На улицах царила радость. Пожар закончился, и, так как многие потеряли свои дома, было объявлено о планах восстановления Лондона — совсем другого города, с широкими улицами, где даже на первых этажах домов будут доступны воздух и солнце, где будет проведена канализация и не станет крыс и мерзкой вони.
Карлтон сказал:
— Этот пожар может оказаться в некотором роде благом. Кристофер Рен собирается построить новый собор на месте прежнего собора Святого Павла. У него существуют проекты и других зданий. Королю они очень понравились, некоторые из них он мне демонстрировал сегодня.
И, несмотря на огромные проблемы, созданные вначале чумой, а затем пожаром, настроение у всех было оптимистичным. Но потом стали появляться сомнения и подозрения.
Кто-то организовал этот пожар. Кто? Вот вопрос, который задавали все.
Козла отпущения искали недолго.
Появились слухи о том, что это были паписты. Ну, конечно же, паписты. Разве не было разрушено восемьдесят восемь церквей, включая наш знаменитый собор? Они хотели уничтожить протестантов точно так же, как сделали это в Варфоломеевскую ночь во Франции почти сто лет назад. Здесь просто использовался другой метод, вот и все.
На улицы вышел народ, требуя ареста и казни папистов.
— Король не позволит сделать этого, — говорили в нашем доме, — он полон терпимости.
— А некоторые утверждают, — сказал дядя Тоби, — что он флиртует с католической верой.
— Сказать, что он флиртует с дамами, было бы ближе к истине, — засмеялся Карлтон, — и на вашем месте, дядя Тоби, я воздержался бы от таких комментариев. Они могут быть не правильно истолкованы.
Король распорядился о том, чтобы Тайный Совет и палата общин предприняли расследование, и мы с облегчением узнали, что обвинения признаны бездоказательными.
Эти ужасные дни сильно подействовали на нас. По крайней мере, так мне казалось, хотя, возможно, я всего лишь искала оправдания тому, что вскоре со мной произошло.
Мы еще не вернулись в Эверсли, но собирались сделать это через несколько дней. Мои родители уехали в Фар-Фламстед, а Джоффри — в свое имение. Лорд и леди Эверсли с дядей Тоби и Карлоттой отправились в карете с визитом к своим старым друзьям, жившим по другую сторону Айслиштона. Карлтон поехал верхом. Я не была знакома с этими друзьями, хотела заняться подготовкой к отъезду и поэтому предпочла остаться дома.
Решение это оказалось фатальным, и я часто думаю о том, что такой мелкий, казалось бы, весьма непримечательный случай способен изменить все течение нашей жизни.
Вскоре после их отъезда пошел дождь, через час превратившийся в ливень. Вновь поднялся ветер, и я забеспокоилась, удастся ли им добраться до цели.
Я занялась сбором своих вещей и упаковкой подарков, приготовленных для мальчиков. На этот раз были куплены барабаны, игрушечные лошадки, ракетки для игры в волан и сами воланы, а также новые камзолы для верховой езды. Я рассматривала эти вещи, заворачивала и разворачивала, их, предвкушая восторг, который они вызовут у детей.
Стемнело очень рано. Продолжал лить дождь, и завывал ветер. Ночь обещала выдаться ненастной.
В шесть вечера я велела зажечь свечи, поскольку стало совсем темно и к тому же Матильда говорила, что они вернутся не позже шести. Она не любила путешествий в потемках. Дороги кишели грабителями, и никто не чувствовал себя в безопасности. Эти люди были вооружены мушкетами и решительно пользовались своим оружием, если жертвы недостаточно быстро изъявляли желание расстаться со своим имуществом.
Итак, я была уверена в том, что Матильда настоит на раннем возвращении, а поскольку сегодня начало темнеть рано, то им уже следовало быть дома.
Время тянулось медленно. Пробило семь часов. Что-то, видимо, случилось. Я начала беспокоиться.
Только в восьмом часу кто-то вошел в дом. Я поспешила вниз и, к своему удивлению, увидела Карлтона. На нем не было сухой нитки, вода стекала с его одежды и лилась со шляпы на лицо.
— Что за напасть! — воскликнул он, увидев меня, и рассмеялся. — Я решил вернуться, зная, что вы будете беспокоиться. Карета застряла в грязи неподалеку от дома Криспинсов. Все решили остаться ночевать у них. Было бы глупостью возвращаться назад по такой погоде.
— Ах… значит, с ними все в порядке!
— Все прекрасно. Несомненно, сейчас они поглощают горячий ростбиф и согреваются мальвазией, и я не прочь последовать их примеру. Вы уже ужинали?
— Еще нет… я ждала .
— Тогда поужинаем вместе.
— Вначале вам нужно переодеться в сухое. Распоряжусь, чтобы в вашу комнату немедленно доставили горячую воду. Сбросьте с себя всю одежду, примите ванну и переоденьтесь — Рад повиноваться.
— Тогда, прошу вас, не стойте здесь. Отправляйтесь к себе в комнату, а я позабочусь о горячей воде.
Я была взволнована и делала вид, что не знаю причины волнения. В общем-то, я и сама не сознавала, насколько велико мое возбуждение. Приятно было узнать, что с родными все в порядке, и я радовалась тому, что не останусь сегодня вечером в одиночестве. Даже Карлтон, говорила я себе, лучше, чем одиночество.
— Господин Карлтон насквозь промок, — сказала я на кухне, — он ехал по этой ужасной погоде от самою Айслингтона. Ему нужна горячая вода, да побольше. И разогрейте суп. Мы начнем ужинать, как только господин Карлтон будет готов.
Я отправилась к себе в комнату, убеждая себя, что глупо так волноваться, но сейчас я жила ожиданием одной из тех словесных битв, которые неизбежно разыгрывались, как только мы оставались с глазу на глаз.
Я посмотрелась в зеркало. К сожалению, на мне было темно-синее платье. Это было бархатное платье, довольно приятное, но никак не лучшее из моих вечерних платьев. Мои глаза остановились на шелковом вишневом платье.
Да что это мне взбрело в голову? Если я переоденусь, он наверняка решит, что я сделала это специально для него.
Нет, придется оставаться в синем платье.
Карлтон управился быстрее, чем я думала. Он вошел в зимнюю гостиную, которой пользовались лишь тогда, когда собирались не все члены семьи. Я заранее приказала разжечь здесь камин, и теперь небольшая комната с гобеленом на стене, со свечами, мерцающими в подсвечнике, с камином, бросавшим дополнительное освещение, выглядела весьма привлекательно Стол был накрыт на двоих, и на нем уже дымилась тарелка с супом, источая соблазнительный аромат.
Он вошел свежий, только что вымытый, в рубашке, украшенной кружевами по вороту и рукавам. Он был без камзола, в парчовом жилете Я подумала, что он мог бы показаться даже красивым, если бы не его мрачный вид.
— Что за радость! — воскликнул Карлтон. — Ужин на двоих. Я не мог бы пожелать ничего лучшего. Меня трогает ваша забота. Загнать меня в ванную, заставить сбросить мокрую одежду, удостовериться в том, что я переоделся в сухое…
Я пожала плечами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102