— И тому, что она привезла с собой подругу, госпожу Харриет Мэйн, — добавила его мать. Он вновь поклонился.
— Я буду вечно благодарна вам за разрешение посетить вас, — сказала Харриет.
— Я вижу, вы немного торопитесь, — сказал он, и я обратила внимание, что с бровями у него происходит то же, что и со ртом: когда он улыбался, одна бровь приподнималась чуть выше другой. — На вашем месте я воздержался бы с вынесением окончательных суждений. Подождите до той поры, когда хорошенько узнаете нас.
Все рассмеялись.
— Ах, Эдвин! — воскликнула леди Эверсли. — Как ты любишь дразнить людей! Он всегда был таким. Он говорит просто ужасные вещи.
— Меня вообще не следует допускать в приличное общество, мама, — согласился Эдвин.
— Ах, мой милый, но, если бы мы так поступили, нам сразу же стало бы очень скучно. Давайте примемся за обед, а потом продолжим знакомство.
Холл был почти таким же, как в замке Контрив. Стол для нашей компании был установлен на возвышении. Но сидели мы не так, как того требовала традиция, — лицом к входу, а просто расположившись вокруг стола, как обычно делают в маленьких помещениях.
Леди Эверсли села во главе стола, по правую руку от нее — Лукас, по левую — Харриет. За другим концом стола сидел Эдвин, справа от него — я, а слева — Карлотта. Сэр Чарльз Конди сидел между мной и Харриет.
— Все было бы гораздо удобнее, если бы у нас была малая столовая, — сказала леди Эверсли. — Но за эти годы мы привыкли мириться с неудобствами.
— Ничего, — сказал Эдвин, — теперь уже недолго ждать возвращения домой.
— Вы действительно так думаете? — спросила я. Он коснулся моей руки, лежавшей на столе; это было всего лишь краткое мгновение, но я затрепетала от удовольствия.
— Ну конечно, — улыбнулся он мне.
— И на чем основана ваша уверенность»?
— На признаках и предзнаменованиях. Кромвелю удавалось держать нацию железной хваткой, потому что он был железным человеком. Его сын Ричард, к счастью для Англии, не унаследовал этих качеств отца. Он получил пост протектора только потому, что он — сын своего отца. Оливер же захватил этот пост силой. Это огромная разница.
— Интересно, что же происходит сейчас дома? — задумчиво произнесла леди Эверсли. — У нас были такие хорошие слуги… такие верные. Им не нравились эти пуританские идеи. Удалось ли им сохранить наши владения в порядке? — Она повернулась к Лукасу. — Разве не наслаждение думать о возвращении домой?
Лукас ответил утвердительно, но признался, что совсем не помнит своего родного дома. У него остались только какие-то смутные воспоминания о доме бабушки и дедушки в Корнуолле.
— Вначале мы бежали туда, — пояснила я. — Мать вместе со мной и Лукасом пересекла всю страну. Наше поместье, Фар-Фламстед, расположено неподалеку от Лондона, оно подверглось нападению врагов короля и было почти полностью разрушено.
— Грустная, но, к сожалению, не исключительная история, — сказал Чарльз Конди. В разговор вступила Харриет:
— А я хорошо помню, как мы бежали из Англии. О приближении врагов нас успели известить заранее. Мой отец к этому времени уже погиб при Нейзби, и мы знали, что наше дело обречено на поражение. Мы с матерью и несколькими верными слугами спрятались в лесу, пока грабили наш дом. Я никогда не забуду вид дома, охваченного пламенем.
— Ах, моя дорогая! — воскликнула леди Эверсли. Внимание всех присутствующих было обращено на Харриет. На меня она старалась не смотреть.
Как умело она пользовалась своим голосом! Она играла роль, а актрисой она была превосходной.
— И все эти сокровища, бесценные для детей… эти куклы… У меня были марионетки, с которыми я разыгрывала представления. Они были для меня живыми созданиями. Когда пламя пожирало дом, мне казалось, что я слышу их предсмертные крики. Это вполне понятно: ведь я была еще совсем ребенком…
За столом воцарилось молчание. Как хороша была Харриет, особенно когда исполняла драматические роли!
— Я помню, что проснулась от холода, когда рассвет начал золотить небосвод. Помню едкий запах гари. Было тихо. «Круглоголовые» разрушили наш дом, разрушили нашу жизнь и ушли.
— Господь тому свидетель, — сказал Эдвин, — они расплатятся за все содеянное, когда мы вернемся. Карлотта тихо возразила:
— Насилие и жестокость допускали обе стороны. Когда наступит мир, разумнее всего просто забыть об этих поистине ужасных временах.
Чарльз Конди согласился:
— Если только мы вернемся к старой доброй жизни, то стоит обо всем забыть.
— Прошло уже почти десять лет, — заметил Эдвин.
— Мы начнем жизнь с чистой страницы, — сказала Карлотта.
Чарльз Конди взглянул на нее с улыбкой, и я подумала, что они любят друг друга.
Харриет твердо решила по-прежнему оставаться в центре внимания.
— Мы вернулись к дому… к нашему милому, уютному гнездышку, где я провела всю свою жизнь. Но от дома осталось немногое. Помню, с каким отчаянием я пыталась отыскать своих кукол. Они исчезли. Я смогла найти только кусочек обугленной ленточки… вишневого цвета, которой я подвязывала платье одной из кукол. Я храню ее и по сей день.
«Как так можно, Харриет! — сердито думала я. — Так беззастенчиво лгать при мне!»
Мы, наконец, встретились с ней взглядами. В ее глазах явно читался вызов: «Ну что ж, выдай меня! Расскажи им, что я — ублюдок, дочь бродячего актера и деревенской девчонки, что моя мать была любовницей сквайра и что» круглоголовые»и близко не подходили к его поместью, где мы жили в качестве нахлебников. Давай, говори!»
Она знала, что сейчас я промолчу, но, когда мы останемся одни, разговора не миновать.
Эдвин наклонился в ее сторону:
— И что же случилось дальше?
— Понятно, что в лесу мы жить не могли. Мы добрались до ближайшей деревни. У нас были кое-какие драгоценности, распродавая которые, нам удалось некоторое время продержаться. В одной из деревушек мы встретили труппу странствующих актеров. Для них тоже настали тяжелые времена, свои представления они могли устраивать только тайком, ведь пуритане уже наложили лапу на страну, и к этому времени, как вы и сами знаете, все развлечения были запрещены. Театры закрылись быстро, но по дорогам все еще бродили актерские труппы. Мы с матерью присоединились к ним, и, знаете, через некоторое время выяснилось, что я обладаю актерским талантом.
— Это меня не удивляет, — вставила я, и она вновь вызывающе улыбнулась мне.
— Я сделала несколько марионеток, показала актерам свое умение обращаться с ними, и они позволили мне участвовать в представлении. Поначалу мне доверяли только маленькие роли, а потом — и главные. Но дела шли все хуже и хуже. Хотя крестьяне всегда принимали нас с удовольствием, не было никакой уверенности в том, что никто не донесет на нас. Стало слишком опасно, и мы решили перебраться во Францию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102