Я думал, художники обучаются этому.
– Большинство – да, – ответила Диана, отвлекаясь. – Но в Королевской академии существуют строгие правила – только мужчинам разрешается рисовать обнаженное тело.
– Такие правила ставят художниц в невыгодное положение.
– Вы правы. До того как я обнаружила вас плавающим в бухте, я никогда не видела голого мужчину.
– А как же ваш бывший поклонник?
Последовало короткое замешательство, словно Диана вдруг сообразила, куда завел их разговор.
– Его тоже не видела.
– Как такое может быть? Он что, занимался с вами любовью в одежде?
Нахмурившись, Диана холодно посмотрела на Торна:
– Мы никогда не занимались любовью.
– Никогда?
– Ни единого раза.
У него брови поползли на лоб.
– Вы хотите сказать, что вы… все еще девственница?
– Ну… да.
Легкий румянец на ее щеках подсказал ему, что она смутилась то ли от своей откровенности, то ли от интимности его вопроса. Но он не жалел о своем любопытстве.
Она все еще оставалась девственницей.
Торн был изумлен таким признанием. По какой-то причине ему даже понравилось, что она была еще не тронутой.
Удовольствие, однако, подпортила мысль о том, что Диана не имеет никакого представления о наслаждении, для которого создано ее тело.
Вполне возможно, что ей не довелось испытать никакого наслаждения в своей жизни – ни сексуального, ни какого-нибудь еще. Диана сама признавалась, что после случившегося с ней скандала она долгое время жила в деревне.
Торн помрачнел. Теперь он понимал, почему Диана так отстаивает свою независимость. Для общества она была помечена клеймом отверженности, в то время как ее соблазнитель безнаказанно выскочил из переделки. Это дьявольски несправедливо!
– Совершенно неправильно, что только вы одна пострадали от последствий того побега, – произнес он тихо.
Диана опустила глаза и уперлась взглядом в кисти, которые держала в руках, не в силах объяснить, почему вдруг с такой силой сжало горло. Она не нуждалась в жалости Торна, но все равно была тронута его сочувствием. Общественное презрение было беспощадно к ней.
Совершенно случайно он наткнулся на причину, из которой выросло ее чувство обиды: она была обесчещена, оставаясь невинной. Она никому не отдавалась, она не познала страсть. Она даже понятия не имела, как нужно целоваться. А между тем ее считали падшей женщиной. Совершив чудовищную ошибку – влюбившись в дурного человека, – Диана расплачивалась за нее до сих пор, живя в одиночестве, без надежд на замужество и детей. Без мужа, без любовника, без друзей.
Диана подняла голову и увидела, что Торн наблюдает за ней, а в его глазах светилась доброта и понимание. Он узнал ее страшную тайну и не осудил ее. Самое трогательное – он не верил, что она заслужила презрение, которое ей выказывало общество.
С трудом проглотив комок в горле, Диана отвела глаза.
– Я сама виновата в том скандале, – ответила она, пытаясь не слишком доверяться сочувствию Торна.
– Разве?
Она выдавила из себя улыбку.
– Я отнюдь не беспомощная томная дамочка, Торн. Я несу полную ответственность за то, что делаю.
– Согласен, вы не беспомощная. Чем и заслуживаете полное восхищение. Мне никогда не приходилось подчиняться диктату общества, как, например, вам. Быть отверженным без надежды на изменение отношения. – Диана онемела. А Торн продолжал тихо говорить: – Я считаюсь профессионалом в любви. Мне хочется показать вам то, что вы упустили.
Диана подняла на него глаза и поняла, что он абсолютно серьезен.
В какой-то миг она даже вознамерилась согласиться с его предложением. Все дело в том, что она ненавидела свое стародевичество. Ненавидела свое одиночество. Ей и в самом деле хотелось испытать физическое наслаждение, которого она была лишена. Ей хотелось узнать, что такое страсть.
Торн мог бы дать ей это, она ничуть не сомневалась.
В предложении было очень много соблазна… Но она не могла позволить себе приключение с Торном ради себя, ради Эми. Нужно избегать любых скандалов, которые могут помешать успеху первого появления кузины в свете. Но если они и дальше будут интимничать с Торном, нет сомнения, все закончится страданием.
Неохотно Диана покачала головой:
– Спасибо вам… – Она замолчала, услышав, как хрипло зазвучал ее голос, и внутренне собралась. – Ужасно любезно с вашей стороны, Торн, но думаю, что лучше не касаться этой темы.
Он вскинул голову и внимательно посмотрел на нее:
– Вы боитесь. Но ведь я могу доставить удовольствие, не лишая вас девственности.
Диана широко открыла глаза:
– Разве такое возможно?
Кинув взгляд на открытую дверь каюты, Торн понизил голос, словно опасался, что кто-нибудь, проходя мимо по коридору, услышит его слова.
– Мне не потребуется овладевать вами. Помните тот вечер над обрывом, когдая ласкал вас? Вы ведь возбудились…
– Помню.
– Это было только начало. Если бы потребовалось продолжение, я обязательно поласкал бы вас руками между бедер, а потом и ртом.
– Ртом?
Торн улыбнулся в ответ на ее шок.
– Да. И вы могли бы достичь максимума возбуждения. Если я поцелую вас там… если поласкаю языком… вы поймете, о каком наслаждении я говорю.
Диана почувствовала, как жаркая волна накрывает ее.
– Я и не представляла…
Щеки у нее стали пунцовыми. Этот разговор становился просто неприличным. Отставив стакан, Торн встал и подошел к Диане. Она не поднимала глаз, и тогда пальцами он приподнял ее подбородок.
Дернув плечами, Диана растерянно улыбнулась и попыталась изобразить безразличие на лице.
– Совсем ни к чему, чтобы вы показывали мне то, чего я была лишена, Торн. Несмотря на мою запятнанную репутацию, я не настолько беспутна, чтобы позволить себя соблазнить.
Торн, подчеркнуто не торопясь, отвел жаркий взгляд от ее пухлых губ и глянул прямо в темные глаза, а потом так же медленно снова перевел взгляд на губы. По правде говоря, соблазнять ее не входило в его планы. Ему лишь хотелось, чтобы Диана узнала, что значит наслаждаться.
Торн громко прочистил горло.
– Не волнуйтесь, – успокоил он ее. – Я не собираюсь принуждать вас. Просто мне хочется, чтобы вы понимали свое тело и радовались ему. Но вы сами, без моего участия, в силах доставить себе удовольствие. Сегодня ночью, перед сном, вы сможете поласкать себя сами, как, впрочем, и я себя.
Когда Диана взглянула на него, он представил, как она лежит в своей постели, широко раскинув ноги, а ее пальцы играют складками между бедер… От такой картины Торна кинуло в жар, делая его возбуждение непереносимым. В паху заныло с такой силой, что ему показалось, что он сейчас взорвется.
Изо всех сил стискивая зубы, он понял, что лучше удалиться, пока ему еще удается контролировать себя.
– Нам, наверное, нужно как-нибудь продолжить эти посиделки, – выдавил он из себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Большинство – да, – ответила Диана, отвлекаясь. – Но в Королевской академии существуют строгие правила – только мужчинам разрешается рисовать обнаженное тело.
– Такие правила ставят художниц в невыгодное положение.
– Вы правы. До того как я обнаружила вас плавающим в бухте, я никогда не видела голого мужчину.
– А как же ваш бывший поклонник?
Последовало короткое замешательство, словно Диана вдруг сообразила, куда завел их разговор.
– Его тоже не видела.
– Как такое может быть? Он что, занимался с вами любовью в одежде?
Нахмурившись, Диана холодно посмотрела на Торна:
– Мы никогда не занимались любовью.
– Никогда?
– Ни единого раза.
У него брови поползли на лоб.
– Вы хотите сказать, что вы… все еще девственница?
– Ну… да.
Легкий румянец на ее щеках подсказал ему, что она смутилась то ли от своей откровенности, то ли от интимности его вопроса. Но он не жалел о своем любопытстве.
Она все еще оставалась девственницей.
Торн был изумлен таким признанием. По какой-то причине ему даже понравилось, что она была еще не тронутой.
Удовольствие, однако, подпортила мысль о том, что Диана не имеет никакого представления о наслаждении, для которого создано ее тело.
Вполне возможно, что ей не довелось испытать никакого наслаждения в своей жизни – ни сексуального, ни какого-нибудь еще. Диана сама признавалась, что после случившегося с ней скандала она долгое время жила в деревне.
Торн помрачнел. Теперь он понимал, почему Диана так отстаивает свою независимость. Для общества она была помечена клеймом отверженности, в то время как ее соблазнитель безнаказанно выскочил из переделки. Это дьявольски несправедливо!
– Совершенно неправильно, что только вы одна пострадали от последствий того побега, – произнес он тихо.
Диана опустила глаза и уперлась взглядом в кисти, которые держала в руках, не в силах объяснить, почему вдруг с такой силой сжало горло. Она не нуждалась в жалости Торна, но все равно была тронута его сочувствием. Общественное презрение было беспощадно к ней.
Совершенно случайно он наткнулся на причину, из которой выросло ее чувство обиды: она была обесчещена, оставаясь невинной. Она никому не отдавалась, она не познала страсть. Она даже понятия не имела, как нужно целоваться. А между тем ее считали падшей женщиной. Совершив чудовищную ошибку – влюбившись в дурного человека, – Диана расплачивалась за нее до сих пор, живя в одиночестве, без надежд на замужество и детей. Без мужа, без любовника, без друзей.
Диана подняла голову и увидела, что Торн наблюдает за ней, а в его глазах светилась доброта и понимание. Он узнал ее страшную тайну и не осудил ее. Самое трогательное – он не верил, что она заслужила презрение, которое ей выказывало общество.
С трудом проглотив комок в горле, Диана отвела глаза.
– Я сама виновата в том скандале, – ответила она, пытаясь не слишком доверяться сочувствию Торна.
– Разве?
Она выдавила из себя улыбку.
– Я отнюдь не беспомощная томная дамочка, Торн. Я несу полную ответственность за то, что делаю.
– Согласен, вы не беспомощная. Чем и заслуживаете полное восхищение. Мне никогда не приходилось подчиняться диктату общества, как, например, вам. Быть отверженным без надежды на изменение отношения. – Диана онемела. А Торн продолжал тихо говорить: – Я считаюсь профессионалом в любви. Мне хочется показать вам то, что вы упустили.
Диана подняла на него глаза и поняла, что он абсолютно серьезен.
В какой-то миг она даже вознамерилась согласиться с его предложением. Все дело в том, что она ненавидела свое стародевичество. Ненавидела свое одиночество. Ей и в самом деле хотелось испытать физическое наслаждение, которого она была лишена. Ей хотелось узнать, что такое страсть.
Торн мог бы дать ей это, она ничуть не сомневалась.
В предложении было очень много соблазна… Но она не могла позволить себе приключение с Торном ради себя, ради Эми. Нужно избегать любых скандалов, которые могут помешать успеху первого появления кузины в свете. Но если они и дальше будут интимничать с Торном, нет сомнения, все закончится страданием.
Неохотно Диана покачала головой:
– Спасибо вам… – Она замолчала, услышав, как хрипло зазвучал ее голос, и внутренне собралась. – Ужасно любезно с вашей стороны, Торн, но думаю, что лучше не касаться этой темы.
Он вскинул голову и внимательно посмотрел на нее:
– Вы боитесь. Но ведь я могу доставить удовольствие, не лишая вас девственности.
Диана широко открыла глаза:
– Разве такое возможно?
Кинув взгляд на открытую дверь каюты, Торн понизил голос, словно опасался, что кто-нибудь, проходя мимо по коридору, услышит его слова.
– Мне не потребуется овладевать вами. Помните тот вечер над обрывом, когдая ласкал вас? Вы ведь возбудились…
– Помню.
– Это было только начало. Если бы потребовалось продолжение, я обязательно поласкал бы вас руками между бедер, а потом и ртом.
– Ртом?
Торн улыбнулся в ответ на ее шок.
– Да. И вы могли бы достичь максимума возбуждения. Если я поцелую вас там… если поласкаю языком… вы поймете, о каком наслаждении я говорю.
Диана почувствовала, как жаркая волна накрывает ее.
– Я и не представляла…
Щеки у нее стали пунцовыми. Этот разговор становился просто неприличным. Отставив стакан, Торн встал и подошел к Диане. Она не поднимала глаз, и тогда пальцами он приподнял ее подбородок.
Дернув плечами, Диана растерянно улыбнулась и попыталась изобразить безразличие на лице.
– Совсем ни к чему, чтобы вы показывали мне то, чего я была лишена, Торн. Несмотря на мою запятнанную репутацию, я не настолько беспутна, чтобы позволить себя соблазнить.
Торн, подчеркнуто не торопясь, отвел жаркий взгляд от ее пухлых губ и глянул прямо в темные глаза, а потом так же медленно снова перевел взгляд на губы. По правде говоря, соблазнять ее не входило в его планы. Ему лишь хотелось, чтобы Диана узнала, что значит наслаждаться.
Торн громко прочистил горло.
– Не волнуйтесь, – успокоил он ее. – Я не собираюсь принуждать вас. Просто мне хочется, чтобы вы понимали свое тело и радовались ему. Но вы сами, без моего участия, в силах доставить себе удовольствие. Сегодня ночью, перед сном, вы сможете поласкать себя сами, как, впрочем, и я себя.
Когда Диана взглянула на него, он представил, как она лежит в своей постели, широко раскинув ноги, а ее пальцы играют складками между бедер… От такой картины Торна кинуло в жар, делая его возбуждение непереносимым. В паху заныло с такой силой, что ему показалось, что он сейчас взорвется.
Изо всех сил стискивая зубы, он понял, что лучше удалиться, пока ему еще удается контролировать себя.
– Нам, наверное, нужно как-нибудь продолжить эти посиделки, – выдавил он из себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76