К тому же ей требовалось время, чтобы хорошенько обдумать ужасные обвинения Деверилла.
Завтра, пообещала себе Антония, она займется этим завтра, когда сможет мыслить более логично, и не будет чувствовать себя столь беззащитной, а ее настроение хоть чуть-чуть придет в норму.
– Вы должны благодарить меня за то, что я решил отвезти вас к леди Изабелле, – заметил Деверилл. – У нее по крайней мере достаточно влияния, чтобы оградить вашу репутацию от всевозможных сплетен.
Только теперь осознав, что ее положение вскоре станет известно всем, Антония опустила голову и спрятала лицо в ладонях. Независимо оттого, виновен Хьюард или нет, Деверилл собирался разрушить то, за что боролся Сэмюел Мейтленд с самого дня ее рождения. Отец умер бы, если бы узнал, что все его старания пропали даром.
– Полагаю, теперь уже не имеет значения, куда я еду, – подавленно сказала Антония. – Моя репутация уже безнадежно запятнана – или будет запятнана, когда обнаружится, что я исчезла из Лондона.
– Не беспокойтесь, о вашем похищении никто не узнает. Миссис Пик распространит слух, что вы срочно уехали в провинцию облегчить страдания умирающей подруги, а мисс Тоттл через несколько дней присоединится к вам в Корнуолле.
– Так вы и это организовали? – Антония подняла голову.
– Представьте, организовал.
– Но Хьюард никогда не поверит столь нелепой выдумке.
– Разумеется; не поверит. Скорее всего, он придет к заключению, что я увез вас, чтобы помешать вам выйти за него замуж. Он, несомненно, будет взбешен, но вряд ли захочет, чтобы свет узнал правду. Зачем ему выставлять себя на посмешище? К тому же это разрушит ваше общественное положение, а его будущей жене позорное пятно уж точно ни к чему, если, конечно, ему удастся спасти свой план и жениться на вас. Так что, я думаю, Хьюард наверняка согласится с историей о вашей поездке в провинцию.
Несмотря на головокружение, Антонии все же удалось уловить логику Деверилла и понять, что в ней есть смысл. Но существовали и другие люди, которых тоже встревожит ее исчезновение.
– Эмили… Леди Садбери будет ужасно беспокоиться обо мне.
– О, я уверен, миссис Пик ее успокоит. К тому же это всего на несколько недель, самое большее на два месяца.
– Боже, два месяца! – едва слышно повторила Антония и вздрогнула, вдруг увидев, что Деверилл снял сюртук и расстегивает рубашку. – Что вы делаете?
– Снимаю одежду – она пропитана кровью. У меня была адская ночь, и я хочу хоть немного поспать.
– Вы собираетесь спать здесь?
– Ну, это все-таки моя каюта.
– Тогда я должна уйти в другое место, – заявила Антония, глядя на единственную койку.
– Это исключено. Ваша каюта основательно испорчена, и, чтобы она стала пригодна для жилья, ее требуется сначала отскрести от копоти. – Трей сделал многозначительную паузу. – Вы ведь помните, кто в этом виноват, не правда ли?
– Я не буду спать в одной каюте с вами!
– Еще как будете. Вы можете занять койку, а я устроюсь в углу в гамаке.
– А я говорю, это абсолютно неприемлемо. – Скрестив руки на могучей груди, Деверилл пристально посмотрел на Антонию. На первый взгляд его поза казалась расслабленной, зато глаза горели вызывающим упрямством.
– Можете возмущаться и кричать, сколько вам угодно, – вы все равно останетесь со мной здесь – я по крайней мере могу следить за вами, чтобы вы не сожгли дотла мой корабль. После того как вы оглушили Флетчера, я никому, кроме себя, вас не доверю. И поверьте, я не такая легкая добыча, как бедняга Флетчер. – Резким движением сбросив рубашку, Трей опустился в мягкое кожаное кресло и стал снимать обувь и бриджи. Широко раскрыв глаза, Антония неподвижно смотрела, как он, сняв пропитанную кровью одежду, свернул ее в тугой узел и бросил в мусорную корзину.
– Если вам захочется что-нибудь сжечь, можете взять это.
Щеки Антонии вспыхнули. Его тело было широкоплечим, худым и крепким, с мускулами, играющими под гладкой кожей, и сухожилиями, выступающими на руках; страшные узоры из пересекающихся шрамов уродовали торс, но даже это не могло лишить его привлекательности.
Антонии стало страшно и одновременно ей захотелось его потрогать.
– А вы что, не собираетесь раздеваться? – Трей поднялся. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла ответить:
– Ну разумеется, нет. У меня нет другой одежды, кроме того платья, которое на мне.
– Буду счастлив одолжить вам ночную рубашку. – Зеленые глаза Деверилла озорно блеснули.
– Нет.
– Ну как хотите. Только помните – впереди еще два дня плавания. Неужели вам не хочется, чтобы ваше платье было свежим, когда вы встретитесь с леди Изабеллой?
– С этим я разберусь без вас, – огрызнулась Антония. Деверилл пересек каюту, и когда он остановился возле нее, ее тело мгновенно откликнулось на его близость: груди болезненно ощутили прикосновение платья, а между бедрами возникла предательская дрожь желания.
– У вас есть возможность изменить решение. – Заметив охватившее Антонию возбуждение, он скользнул взглядом по ее телу. – Это муслиновое платье почти так же ничего не скрывает, как не скрывала бы моя рубашка.
Антония отрывисто вздохнула, поняв, что сквозь тонкую ткань ему ясно видны острые пики ее сосков. Губы ее безмолвно приоткрылись, и она, отступив на шаг, наткнулась на койку.
– Я уже сказал вам, дорогая, что не собираюсь вас насиловать. – Деверилл ухмыльнулся. – Я не сделаю этого, даже если вы будете умолять меня.
– Умолять вас… – Антония вытаращила на него глаза. – Самоуверенный наглец! Если только вы посмеете дотронуться до меня…
– Да успокойтесь же наконец. – Он слегка коснулся пальцем копчика ее носа. – Я сейчас погашу фонарь, и вы сможете лечь и отдохнуть.
Антония неохотно повиновалась. Сняв ботинки и чулки, она нырнула под одеяло, продолжая про себя ругать Деверилла. Свою ошибку она поняла очень скоро – даже при открытом иллюминаторе в каюте было жарко. В окутавшей их темноте Антония услышала скрип веревочного гамака и осторожно откинула одеяло, оставив только простыню, а потом, повернувшись спиной к своему мучителю, подумала, что каюта Деверилла не намного больше беседки у нее дома…
При этом сравнении Антония вздрогнула, и ее тело затрепетало, напоминая о том, как прикосновения Деверилла возбудили ее в тот день. Одна мысль об удовольствии, которое он ей доставил, вызвала в ней желание.
Стараясь прогнать прочь воспоминания, Антония зарылась лицом в подушку. Через несколько минут она услышала спокойное дыхание своего похитителя, но сама никак не могла уснуть – не только из-за непривычной качки корабля или из-за размышлений по поводу убийства отца; заявление Деверилла о том, что у него нет намерения ее насиловать, почему-то вызвало у Антонии почти такую же обиду, как все другие оскорбления, которые он наносил ей до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Завтра, пообещала себе Антония, она займется этим завтра, когда сможет мыслить более логично, и не будет чувствовать себя столь беззащитной, а ее настроение хоть чуть-чуть придет в норму.
– Вы должны благодарить меня за то, что я решил отвезти вас к леди Изабелле, – заметил Деверилл. – У нее по крайней мере достаточно влияния, чтобы оградить вашу репутацию от всевозможных сплетен.
Только теперь осознав, что ее положение вскоре станет известно всем, Антония опустила голову и спрятала лицо в ладонях. Независимо оттого, виновен Хьюард или нет, Деверилл собирался разрушить то, за что боролся Сэмюел Мейтленд с самого дня ее рождения. Отец умер бы, если бы узнал, что все его старания пропали даром.
– Полагаю, теперь уже не имеет значения, куда я еду, – подавленно сказала Антония. – Моя репутация уже безнадежно запятнана – или будет запятнана, когда обнаружится, что я исчезла из Лондона.
– Не беспокойтесь, о вашем похищении никто не узнает. Миссис Пик распространит слух, что вы срочно уехали в провинцию облегчить страдания умирающей подруги, а мисс Тоттл через несколько дней присоединится к вам в Корнуолле.
– Так вы и это организовали? – Антония подняла голову.
– Представьте, организовал.
– Но Хьюард никогда не поверит столь нелепой выдумке.
– Разумеется; не поверит. Скорее всего, он придет к заключению, что я увез вас, чтобы помешать вам выйти за него замуж. Он, несомненно, будет взбешен, но вряд ли захочет, чтобы свет узнал правду. Зачем ему выставлять себя на посмешище? К тому же это разрушит ваше общественное положение, а его будущей жене позорное пятно уж точно ни к чему, если, конечно, ему удастся спасти свой план и жениться на вас. Так что, я думаю, Хьюард наверняка согласится с историей о вашей поездке в провинцию.
Несмотря на головокружение, Антонии все же удалось уловить логику Деверилла и понять, что в ней есть смысл. Но существовали и другие люди, которых тоже встревожит ее исчезновение.
– Эмили… Леди Садбери будет ужасно беспокоиться обо мне.
– О, я уверен, миссис Пик ее успокоит. К тому же это всего на несколько недель, самое большее на два месяца.
– Боже, два месяца! – едва слышно повторила Антония и вздрогнула, вдруг увидев, что Деверилл снял сюртук и расстегивает рубашку. – Что вы делаете?
– Снимаю одежду – она пропитана кровью. У меня была адская ночь, и я хочу хоть немного поспать.
– Вы собираетесь спать здесь?
– Ну, это все-таки моя каюта.
– Тогда я должна уйти в другое место, – заявила Антония, глядя на единственную койку.
– Это исключено. Ваша каюта основательно испорчена, и, чтобы она стала пригодна для жилья, ее требуется сначала отскрести от копоти. – Трей сделал многозначительную паузу. – Вы ведь помните, кто в этом виноват, не правда ли?
– Я не буду спать в одной каюте с вами!
– Еще как будете. Вы можете занять койку, а я устроюсь в углу в гамаке.
– А я говорю, это абсолютно неприемлемо. – Скрестив руки на могучей груди, Деверилл пристально посмотрел на Антонию. На первый взгляд его поза казалась расслабленной, зато глаза горели вызывающим упрямством.
– Можете возмущаться и кричать, сколько вам угодно, – вы все равно останетесь со мной здесь – я по крайней мере могу следить за вами, чтобы вы не сожгли дотла мой корабль. После того как вы оглушили Флетчера, я никому, кроме себя, вас не доверю. И поверьте, я не такая легкая добыча, как бедняга Флетчер. – Резким движением сбросив рубашку, Трей опустился в мягкое кожаное кресло и стал снимать обувь и бриджи. Широко раскрыв глаза, Антония неподвижно смотрела, как он, сняв пропитанную кровью одежду, свернул ее в тугой узел и бросил в мусорную корзину.
– Если вам захочется что-нибудь сжечь, можете взять это.
Щеки Антонии вспыхнули. Его тело было широкоплечим, худым и крепким, с мускулами, играющими под гладкой кожей, и сухожилиями, выступающими на руках; страшные узоры из пересекающихся шрамов уродовали торс, но даже это не могло лишить его привлекательности.
Антонии стало страшно и одновременно ей захотелось его потрогать.
– А вы что, не собираетесь раздеваться? – Трей поднялся. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла ответить:
– Ну разумеется, нет. У меня нет другой одежды, кроме того платья, которое на мне.
– Буду счастлив одолжить вам ночную рубашку. – Зеленые глаза Деверилла озорно блеснули.
– Нет.
– Ну как хотите. Только помните – впереди еще два дня плавания. Неужели вам не хочется, чтобы ваше платье было свежим, когда вы встретитесь с леди Изабеллой?
– С этим я разберусь без вас, – огрызнулась Антония. Деверилл пересек каюту, и когда он остановился возле нее, ее тело мгновенно откликнулось на его близость: груди болезненно ощутили прикосновение платья, а между бедрами возникла предательская дрожь желания.
– У вас есть возможность изменить решение. – Заметив охватившее Антонию возбуждение, он скользнул взглядом по ее телу. – Это муслиновое платье почти так же ничего не скрывает, как не скрывала бы моя рубашка.
Антония отрывисто вздохнула, поняв, что сквозь тонкую ткань ему ясно видны острые пики ее сосков. Губы ее безмолвно приоткрылись, и она, отступив на шаг, наткнулась на койку.
– Я уже сказал вам, дорогая, что не собираюсь вас насиловать. – Деверилл ухмыльнулся. – Я не сделаю этого, даже если вы будете умолять меня.
– Умолять вас… – Антония вытаращила на него глаза. – Самоуверенный наглец! Если только вы посмеете дотронуться до меня…
– Да успокойтесь же наконец. – Он слегка коснулся пальцем копчика ее носа. – Я сейчас погашу фонарь, и вы сможете лечь и отдохнуть.
Антония неохотно повиновалась. Сняв ботинки и чулки, она нырнула под одеяло, продолжая про себя ругать Деверилла. Свою ошибку она поняла очень скоро – даже при открытом иллюминаторе в каюте было жарко. В окутавшей их темноте Антония услышала скрип веревочного гамака и осторожно откинула одеяло, оставив только простыню, а потом, повернувшись спиной к своему мучителю, подумала, что каюта Деверилла не намного больше беседки у нее дома…
При этом сравнении Антония вздрогнула, и ее тело затрепетало, напоминая о том, как прикосновения Деверилла возбудили ее в тот день. Одна мысль об удовольствии, которое он ей доставил, вызвала в ней желание.
Стараясь прогнать прочь воспоминания, Антония зарылась лицом в подушку. Через несколько минут она услышала спокойное дыхание своего похитителя, но сама никак не могла уснуть – не только из-за непривычной качки корабля или из-за размышлений по поводу убийства отца; заявление Деверилла о том, что у него нет намерения ее насиловать, почему-то вызвало у Антонии почти такую же обиду, как все другие оскорбления, которые он наносил ей до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70