Должен?
— Да, ты должен.
— Я думаю, ты сказала это, лишь из-за всех этих людей по соседству с нами.
— Нет, хотя это тоже достаточно хорошая причина, чтобы рассмотреть возможность сдерживания себя.
— Чтобы рассмотреть и отклонить? — с надеждой спросил Колин.
— Нет! Колин! — она вырвалась из его рук, и отошла на несколько футов назад, чтобы его близость не заставляла ее сожалеть об упущенной возможности.
— Колин, ты должен рассказать мне, наконец, что происходит.
— Ну, — медленно проговорил он, — Я целовал тебя и …
— Нет, ты же знаешь, что я не это имела в виду.
— Очень хорошо.
Он отошел дальше от нее, его шаги эхом отдавались в ее ушах. Когда он повернулся к ней, на его лице было очень серьезное выражение.
— Я решил, что нужно делать с Крессидой.
— Ты? Что? Скажи мне!
Его лицо приняло немного страдальческое выражение.
— Фактически, я думал, что лучше не говорить тебе до тех, пор, пока мой план не будет идти полным ходом.
Она уставилась на него с недоверием.
— Ты это серьезно?
— Ну, вообще-то …, — он посмотрел на дверь, словно надеясь как-нибудь сбежать.
— Расскажи мне, — настаивала она.
— Очень хорошо, — он тяжело вздохнул, затем еще раз вздохнул.
— Колин!
— Я собираюсь сделать объявление, — сказал он так, словно это должно было все объяснить.
Сначала она ничего не сказала, думая, что он пояснит, когда же это не сработало, она осторожно спросила:
— Что это за объявление?
Он упрямо сжал губы, и стал выглядеть очень решительно.
— Я собираюсь рассказать правду.
Она задохнулась.
— Обо мне?
Он кивнул.
— Но, ты не можешь это сделать!
— Пенелопа, я думаю, так будет лучше.
Паника охватила ее, дышать стало трудно.
— Нет, Колин, ты не можешь! Ты не можешь сделать это! Это не твоя тайна, чтобы решить открыть ее!
— Ты хочешь платить Крессиде всю оставшуюся жизнь?
— Нет, конечно, нет, но я могу попросить леди Данбери —
— Ты не пойдешь к леди Данбери, и не будешь просить ее солгать от твоего имени, — решительно проговорил он. — Это ниже твоего достоинства, и ты это прекрасно знаешь.
Пенелопа задыхалась от его резкого тона. Но глубоко внутри, она знала, что он прав.
— Если ты так желаешь разрешить кому-нибудь узурпировать твою личность, — сказал он, — Тогда ты должна была просто позволить Крессиде сделать это.
— Я не могла, — пробормотала Пенелопа, — Только не она.
— Прекрасно. Тогда настало время встать и посмотреть в лицо опасности.
— Колин, — прошептала она, — Мое имя будет разрушено.
Он пожал плечами.
— Тогда мы просто уедем из страны.
Она потрясла головой, отчаянно стараясь подобрать нужные слова.
Он нежно взял ее за руки.
— Разве это имеет значение? — мягко проговорил он. — Пенелопа, я люблю тебя. И пока мы вместе, мы будем счастливы.
— Не в этом дело, — пробормотала она, пытаясь вытащить свою руку, чтобы вытереть слезы из глаз.
Но он не отпустил.
— Тогда, в чем? — спросил он.
— Колин, твое имя тоже будет разрушено, — прошептала она.
— Я не возражаю.
Она недоверчиво уставилась на него. Он с такой непренужденностью говорил о том, что может кардинально изменить его жизнь так, как он даже не представляет.
— Пенелопа, — голос его звучал довольно рассудительно, — Это одно единственное решение. Или мы скажем это всему миру. Или это сделает Крессида.
— Мы могли бы заплатить ей, — прошептала Пенелопа.
— Неужели ты этого хочешь? — спросил Колин, — Отдать ей все свои деньги, которые ты с таким трудом заработала? Тебе проще было позволить ей остаться леди Уислдаун.
— Я не могу позволить тебе сделать это, — сказала она, — Я не думаю, что ты понимаешь, что, значит, быть изгоем общества.
— А ты?
— Гораздо лучше, чем ты!
— Пенелопа —
— Ты пытаешься выглядеть так, словно для тебя это не имеет никакого значения, но это не так. Ты тогда так сильно рассердился на меня, когда я издала свою последнюю колонку, а все потому, что ты думал, что я ни в коем случае не должна рисковать, иначе моя тайна может выйти наружу.
— Но так и случилось, — заметил он, — Я был прав.
— Вот, — быстро сказала она, — Видишь? Ты до сих пор сердишься на меня за ту колонку!
Колин тяжело вздохнул. Разговор двигался не в том направление, на какое он рассчитывал. Он совсем не собирался бросать ей в лицо свое старое мнение об издании ее последней колонки, но, тем не менее, сделал это.
— Если бы ты не опубликовала свою последнюю колонку, — проговорил он, — мы бы не оказались в нашем нынешнем положение, это так, но речь сейчас идет о другом, разве не так?
— Колин, — прошептала она, — Если ты скажешь всем, что я леди Уислдаун, и они прореагируют на это, так как я думаю, ты никогда не увидишь свои мемуары опубликованными.
Его сердце остановилось.
Потому что в этот момент, он, наконец, понял ее
Она говорила, что любит его, и доказывала это всеми возможными способами, которыми он научил ее. Но никогда еще ее любовь не была такой явной, откровенной и такой чистой.
Все это время, когда она просила его не делать объявления — все это было лишь ради него. Он с трудом сглотнул, от переизбытка чувств он не мог ни говорить, ни даже дышать.
Она подошла и ласково прикоснулась к его руке, ее глаза умоляли, щеки были мокрыми от слез.
— Я никогда не смогу простить себе этого, — прошептала она. — Я не хочу разрушить твои мечты.
— Они никогда бы не стали моими мечтами, если бы я ни встретил тебя, — прошептал он.
— Ты не хочешь опубликовать свои дневники? — спросила она, смущенно моргая. — Ты делал все это лишь ради меня?
— Нет, — ответил он, потому что она заслуживала честность с его стороны, — Я действительно хочу их издать. Это — моя мечта. Но эту мечту дала мне ты.
— Но это не значит, что так же просто я могу отнять ее у тебя.
— Ты и не отнимаешь ее у меня.
— Да, я —
— Нет, — убежденно произнес он, — Ты не отнимаешь мою мечту. А издание моих мемуаров … ну, это не так уж и важно. Моя самая настоящая мечта — это провести всю свою жизнь с тобой.
— Ты в любом случае останешься со мной, — мягко проговорила она.
— Я знаю, — улыбнулся он, немного самоуверенной улыбкой. — Так, что же в итоге мы потеряем?
— Возможно даже больше, чем можем себе вообразить.
— А возможно меньше, — сказал он, — Не забывай — я Бриджертон. А сейчас, ты тоже Бриджертон. Мы обладаем приличным весом и властью в обществе.
Ее глаза широко раскрылись.
— Что ты имеешь в виду?
Он скромно пожал плечами.
— Энтони готов оказать тебе полную поддержку.
— Ты рассказал все Энтони? — задохнулась она.
— Я должен был рассказать все Энтони. Он глава семьи. И на свете есть очень мало людей, кто решиться пойти ему поперек дороги.
— О, — Пенелопа задумчиво пожевала свою нижнюю губу.
А затем, потому что должна была знать, спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Да, ты должен.
— Я думаю, ты сказала это, лишь из-за всех этих людей по соседству с нами.
— Нет, хотя это тоже достаточно хорошая причина, чтобы рассмотреть возможность сдерживания себя.
— Чтобы рассмотреть и отклонить? — с надеждой спросил Колин.
— Нет! Колин! — она вырвалась из его рук, и отошла на несколько футов назад, чтобы его близость не заставляла ее сожалеть об упущенной возможности.
— Колин, ты должен рассказать мне, наконец, что происходит.
— Ну, — медленно проговорил он, — Я целовал тебя и …
— Нет, ты же знаешь, что я не это имела в виду.
— Очень хорошо.
Он отошел дальше от нее, его шаги эхом отдавались в ее ушах. Когда он повернулся к ней, на его лице было очень серьезное выражение.
— Я решил, что нужно делать с Крессидой.
— Ты? Что? Скажи мне!
Его лицо приняло немного страдальческое выражение.
— Фактически, я думал, что лучше не говорить тебе до тех, пор, пока мой план не будет идти полным ходом.
Она уставилась на него с недоверием.
— Ты это серьезно?
— Ну, вообще-то …, — он посмотрел на дверь, словно надеясь как-нибудь сбежать.
— Расскажи мне, — настаивала она.
— Очень хорошо, — он тяжело вздохнул, затем еще раз вздохнул.
— Колин!
— Я собираюсь сделать объявление, — сказал он так, словно это должно было все объяснить.
Сначала она ничего не сказала, думая, что он пояснит, когда же это не сработало, она осторожно спросила:
— Что это за объявление?
Он упрямо сжал губы, и стал выглядеть очень решительно.
— Я собираюсь рассказать правду.
Она задохнулась.
— Обо мне?
Он кивнул.
— Но, ты не можешь это сделать!
— Пенелопа, я думаю, так будет лучше.
Паника охватила ее, дышать стало трудно.
— Нет, Колин, ты не можешь! Ты не можешь сделать это! Это не твоя тайна, чтобы решить открыть ее!
— Ты хочешь платить Крессиде всю оставшуюся жизнь?
— Нет, конечно, нет, но я могу попросить леди Данбери —
— Ты не пойдешь к леди Данбери, и не будешь просить ее солгать от твоего имени, — решительно проговорил он. — Это ниже твоего достоинства, и ты это прекрасно знаешь.
Пенелопа задыхалась от его резкого тона. Но глубоко внутри, она знала, что он прав.
— Если ты так желаешь разрешить кому-нибудь узурпировать твою личность, — сказал он, — Тогда ты должна была просто позволить Крессиде сделать это.
— Я не могла, — пробормотала Пенелопа, — Только не она.
— Прекрасно. Тогда настало время встать и посмотреть в лицо опасности.
— Колин, — прошептала она, — Мое имя будет разрушено.
Он пожал плечами.
— Тогда мы просто уедем из страны.
Она потрясла головой, отчаянно стараясь подобрать нужные слова.
Он нежно взял ее за руки.
— Разве это имеет значение? — мягко проговорил он. — Пенелопа, я люблю тебя. И пока мы вместе, мы будем счастливы.
— Не в этом дело, — пробормотала она, пытаясь вытащить свою руку, чтобы вытереть слезы из глаз.
Но он не отпустил.
— Тогда, в чем? — спросил он.
— Колин, твое имя тоже будет разрушено, — прошептала она.
— Я не возражаю.
Она недоверчиво уставилась на него. Он с такой непренужденностью говорил о том, что может кардинально изменить его жизнь так, как он даже не представляет.
— Пенелопа, — голос его звучал довольно рассудительно, — Это одно единственное решение. Или мы скажем это всему миру. Или это сделает Крессида.
— Мы могли бы заплатить ей, — прошептала Пенелопа.
— Неужели ты этого хочешь? — спросил Колин, — Отдать ей все свои деньги, которые ты с таким трудом заработала? Тебе проще было позволить ей остаться леди Уислдаун.
— Я не могу позволить тебе сделать это, — сказала она, — Я не думаю, что ты понимаешь, что, значит, быть изгоем общества.
— А ты?
— Гораздо лучше, чем ты!
— Пенелопа —
— Ты пытаешься выглядеть так, словно для тебя это не имеет никакого значения, но это не так. Ты тогда так сильно рассердился на меня, когда я издала свою последнюю колонку, а все потому, что ты думал, что я ни в коем случае не должна рисковать, иначе моя тайна может выйти наружу.
— Но так и случилось, — заметил он, — Я был прав.
— Вот, — быстро сказала она, — Видишь? Ты до сих пор сердишься на меня за ту колонку!
Колин тяжело вздохнул. Разговор двигался не в том направление, на какое он рассчитывал. Он совсем не собирался бросать ей в лицо свое старое мнение об издании ее последней колонки, но, тем не менее, сделал это.
— Если бы ты не опубликовала свою последнюю колонку, — проговорил он, — мы бы не оказались в нашем нынешнем положение, это так, но речь сейчас идет о другом, разве не так?
— Колин, — прошептала она, — Если ты скажешь всем, что я леди Уислдаун, и они прореагируют на это, так как я думаю, ты никогда не увидишь свои мемуары опубликованными.
Его сердце остановилось.
Потому что в этот момент, он, наконец, понял ее
Она говорила, что любит его, и доказывала это всеми возможными способами, которыми он научил ее. Но никогда еще ее любовь не была такой явной, откровенной и такой чистой.
Все это время, когда она просила его не делать объявления — все это было лишь ради него. Он с трудом сглотнул, от переизбытка чувств он не мог ни говорить, ни даже дышать.
Она подошла и ласково прикоснулась к его руке, ее глаза умоляли, щеки были мокрыми от слез.
— Я никогда не смогу простить себе этого, — прошептала она. — Я не хочу разрушить твои мечты.
— Они никогда бы не стали моими мечтами, если бы я ни встретил тебя, — прошептал он.
— Ты не хочешь опубликовать свои дневники? — спросила она, смущенно моргая. — Ты делал все это лишь ради меня?
— Нет, — ответил он, потому что она заслуживала честность с его стороны, — Я действительно хочу их издать. Это — моя мечта. Но эту мечту дала мне ты.
— Но это не значит, что так же просто я могу отнять ее у тебя.
— Ты и не отнимаешь ее у меня.
— Да, я —
— Нет, — убежденно произнес он, — Ты не отнимаешь мою мечту. А издание моих мемуаров … ну, это не так уж и важно. Моя самая настоящая мечта — это провести всю свою жизнь с тобой.
— Ты в любом случае останешься со мной, — мягко проговорила она.
— Я знаю, — улыбнулся он, немного самоуверенной улыбкой. — Так, что же в итоге мы потеряем?
— Возможно даже больше, чем можем себе вообразить.
— А возможно меньше, — сказал он, — Не забывай — я Бриджертон. А сейчас, ты тоже Бриджертон. Мы обладаем приличным весом и властью в обществе.
Ее глаза широко раскрылись.
— Что ты имеешь в виду?
Он скромно пожал плечами.
— Энтони готов оказать тебе полную поддержку.
— Ты рассказал все Энтони? — задохнулась она.
— Я должен был рассказать все Энтони. Он глава семьи. И на свете есть очень мало людей, кто решиться пойти ему поперек дороги.
— О, — Пенелопа задумчиво пожевала свою нижнюю губу.
А затем, потому что должна была знать, спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97