Выглянув в коридор и убедившись, что никого нет, они прокрались в гостиную и вылезли, как обычно, через окно. Гарет шел впереди и, остановившись в начале переулка, вытянул за спиной руку, чтобы держать Гиацинту на расстоянии.
– Пошли, – шепнул он.
Они приехали к дому барона в кебе – квартира Гарета была слишком далеко, чтобы идти пешком, и оставили его ждать за два перекрестка от дома. Ехать в карете к дому Гиацинты было не обязательно, так как он был по другую сторону площади, но Гарет решил, что раз уж у них есть кеб, они им воспользуются.
– Иди сюда... – Гарет взял Гиацинту за руку. – Мы можем... – Неожиданно он остановился. – Что такое? – прошептал он, посмотрев на нее. Но ее глаза остановились на чем-то другом. Проследив за ее взглядом, он увидел... барона.
Лорд Сент-Клер – его отец, или, вернее, его дядя – стоял на верхней ступени лестницы, ведущей в Клер-Хаус. В руке он держал ключ. Видимо, он заметил их в тот момент, когда собирался отпереть дверь.
– Интересно, – сказал он.
Гарет толкнул Гиацинту себе за спину и сказал, немного бравируя:
– Сэр. – Он никогда по-другому не называл этого человека, а некоторые привычки удивительно стойки.
– Представь мое изумление. Я уже во второй раз сталкиваюсь с тобой здесь посреди ночи.
Гарет ничего не ответил.
– А сегодня, – барон кивнул головой в сторону Гиацинты, – ты привел с собой свою прелестную невесту. Смело, должен сказать. Ее семья знает, что она разгуливает по улицам по ночам?
– Что вам нужно? – сурово спросил Гарет. Но барон лишь хихикнул:
– Полагаю, более уместным был бы вопрос, что нужно тебе? Если только ты не собираешься убедить меня, будто ты здесь просто прогуливаешься на свежем воздухе.
Гарет смотрел на барона и искал в нем черты сходства с собой. Тот же нос, те же глаза, та же осанка. Именно поэтому Гарету никогда – до того рокового дня в кабинете барона – не приходила в голову мысль, что он, возможно, бастард. Он с детства был сбит с толку презрением человека, которого привык называть своим отцом. Когда он вырос и стал понимать, что происходит между мужчиной и женщиной, Гарет задумался: возможно, отношение к нему отца объяснялось неверностью матери. Но он каждый раз отметал эту мысль. У него был тот же проклятый нос Сент-Клеров. А потом барон сказал ему прямо в глаза, что он не его сын, не мог быть его сыном, а нос – это простое совпадение.
Гарет ему поверил. У барона было много плохих качеств, но он не был глуп и определенно умел считать до девяти. Но ни ему, ни барону не приходило в голову, что похожие носы – это не совпадение, что Гарет действительно мог быть Сент-Клером.
Гарет пытался вспомнить, любил ли барон своего брата. Были ли Ричард и Эдвард Сент-Клер близкими друзьями? Гарет ни разу не видел их в компании друг друга, но ведь ему почти всегда запрещали выходить из детской.
– Ну, что ты можешь сказать в свое оправдание? – потребовал ответа барон.
Гарет посмотрел в глаза человеку, который в течение долгих лет был правящей силой в его жизни, и ему захотелось сказать: «Ничего, дядя Ричард». Это был бы великолепный удар, рассчитанный на то, чтобы ошеломить и сбить с ног. Стоило бы сказать это хотя бы для того, чтобы увидеть, как барон будет шокирован.
Момент был идеальный, но Гарет не захотел им воспользоваться. Ему это было не нужно.
В прежние времена он постарался бы догадаться, что может чувствовать барон. Почувствует ли он облегчение, узнав, что титул перейдет к настоящему Сент-Клеру, или, наоборот, разозлится – ведь ему наставил рога собственный брат?
Раньше Гарет стал бы раздумывать, прикидывать, что лучше сделать или ответить, а потом, следуя своим инстинктам, нанести сокрушительный удар.
Но теперь...
Какая разница?
Он никогда не полюбит этого человека. Впервые за свою жизнь Гарет достиг той точки, когда это не имело никакого значения. Он даже сам удивился, как хорошо себя почувствовал.
Он взял Гиацинту за руку.
– Мы просто вышли погулять. – Это было заведомо смехотворное объяснение, но Гарет произнес его с привычным апломбом, в том же тоне, каким он всегда разговаривал с бароном. – Пойдемте, мисс Бриджертон.
Но Гиацинта не сдвинулась с места, она словно окаменела. Девушка вопросительно посмотрела на Гарета, не веря, что он промолчал.
Гарет глянул на нее, на лорда Сент-Клера, а потом заглянул в себя и понял, что нескончаемая война с бароном, возможно, не имеет значения, а правда – имеет. Не потому, что она может ранить, а просто потому, что это была правда и ее надо высказать. Это был секрет, определивший всю их жизнь. И пора было обоим от него освободиться.
– Я должен вам кое-что сказать, – сказал Гарет, глядя барону прямо в глаза. Это было нелегко. Он не привык говорить с этим человеком без злобы.
Лорд Сент-Клер ничего не ответил, но явно насторожился.
– Ко мне попал дневник бабушки Сент-Клер, – сказал Гарет и, увидев, как вздрогнул барон, добавил: – Каролина нашла его в вещах Джорджа с запиской, в которой было написано, что дневник надо отдать мне.
– Она не знала, что ты не ее внук, – резко бросил барон.
Гарет хотел было возразить, но удержался. Он сделает все правильно. Он должен сделать это, как полагается. Рядом с ним была Гиацинта, и его злость неожиданно показалась ему незрелой. Он не хотел, чтобы она видела его таким.
– Мисс Бриджертон немного знает итальянский, – ровным голосом продолжал Гарет, – и она помогла мне с переводом. Изабелла знала, кто мой отец. Это был дядя Эдвард.
Барон не произнес ни слова. Неужели он знал? Или подозревал? Барон отвернулся и стал смотреть на улицу, остановив свой взгляд где-то вдалеке. Когда он снова посмотрел на них, он был бледным как полотно.
Он откашлялся и кивнул.
– Тебе надо жениться на этой девушке. Одному Богу известно, как тебе пригодится ее приданое.
Он поднялся по лестнице, отпер дверь и скрылся в доме.
– И это все? Это все, что он собирался сказать? – Гиацинта не поверила своим ушам.
Гарет рассмеялся.
– Он не может так поступить, – сверкая глазами от возмущения, сказала Гиацинта. – Ты только что раскрыл самую большую тайну... Ты что, смеешься?
Гарет покачал головой.
– Что здесь такого смешного?
У нее было такое выражение лица, что он засмеялся еще сильнее.
– Почему ты смеешься? – дернула его за рукав. – Скажи мне.
– Я счастлив, – сказал он и понял, что так оно и было. В жизни у него было много счастливых моментов, но уже очень давно он не чувствовал полного и безраздельного счастья. Он почти забыл, каким бывает это чувство.
Гиацинта положила ему руку на лоб.
– У тебя жар?
– Нет, мне хорошо. – Он обнял ее. – Даже лучше, чем хорошо. – Он наклонился, чтобы ее поцеловать.
– Гарет! Ты с ума сошел! Прямо посреди Дувр-стрит! Он прервал ее возмущение поцелуем и усмехнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60