— И ты сделаешь это ради меня?
— Я бы с радостью умер ради тебя, Психея, если бы это было возможно. Последние двести лет я был таким болваном. Прошу тебя простить меня.
— Охотно, дорогой, если ты пообещаешь мне любовь и мир под сенью твоих крыльев!
— Есть только одно обстоятельство… — начал неуверенно Эрот.
По морщинке, появившейся у него между бровями, Психея поняла, что он огорчен и озабочен чем-то.
— В чем дело? — спросила она. Немного помолчав, он сказал, нежно поцеловав ее в лоб:
— Зевс приказал мне осыпать всех видевших тебя смертных пылью забвения. У них не останется воспоминаний о тебе, обо мне или о моей матери. У них исчезнут из памяти все происшедшие события, в которых мы принимали участие.
— И даже леди Эль все позабудет?
— Боюсь, что и она тоже.
Психея взглянула на Эвелину, оживленно болтающую с Брэндрейтом.
— Если так, — произнесла она печально, — я должна с ней проститься. Ты даже не представляешь, как мы с ней подружились. Я буду по ней скучать. Прошу тебя, Эрот, позволь мне поговорить с ней еще разочек, последний!
— Ну конечно, — отвечал он, выпуская возлюбленную из своих крылатых объятий, — все, что ты пожелаешь, любовь моя.
36
Эвелина утопала в блаженстве под поцелуями Брэндрейта. Теперь, когда ее сердце было отдано ему полностью, раз и навсегда, весь мир перестал для нее существовать. Ее пальцы оставались в плену его темных кудрей, и она даже и помыслить не могла, чтобы вырваться на свободу. Чем сильнее она прижималась к нему, тем крепче и горячее становилось кольцо его рук.
Эвелина понимала, что ведет себя возмутительно, но и это было ей безразлично. Она наслаждалась каждым мгновением, зная, что оно не повторится. Первое признание в любви никогда не сравнится ни с чем, что бы ей ни пришлось испытать. Поэтому она дала своему сердцу свободу, позволив пальцам скользить по его волосам, а губам нежно касаться каждой черты его лица.
— Любимая, — шептал он, и эти слова звучали в ее душе, как струны скрипки в руках мастера-виртуоза.
Их губы снова слились в неудержимом порыве страсти. Эвелина потеряла счет времени, забыла об окружающем, ощущая только его ласки и наслаждаясь чудом любви.
Она не знала, когда до нее впервые долетели какие-то звуки. Сквозь волшебный любовный туман в ее сознание все же прорвался женский голос, который звал ее по имени, и, видимо, уже довольно давно.
— Эвелина! Эвелина!
На пятый или шестой раз, оторвавшись наконец от Брэндрейта, она узнала голос Психеи.
— Ах боже мой! — воскликнула Эвелина.
— Что случилось? — спросил озадаченный этой внезапной переменой Брэндрейт.
— Я должна с вами поговорить, Эвелина, — шепнула, смеясь, Психея. — Прошу вас, отвлекитесь на минуту от маркиза, если можете. Это очень важно. Я пришла проститься.
Эвелина взглянула на Брэндрейта, соображая, как бы ей объяснить ему ситуацию. Не скажешь же: «Прости, дорогой, но мне нужно поговорить с невидимой гостьей с Олимпа».
— Здесь кто-то, — начала она неуверенно, — кто-то, с кем я должна поговорить по очень срочному делу.
— Я не понимаю, — сказал Брэндрейт, оглядываясь по сторонам. — С кем-то в доме?
— Нет… то есть да… то есть… Генри, я не могу сказать тебе, кто это. Он слегка прищурился.
— Уж не Бабочка ли? — спросил он, улыбаясь.
— Да, — отвечала она со вздохом облегчения. Он поймет ее, он должен понять. — Но откуда ты знаешь?
Брэндрейт слегка нахмурился:
— Я могу примириться с такими полетами фантазии у моей двоюродной тетки, Эвелина, но, когда речь идет о будущей матери моих детей, я должен признаться, это внушает мне…
Он внезапно умолк, изумленно глядя через правое плечо Эвелины. Эвелина обернулась и тоже увидела, что Психея приняла зримый образ и ожидает ее во всей своей красе.
— Так вот где вы! — воскликнула обрадованная Эвелина. — Я полагаю, что теперь и Генри может вас видеть?
Психея кивнула:
— Я поняла, что иначе вам было бы трудно объяснить мое присутствие. Здравствуйте, лорд Брэндрейт. Я и есть тот самый полет фантазии, о котором вы говорили, — Бабочка, жена Эрота.
— Здравствуйте, очень рад познакомиться.
Брэндрейт встал и учтиво поклонился. Прекрасные манеры сослужили ему хорошую службу в этот весьма неловкий для него момент.
Это проявление вежливости, казалось, доставило большое удовольствие Психее. Она улыбнулась, захлопала в ладоши, а затем протянула обе руки маркизу.
Он инстинктивно взял их в свои, все еще ошеломленный ее появлением.
— Я знаю, это несправедливо, что, зная вас так долго, я встречаюсь с вами лично только сейчас. Но я счастлива познакомиться с вами наконец.
— Я очень рад, — повторил он, улыбаясь. — Но скажите, вы действительно существуете? Как это возможно? Я всегда думал, что вы, Эрот и все остальные — просто персонажи греческих мифов.
Психея с серьезным видом кивнула:
— Нам было категорически запрещено вмешиваться в жизнь смертных…
— Но для вас такого запрета не существует? Психея смущенно прикусила губу.
— По правде говоря, мне не полагается здесь быть. Об этом я и пришла сказать Эвелине. — Повернувшись к Эвелине, она продолжала: — Я обещала дедушке, то есть Зевсу, что я возвращусь на Олимп навсегда и больше не стану принимать участие в земных делах.
— О нет! — воскликнула Эвелина. Подойдя к подруге, она обняла ее за талию. — Это значит, что я вас больше не увижу?
Психея поцеловала ее в щеку.
— Боюсь, что так.
— О нет, Психея! — Глаза Эвелины наполнились слезами.
— Прошу вас, не плачьте, пожалуйста, а не то я и сама расплачусь. Но я буду постоянно думать о вас и спрашивать оракула, как у вас идут дела. — Наклонившись к Эвелине, она прошептала: — Быть может, мне даже удастся выбираться к вам этак раз в десять лет. Зевс меня однажды простил, но он непредсказуем в своем гневе. Пожалуй, он действительно разозлится, если я слишком часто стану нарушать его запреты. Но теперь мне пора, Эрот ждет меня.
— Вот как? То-то вы выглядите такой счастливой! Значит, между вами все наладилось?
— Как по волшебству. Понимаете, я обнаружила, что он сердился из-за того, что наговорила про меня его мамочка… Вроде бы я была с его братом… о, я даже не могу выговорить это слово!
Эвелина прекрасно поняла ее.
— Неужели ваша свекровь была способна опорочить вас в глазах мужа?
— Еще как способна! Она просто не могла вынести, что ее драгоценный сыночек любит меня. Она никогда не хотела, чтобы он на мне женился. Впрочем, я думаю, на ком бы он ни женился, она возненавидела бы любую. Но вы бы слышали, как Эрот ее укротил… как герой, поражающий дракона. Я никогда им так не гордилась, как в тот момент. Даже дедушка бросался в нее молниями. Он испортил ей бальное платье, — Психея расхохоталась, — а уж голубей ее так распугал, что невозможно вообразить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63