Глаза Эверарда нашли графиню. Он с трудом заставлял себя не думать о ней и не называть ее по имени.
Констанция ехала верхом на своей кобыле в первой шеренге рыцарей. Все они — от самого молодого и неопытного до самого старого и закаленного в боях — готовы были броситься на ее защиту при первом намеке на опасность. Капитан это прекрасно знал и понимал, но не переставал волноваться. Графиня к тому же была не одна, он видел головку семилетней Ходерн, ехавшей вместе с матерью. Никакими уговорами он не смог заставить пересесть ее к любой другой женщине. Капитан опять взглянул на графиню — она была прекрасна! Эверард видел, как она откинула свои прекрасные темные волосы, и они заструились у нее по плечам, ниспадая вниз на малиновое платье… Когда графиня сняла шейный платок, он увидел ее длинную, изящную шею, гордый подбородок, как бы выточенный из слоновой кости. Он смотрел на ее висок, зная, как бьется на нем жилка. В те драгоценные минуты, когда они были вместе, он видел, как се разгоряченная кровь заставляла сильней пульсировать эту жилку на виске…
Шесть лет назад ее первый муж де Крези дал Эверарду это место, и он возглавил его рыцарей в замке. Это была слишком беспокойная для гасконца должность, и он не согласился бы прийти в замок Морлаксов, если бы не увидел ее. В то время ей было пятнадцать и она была беременна своим первым ребенком, но уже тогда ее красота бросалась в глаза, а, став матерью, она должна была расцвести. Де Крези умер, преследуя Роберта де Клито, отпрыска старого нормандского рода, и вскоре король выдал ее замуж за де Ватевила, одного из своих противников. Красавица жена должна была примирить их, как никто лучше.
Эверард не мог смириться с этим браком. Бог видит — он никак не мог отвести от нее это несчастье. Ночами в казарме он думал об убийстве, представляя, как всадит нож в де Ватевила. Но потом он подумал о том, что случится, если его поймают… Какова будет плата за это убийство? Для него это не имело никакого значения, но если обнаружится, что он сделал это из любви к ней, позор покроет имя графини. Это единственное, что заставило его отказаться от намеченного плана.
А тем временем по замку уже пошли сплетни. Но он делал вид, что ничего не слышит, ничего не понимает, и только наблюдает за развитием событий. Де Ватевил умер на поле боя прежде, чем Эверард решился уничтожить его. Следующий же муж практически не беспокоил Констанцию. Он был поглощен своими привычками, но она решила родить наследника.
Эверард судорожно сглотнул — воспоминания были мучительны… Видя графиню, он невольно представлял ее в своих руках, думал о ее поцелуях, о ее губах, таких нежных и мягких…
Она была его леди! Несмотря на то, что графиня имела толпу слуг для ухаживания и защиты, она не могла обойтись без него. Он стал частью ее, и она действительно была его леди. Капитан был большим тридцатидвухлетним теленком, который тянулся к ней, как к луне. Она не могла быть его, и все-таки она была его. «О, леди Луна, честная леди Луна, выше всех нас…» — припомнил он слова песни. Скверная песенка, но он любил Констанцию, любил до сумасшествия.
Эверард, увидел, как Констанция озабоченно нахмурила брови. Услышав, как арестованный в телеге взревел от боли, графиня послала девушку узнать, в чем дело.
Бормоча себе под нос проклятия, капитан посмотрел на подъехавшего рыцаря.
— Посмотрите, что теперь из себя представляет этот непобедимый разбойник… Теперь он уже не сможет грабить и совершать набеги! Вы победили его…
Эверард, с суженными от ненависти глазами, подъехал к колымаге с арестованными и увидел, как его рыцари толстым концом хлыста стали избивать жонглера, стараясь угодить непременно ему в голову. Сенрен уже не мог кричать, он только стонал.
Констанция тоже увидела эту сцену и закричала от ужаса.
— Почему рыцари так грубо обращаются с жонглером? Что сделал им этот несчастный?! — обратилась она к Эверарду.
Колдунья Ллуд подползла ближе к Сенрену. У нее было больше свободы движений, чем у жонглера, поскольку ее запястья привязали к цепочке, продетой через перекладину.
Жонглер, не поднимая головы, рычал от собственного бессилия, от того, что он ничего не может сделать с этими людьми, с их проклятым хлыстом.
Констанция подошла ближе к колымаге с арестованными. Она внимательно оглядела жонглера. В грубой, залитой кровью одежде, старых штанах, босой, он был все равно красив — его сапфировые глаза горели от гнева, золотые волосы разметались по плечам… Графиня неожиданно подумала, что не знает никого прекраснее его, но она ничего не может сделать, чтобы помочь ему.
Женщина велела дать несчастным воды. Увидев мокрую рубашку на жонглере, графиня приказала принести ему другую.
— Эта крепче и теплее, чем та, которая на вас, — сказала она молодому человеку. — Завтра будет холодно… Думаю, вы останетесь довочьны ею.
Сенрен поднял голову и изумленно посмотрел на нее.
— Вы знаете, какая погода будет завтра? Знаете, что поднимется холодный ветер?
Мило улыбнувшись, Констанция объяснила, что во время засухи постоянно дул ветер с южной стороны, а сейчас она заметила тучи на западе, к осени они всегда приходят оттуда через горы Уэльса и приносят с собой резкое похолодание. Да и стаи птиц уже полетели в более теплые края…
Она заметила даже сову, которая обычно боится солнечного света.
Графиня еще сказала, что в этой местности тучи не всегда говорят о том, что пойдет дождь, но рогатый скот всегда знает, будет буря или нет… Да и овцы, и свиньи становятся беспокойны перед ней. И если посмотреть на деревья…
Но Сенрен больше не слушал ее. Поднявшись на колени, он посмотрел на графиню Морлакс. Он наблюдал, как она садилась в седло, и поймал взгляд Констанции, направленный к нему.
Ллуд успела заметить выражение лица жонглера и попыталась его предупредить:
— Если вы будете так смотреть на нее, это принесет вам только одни сложности… и не только теперь, но и в будущем тоже.
— Пусть пошлет подальше свою заботу! Нас этим не купишь!
Ллуд закрыла глаза и подумала: «Неудивительно, что они считают его сумасшедшим, если он может так смотреть и говорить одновременно».
Путь путешественников проходил по берегу реки, и часто приходилось наклоняться, чтобы проехать под деревьями с длинными ветками, еще покрытыми листьями.
Посмотрев на иву, под которой как раз проезжала их колымага, Ллуд сказала, что кто-то скоро обратит внимание, что звезды хранят знатную леди. «Ольха, ива, боярышник, рябина, береза и еще есть шестое и седьмое дерево, но никто не знает, какие это деревья, это колдовской секрет, — добавила она хитро. — Ива вообще любимое дерево ведьм».
Несмотря на толчки, жонглер отдыхал, положа руки под голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68