этой жизни не испробовать. И я как раз вполне подходил для этого, так почему мне было не помочь тебе восполнить пробел…
Она закрыла глаза.
— Я не хотела причинить тебе боль.
Он проследил за слезинкой, которая скользнула из-под бахромы ее густых ресниц и прокатилась по ее щеке.
— О, а я думал, что ты никогда не плачешь. — Он коснулся рукой ее щеки и провел по ней большим пальцем, поймав блестящую капельку — она успела добежать до уголка ее губ. — Не плачь, моя милая.
— Девлин-Она обвила руками его плечи. — Мне так жаль.
Горячие слезы падали на его обнаженные плечи, ее тело содрогалось.
— Все нормально.
— Пожалуйста, не ненавидь меня.
— Да разве я смогу тебя ненавидеть? — Он потерся щекой о теплый шелк ее волос, вдыхая их аромат. Чувства переполняли его грудь, тискали, сжимая его сердце, — ему казалось, что оно сейчас лопнет. Он прижал ее крепче, думая о том, чего ему никогда не добиться, и о том, удастся ли ему когда-нибудь залечить свои раны.
Они шли весь день, прорубая себе путь по склону холма, ведущего к вершине водопада. Кейт следовала за Девлином, и, глядя, как он прорубает своим длинным ножом назойливые ветки, изо всех сил старалась побороть сомнения, зародившиеся в ее душе.
Она стояла на перепутье, не зная, в какую сторону повернуть. То, что он предлагал ей, так отличалось от привычной жизни, от всего, что, как ей казалось, было ей необходимо. Она не могла выйти за него. Но хватит ли у нее духу позволить ему уйти из ее жизни?
Было уже далеко за полдень, а они еще не набрели на лагерь отца, чему Кейт в глубине души радовалась. Она пока была не готова к встрече с остальными, и ей надо немного прийти в себя.
Они пообедали рыбой и папайей, а потом долго сидели друг против друга у костра. Кейт расчесывала волосы подаренным ей гребнем. Тяжелые пряди никак не сохли. Хотя она намекала ему, что он может составить ей компанию, он предпочел ей не мешать, она купалась в одиночестве, а он молча ее охранял, повернувшись к ней спиной. Он молчал почти весь день и держался от нее на расстоянии.
Порывы ветра вздымали блестящие искры в воздух. Сквозь ресницы она поглядывала на Девлина. Он лежал, оперевшись на локоть, подперев щеку ладонью. Он так смотрел на огонь, будто что-то мог прочесть в этом пламени.
Золотые отблески мерцали на его лице; Кейт старалась запомнить каждую черточку. Когда она состарится и поседеет и, возможно, пожалеет о том, не выбранном ею пути, пусть у нее будут хотя бы воспоминания об этом мужчине, и пусть они будут яркими и живыми, они скрасят остаток ее дней.
— Поздно. — Она встала и посмотрела на него.
— Спокойной ночи.
Он продолжал смотреть на костер.
— Ты не пойдешь спать? Он покачал головой.
Возможно, он не понимал. Возможно, не подозревал, как сильно ей хотелось обнять его, как страстно она желала ощутить вкус его губ, прикосновение его рук.
— Завтра мы встретимся с остальными. — Они уже видели их костер выше по течению, в часе ходьбы, не больше. — Так что это наша последняя ночь вдвоем.
Он взглянул на нее, его глаза были полны света от костра и скрытой печали, ей мучительно хотелось стиснуть это лицо руками и целовать, целовать, пока ее поцелуи не развеят мрак в его душе.
— Прошлая ночь была нашей последней ночью, Кейт.
Эти слова подействовали на нее как удар, и удар неожиданный, от которого она задохнулась и кровь прилила к глазам.
— Но я думала, мы могли бы обнять друг друга.
— Обнять друг друга. Зачем? Только на одну ночь?
— Девлин, почему бы нам не воспользоваться отпущенным нам временем?
— Воспоминания, вот что ты хочешь от меня, Кейт?-У него на скулах заиграли желваки, когда он сжал челюсти. — Сожалею, но у меня уже достаточно воспоминаний, на мою жизнь хватит.
Она отвернулась от него, упершись взглядом в темную стену леса. Да, ему нужно все, а меньшего он не хотел. Он не будет довольствоваться одним сегодняшним днем, несколькими мгновениями, которые они могли провести вместе. Он хотел завладеть ее сердцем, ее душой, ее жизнью. Он хотел отнять у нее все, что она любила, что ей было привычно.
— Спокойной ночи. — Она зашагала к хижине.
— Спокойной ночи, моя любовь.
В его низком голосе было столько серьезности, столько чувства. Она на миг остановилась, ей так хотелось подбежать к нему и броситься в его объятия.
Но она не могла подарить себя ему. Только не целиком, не полностью, а он требовал именно этого. Завтра все закончится, ну не завтра, так через день или через неделю, уговаривала она себя, заставляя свои непослушные ноги вести ее от Девлина.
Возможно, и в самом деле лучше не продолжать и провести эту ночь врозь. Возможно, ей удастся и свое сердце убедить в том, что так действительно лучше.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Наконец-то эта ночь кончилась. Странно, но она показалась Девлину бесконечно длинной. Уперевшись подбородком в приподнятое колено, он смотрел на угли, оставшиеся от костра. Утренний ветерок обдувал почерневшие деревяшки, которые не сдавались и упорно алели, обгоревшие ветки и прутья тоже еще мерцали, но их мерцание постепенно затухало. Он сделал глубокий вдох. Запах углей наполнил его легкие, оставив горьковатый привкус на языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111