— Это не твое дело, Финнеган, — процедил Беар сквозь зубы. — Ты только за этим притащил меня сюда? Тогда я пойду.
Холт схватил его за руку и почувствовал, что первый порыв поколотить друга у него уже прошел.
— Ты ведешь себя как последний болван, Беар Макквайд. Эта женщина спасла наш рабочий график, а может быть, и всю нашу железную дорогу… и вместо благодарности ты обещаешь ей заплатить? — Холт взмахнул кулаком. — Если бы ты не был на полфута выше меня и на пятнадцать лет моложе, я бы дал тебе такую взбучку, что ты летел бы отсюда до самого Биллингса!
Выругавшись, Холт отпустил Беара и сердито зашагал к лагерю.
Беар остался стоять в лунном свете, размывшем все краски до черно-белых теней. Лицо его пылало огнем.
Он чувствовал себя круглым идиотом. Разговаривая с Даймонд, он думал только о своем унижении: его богатенькая жена, наследница огромного состояния, выручила его железную дорогу перед лицом всей его бригады. Но в ту минуту, когда слова слетели с его уст, он уже понял, что совершил ошибку. Он был несправедлив, язвителен и неблагодарен.
Ведь она хотела помочь… так же, как помогала миссионерам, изобретателям и погорельцам. Такой уж у нее характер. И этот путь она выбрала себе в жизни. Но Беар не желал быть объектом ее благотворительности. Если она втянет его в очередную свою инвестицию во имя «прогресса», он уйдет от нее навсегда. Он должен сам построить эту железную дорогу и доказать ей, что он не жалкий прихлебатель, как Кенвуд, Вебстер или Пирпонт, которые гонялись за ее деньгами. Она должна увидеть, что он чего-то стоит сам по себе…
«Я только хотела помочь, — печально размышляла Даймонд. — Точно так же, как помогала миссионерам, предпринимателям, изобретателям и всем тем беднякам, которые выстраивались в длинные очереди у моих ворот. Это часть моей натуры. Моя миссия в жизни. Почему он этого не понял? Он охотно принимал мои деньги, мою страсть и мои мечты. Почему же он так упорно гонит меня прочь от своей мечты, от главной цели своей жизни?»
Даймонд приподняла край юбки и утерла мокрое лицо. Оглядев роскошный салон личного вагона, она в тысячный раз спросила себя, какой была бы ее жизнь, родись она бедной — без денег, без бремени светских ожиданий и ответственности дарителя.
Может, вина кроется в ней самой? Интересно, полюбил бы ее Беар, если бы она ничего не имела? Что она предложила бы ему, не будь у нее богатства? У Даймонд перехватило дыхание. А что у нее есть сейчас?
Дверь отворилась. Она подняла голову, вынырнув из пучин отчаяния, и увидела Беара. Он смотрел на нее с растерянным видом, В тусклом свете керосиновой лампы глаза его мрачно блестели, лицо было напряжено, плечи опущены. У Даймонд защемило сердце. Он выглядел таким несчастным!
Не успела она перевести дух, как Беар шагнул вперед, не спуская с нее глаз. Было видно, что он переживает какую-то внутреннюю борьбу.
— Я должен извиниться, — сказал он тихим голосом, дрожащим от сдерживаемых эмоций. — Я вел себя как последняя скотина. Спасибо тебе за то, что ты сделала. За то, что достала инструменты. Просто… э… обычно я никому не разрешаю мне помогать. Не люблю чувствовать себя обязанным. А тебе я уже столько должен!
Глава 19
И это все? Так-то он объяснил свое грубое поведение? Ловкая отговорка! Даймонд оглядела его лицо и позу и поняла, что он не хочет быть с ней до конца искренним. Даже извиняясь, он отказывался признать свои истинные мотивы и глубину той обиды, которую они ей причинили. Он явно рассчитывал, что она утешится этими поверхностными извинениями… сказанными наедине, без зрителей, которые присутствовали при ее унижении.
— Ты говоришь чушь, Беар Макквайд, и сам это знаешь. — Ее удивил пыл собственной речи, но она быстро собралась с духом. — Люди всегда оказывают тебе услуги. Они стирают тебе рубашки, готовят тебе еду… даже строят твою чертову железную дорогу. И ты без всяких затруднений принимаешь их помощь — потому что они находятся у тебя в подчинении. Но если кто-то окажет тебе услугу, за которую ты не заплатил и которую ты не заказывал, — вот тогда ты приходишь в ярость. Ты не любишь чувствовать себя обязанным? Ну что ж, по крайней мере в этом ты честен… никому не нравится ходить в должниках. Но неужели ты в самом деле думаешь, что можешь прожить жизнь, не приняв чьей-то помощи? — Она подошла ближе. — Всем приходится когда-то полагаться на других.
— Всем? — переспросил он. — Даже тебе?
— Даже мне, — сказала она, невольно смягчив тон, и добавила, поддавшись какому-то внутреннему порыву: — особенно мне.
Беар еще больше насторожился, задумавшись над ее признанием. Даймонд мысленно застонала. Господи, и зачем только она это сказала? Он подошел ближе, и сердце ее начало бешено колотиться.
— В чем же ты нуждаешься, Даймонд Макквайд? — спросил он.
— В том, чего не купишь за деньги. — Она отступила на шаг, но потом заставила себя остановиться. — В таких вещах, как дружба, преданность, забота, радость и любовь. — Она подняла голову, пытаясь вернуть свои мысли в прежнее русло. — Никто не может приобрести эти вещи самостоятельно. Человеку нужно, чтобы ему помогали другие.
— И кто же тебе помогает все это приобрести? — Он подошел еще ближе.
— Сейчас речь не обо мне, — заявила она.
— Да?
— Мы говорим о твоей проклятой независимости, о твоем упрямстве… о твоей неблагодарности… о твоей…
— Глупости? — подсказал он.
— Да, о твоей глупости.
— О моей гордости?
— Да, и о твоей чертовой мужской гордости!
— А как насчет твоей гордости? — спросил он. Этот вопрос застал ее врасплох.
— Моей гордости?
— Тебе невыносимо думать, что я хотел от тебя только денег. Вот почему ты устроила в Балтиморе такой скандал.
— Неправда! — лицо ее запылало.
— Истинная правда! Иначе ты вышла бы ко мне и послушала, что я тебе скажу, как сделал бы на твоем месте любой разумный человек, а не стала бы прятаться в туалете и лить горючие слезы.
— Никогда в жизни не слышала таких жестоких вещей! — Она прошла мимо него, направляясь в спальное купе.
— Ну уж нет! — Он схватил ее за руку, удержав на месте. — Ты никуда не уйдешь, пока мы не добьемся хоть какого-то взаимопонимания.
— Кажется, для одного вечера мне вполне достаточно нашего «взаимопонимания», — проговорила она, сдерживая слезы: ей не хотелось расплакаться перед ним.
Беар видел, как она борется со своим волнением. Значит, тот панцирь, в который она заковала себя после их первой брачной ночи, был тоньше, чем ему казалось.
— Нет, Даймонд, ты ничего не понимаешь! — в отчаянии закричал он, крепко сжимая ее руку. — Я знал: если я попрошу у тебя ссуду до свадьбы, то ты подумаешь… именно то, что ты сейчас думаешь. — Заметив, что его слова не произвели большого впечатления, он понял, что повторяет старую ошибку, отказываясь признать правду и сказать то, что на самом деле чувствует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83