— Он нахмурился, увидев, как Уот, пошатываясь, тащит по двору корзину свежеиспеченных пряников, которую дала ему Вида. — И спасайте этого маленького постреленка.
— Спасибо, что разрешили ему поехать с нами, — сказала Алиса.
— С вами будет одно знакомое лицо.
— И еще одно, очень любимое, — добавила она. Раймон расплылся в улыбке и продолжал улыбаться, даже когда Уот высыпал пряники во вьючный короб, в котором лежал лучший плащ его господина.
Уот заворочался во сне. Алиса натянула шерстяное одеяло ему на плечи и подняла голову, ища глазами мужа. Раймон лежал, растянувшись на соломенном тюфяке рядом с Уотом, загораживая Алису и мальчика от остальных спящих. В лунном свете, струившемся в дымоход, было видно, что он лежит лицом к приставной лестнице, которой пользовались хозяин и его жена для того, чтобы подняться сюда, на чердак. Рядом с ним поблескивал верный меч.
Проснувшись на рассвете, маленькая группа почувствовала запах овсяной каши и хлеба. Быстро позавтракав, путники переправились на конях через реку ниже замка. К тому времени, когда солнце окончательно взошло, они уже ехали на восток, к большому болоту, уходившему за горизонт. Это была не знакомая Алисе серая пустошь, землю которой можно издали спутать с облаками, а просторная холмистая равнина с каменистыми утесами и булыжными пирамидами — древними дорожными указателями. Проезжая по этой земле, поросшей низким кустарником, Алиса разглядывала камни и утесы, попадавшиеся ей на пути, и старалась не думать о безграничности окружающего простора.
В полдень они остановились отдохнуть и поели сыра, уже зачерствевшего во вьючных корзинах. Страх, с которым Алиса глядела на далекий горизонт, постепенно сменялся любопытством.
Раймон сидел рядом с ней и смотрел на маленького Уота, который носился взад-вперед по широкой и ровной каменистой дороге.
— Следующие два дня наше путешествие будет легким, — сказал он. — Такая хорошая дорога проложена через все болото к самому поселку храмовников.
— Это они ее построили? Он покачал головой:
— Рыцари говорят, что эта дорога существовала еще до того, как они здесь появились, — ровная и сухая на много миль. Такие дороги я видел в Дувре, они связывают побережье с Лондоном. Мой двоюродный брат Монбэзон полагает, что их построили рабы древнеримских воинов.
Алиса засмеялась:
— Отец Ансельм говорил мне, что Рим был богатой империей. Зачем римлянам было приезжать сюда и строить дороги?
Раймон пожал плечами:
— В Палестине тоже есть такие дороги. И города-крепости, в которых жили римляне во времена Христа. Я думаю, Монбэзон прав.
— Палестина — это так далеко!
Раймон лег на поросшую мхом землю и посмотрел в небо.
— Вероятно, когда-нибудь вам захочется увидеть дальние страны. Побывав в Виндзоре и в Лондоне, вы пожелаете посетить новые незнакомые места. — Он покрутил в пальцах подол ее мантильи. — Может быть, в один прекрасный день вы отправитесь за море, в Нормандию.
Алиса погладила его по руке.
— Я знаю, что нам придется отплыть в Нормандию, если королева Элеанора на нас рассердится. Я готова к этому, Раймон.
— А если королева отнесется к нам благосклонно и мы сможем свободно выбирать себе маршрут, вы поедете со мной в Базен, в дом моего отца?
Алиса повернула его лицо, чтобы он посмотрел ей в глаза.
— С вами я поеду хоть на край земли, — пообещала она. — Вы только предложите.
В ту ночь они спали прямо на болоте, в палатке из грубой шерсти, которая закрывала лунный свет, но не заглушала лисьего тявканья и далекого волчьего воя. Алиса лежала рядом с Раймоном, положив голову ему на плечо. Обсудив с женой разные мелкие темы (гнедая вьючная лошадь потеряла подкову, в следующем поселке им надо будет купить круг сыра), он повернулся на бок и начал ласково стягивать платье с ее плеч. Но тут через двойной полог палатки донесся тонкий голосок Уота.
— Он боится ночных звуков, — прошептала Алиса.
— С ним Эрик и остальные, они не дадут его в обиду.
— Он в первый раз ночует под открытым небом. Раймон поцеловал ее в плечо.
— Ничего, привыкнет.
— Он никому не даст заснуть — не только часовым, но и остальным воинам.
Раймон перевернулся на спину.
— Вы не успокоитесь до тех пор, пока мы не возьмем его к себе, — пробормотал он.
Она погладила его по щеке.
— Если мы слышим мальчика, значит, он и ваши солдаты слышат нас, верно?
— А как вы думаете, зачем я взял с собой эту палатку?
— Все мужчины получают удовольствие так же шумно, как вы?
Он прижал ее ладонь к губам, потом опустил себе на грудь.
— Я буду тихо, жена. Очень тихо.
— Как в ту ночь, когда в Кернстоу гостили храмовники? Он пожал плечами:
— Конечно. Алис вздохнула:
— Как вы думаете, почему Мольон и компания уехали от нас, не дождавшись утра? Мне кажется, они не смогли заснуть, всю ночь слушая ваши громкие стоны.
Раймон сел и нежно поцеловал ее в плечо.
— Я прекрасно помню ту ночь. — Он засмеялся. — Я вел себя очень тихо, стараясь соблюдать ваши правила игры.
— Милорд, вы вели себя так же тихо, как бык, застрявший в дверях сарая.
Нежные пальцы прошлись по ее губам.
— Моя жена — жестокая женщина. Позади них послышался шорох.
Раймон обернулся и поднял полог палатки.
— Тебе нельзя здесь спать, — сказал он.
— Эрик прогнал меня от костра. Говорит, что я слишком уж ворочаюсь.
— Тогда перейди на другую сторону.
— Волки едят маленьких мальчиков.
— Они едят только тех мальчиков, которые крутятся под ногами у своих господ, мешая им отдыхать.
Раймон услышал за спиной шуршание простыни, накрывшей мягкое изящное тело. И приглушенный смех.
Он вздохнул и втянул в палатку походную постель Уота.
— Но чтобы ни звука! Стоит тебе только пикнуть, и я тут же выставлю тебя из палатки, будешь и дальше донимать часовых.
— Я буду тихо, лорд Раймон. — Уот захихикал в подушку. — Очень тихо.
Раймон закрыл полог и опять опустился на постель. Лежавшая рядом Алиса сотрясалась в беззвучном смехе. Он закинул руку за голову.
— Скоро, миледи, мы с вами будем ночевать в отдельной спальне.
Она повернулась на бок и уютно пристроила голову у него на плече.
— Где же мы ее найдем? Вы сказали, что большинство землевладельцев спят в зале вместе со слугами, и лишь немногие…
— Поверьте мне, жена: если на всем пути отсюда до Виндзора есть хотя бы одна отдельная спальня, она будет нашей.
Уот, свернувшийся калачиком у них в ногах, икнул и погрузился в сладкий сон.
К полудню они выехали на самую высокую часть болота — туда, где над продуваемой ветрами равниной вздымался грубый гранитный утес. К югу от скал, в мелкой чашеобразной низине с плодородной землей, храмовники выстроили свой поселок. Посреди домов стояла единственная крепость — такая же серая, как утес, но с искусно сложенными гладкими стенами, где крючьям штурмовых лестниц было не за что зацепиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Спасибо, что разрешили ему поехать с нами, — сказала Алиса.
— С вами будет одно знакомое лицо.
— И еще одно, очень любимое, — добавила она. Раймон расплылся в улыбке и продолжал улыбаться, даже когда Уот высыпал пряники во вьючный короб, в котором лежал лучший плащ его господина.
Уот заворочался во сне. Алиса натянула шерстяное одеяло ему на плечи и подняла голову, ища глазами мужа. Раймон лежал, растянувшись на соломенном тюфяке рядом с Уотом, загораживая Алису и мальчика от остальных спящих. В лунном свете, струившемся в дымоход, было видно, что он лежит лицом к приставной лестнице, которой пользовались хозяин и его жена для того, чтобы подняться сюда, на чердак. Рядом с ним поблескивал верный меч.
Проснувшись на рассвете, маленькая группа почувствовала запах овсяной каши и хлеба. Быстро позавтракав, путники переправились на конях через реку ниже замка. К тому времени, когда солнце окончательно взошло, они уже ехали на восток, к большому болоту, уходившему за горизонт. Это была не знакомая Алисе серая пустошь, землю которой можно издали спутать с облаками, а просторная холмистая равнина с каменистыми утесами и булыжными пирамидами — древними дорожными указателями. Проезжая по этой земле, поросшей низким кустарником, Алиса разглядывала камни и утесы, попадавшиеся ей на пути, и старалась не думать о безграничности окружающего простора.
В полдень они остановились отдохнуть и поели сыра, уже зачерствевшего во вьючных корзинах. Страх, с которым Алиса глядела на далекий горизонт, постепенно сменялся любопытством.
Раймон сидел рядом с ней и смотрел на маленького Уота, который носился взад-вперед по широкой и ровной каменистой дороге.
— Следующие два дня наше путешествие будет легким, — сказал он. — Такая хорошая дорога проложена через все болото к самому поселку храмовников.
— Это они ее построили? Он покачал головой:
— Рыцари говорят, что эта дорога существовала еще до того, как они здесь появились, — ровная и сухая на много миль. Такие дороги я видел в Дувре, они связывают побережье с Лондоном. Мой двоюродный брат Монбэзон полагает, что их построили рабы древнеримских воинов.
Алиса засмеялась:
— Отец Ансельм говорил мне, что Рим был богатой империей. Зачем римлянам было приезжать сюда и строить дороги?
Раймон пожал плечами:
— В Палестине тоже есть такие дороги. И города-крепости, в которых жили римляне во времена Христа. Я думаю, Монбэзон прав.
— Палестина — это так далеко!
Раймон лег на поросшую мхом землю и посмотрел в небо.
— Вероятно, когда-нибудь вам захочется увидеть дальние страны. Побывав в Виндзоре и в Лондоне, вы пожелаете посетить новые незнакомые места. — Он покрутил в пальцах подол ее мантильи. — Может быть, в один прекрасный день вы отправитесь за море, в Нормандию.
Алиса погладила его по руке.
— Я знаю, что нам придется отплыть в Нормандию, если королева Элеанора на нас рассердится. Я готова к этому, Раймон.
— А если королева отнесется к нам благосклонно и мы сможем свободно выбирать себе маршрут, вы поедете со мной в Базен, в дом моего отца?
Алиса повернула его лицо, чтобы он посмотрел ей в глаза.
— С вами я поеду хоть на край земли, — пообещала она. — Вы только предложите.
В ту ночь они спали прямо на болоте, в палатке из грубой шерсти, которая закрывала лунный свет, но не заглушала лисьего тявканья и далекого волчьего воя. Алиса лежала рядом с Раймоном, положив голову ему на плечо. Обсудив с женой разные мелкие темы (гнедая вьючная лошадь потеряла подкову, в следующем поселке им надо будет купить круг сыра), он повернулся на бок и начал ласково стягивать платье с ее плеч. Но тут через двойной полог палатки донесся тонкий голосок Уота.
— Он боится ночных звуков, — прошептала Алиса.
— С ним Эрик и остальные, они не дадут его в обиду.
— Он в первый раз ночует под открытым небом. Раймон поцеловал ее в плечо.
— Ничего, привыкнет.
— Он никому не даст заснуть — не только часовым, но и остальным воинам.
Раймон перевернулся на спину.
— Вы не успокоитесь до тех пор, пока мы не возьмем его к себе, — пробормотал он.
Она погладила его по щеке.
— Если мы слышим мальчика, значит, он и ваши солдаты слышат нас, верно?
— А как вы думаете, зачем я взял с собой эту палатку?
— Все мужчины получают удовольствие так же шумно, как вы?
Он прижал ее ладонь к губам, потом опустил себе на грудь.
— Я буду тихо, жена. Очень тихо.
— Как в ту ночь, когда в Кернстоу гостили храмовники? Он пожал плечами:
— Конечно. Алис вздохнула:
— Как вы думаете, почему Мольон и компания уехали от нас, не дождавшись утра? Мне кажется, они не смогли заснуть, всю ночь слушая ваши громкие стоны.
Раймон сел и нежно поцеловал ее в плечо.
— Я прекрасно помню ту ночь. — Он засмеялся. — Я вел себя очень тихо, стараясь соблюдать ваши правила игры.
— Милорд, вы вели себя так же тихо, как бык, застрявший в дверях сарая.
Нежные пальцы прошлись по ее губам.
— Моя жена — жестокая женщина. Позади них послышался шорох.
Раймон обернулся и поднял полог палатки.
— Тебе нельзя здесь спать, — сказал он.
— Эрик прогнал меня от костра. Говорит, что я слишком уж ворочаюсь.
— Тогда перейди на другую сторону.
— Волки едят маленьких мальчиков.
— Они едят только тех мальчиков, которые крутятся под ногами у своих господ, мешая им отдыхать.
Раймон услышал за спиной шуршание простыни, накрывшей мягкое изящное тело. И приглушенный смех.
Он вздохнул и втянул в палатку походную постель Уота.
— Но чтобы ни звука! Стоит тебе только пикнуть, и я тут же выставлю тебя из палатки, будешь и дальше донимать часовых.
— Я буду тихо, лорд Раймон. — Уот захихикал в подушку. — Очень тихо.
Раймон закрыл полог и опять опустился на постель. Лежавшая рядом Алиса сотрясалась в беззвучном смехе. Он закинул руку за голову.
— Скоро, миледи, мы с вами будем ночевать в отдельной спальне.
Она повернулась на бок и уютно пристроила голову у него на плече.
— Где же мы ее найдем? Вы сказали, что большинство землевладельцев спят в зале вместе со слугами, и лишь немногие…
— Поверьте мне, жена: если на всем пути отсюда до Виндзора есть хотя бы одна отдельная спальня, она будет нашей.
Уот, свернувшийся калачиком у них в ногах, икнул и погрузился в сладкий сон.
К полудню они выехали на самую высокую часть болота — туда, где над продуваемой ветрами равниной вздымался грубый гранитный утес. К югу от скал, в мелкой чашеобразной низине с плодородной землей, храмовники выстроили свой поселок. Посреди домов стояла единственная крепость — такая же серая, как утес, но с искусно сложенными гладкими стенами, где крючьям штурмовых лестниц было не за что зацепиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89