– спросил он, зажимая ворот туники у горла Майкла. – Ты доносил обо мне Чарвику с самого начала – когда принес мне клятву верности?
Майкл устремил на него жесткий взгляд:
– Нет. Только когда узнал, что ты завладел Грей, тогда я предал тебя.
– А твое нападение на Уильяма?
– Убедительно получилось, а? – он хихикнул. – Ты дурак, Бальмейн.
Разъяренный Гильберт вскочил, увлекая Майкла за собой.
– Ты умрешь рыцарем или трусом? – гневно выкрикнул он, отшвыривая парня от себя.
Пока Майкл старался удержаться на ногах, Гильберт так быстро извлек из ножен меч, что клинок зазвенел зловещей мелодией смерти. Майкл замер.
– Обнажи свой меч, – приказал Гильберт, – или я обезглавлю тебя, не сходя с места, и избавлю тебя от рыцарских церемоний.
Майкл метнул быстрый взгляд на всадников, молча восседавших на конях и с каменными лицами смотревших на того, кто предал своего лорда. Он понял, что все потеряно. Ради одного глотка пьянящего напитка мести он отказался от всего.
– В этом не будет необходимости, – сказал Майкл, переводя взгляд на барона.
Выпрямившись, он вынул из ножен меч и приставил его к земле. Несколько мгновений Майкл смотрел вниз на сверкающий клинок, прежде чем поднять острие вверх.
Все молча взирали, как он поднес клинок к губам и поднял к небу глаза в последней молитве. Потом, прежде чем Гильберт понял до конца его намерения, обратил свой меч к себе, обеими руками взявшись за острые края, и с силой вонзил его в себя. \
Еще оставаясь на ногах, в то время как кровь хлестала из смертельной раны, Майкл встретился взглядом с Гильбертом.
– Все из-за женщины, – выдавил он из себя, – которую ты даже не любишь.
С отчаянным криком он рухнул наземь и с хрипом испустил последнее дыхание.
Опустив меч, Гильберт подошел к лежавшему на земле рыцарю и опустился перед ним на колени. Он посмотрел в застывшие невидящие глаза, неподвижный взгляд которых был устремлен в небо.
– И снова ты ошибаешься, мой бедный заблудший враг, – прошептал он, закрывая исполненные мукой глаза молодого рыцаря. – Я люблю ее.
Грей хотела лишь на мгновение прикрыть усталые глаза, чтобы дать им отдых от утомительного шитья. Еще одно небольшое усилие – и тонкая рубашка будет готова, а потом можно будет уйти в свою комнату лечь спать. Склонив голову к спинке кресла, она не заметила, как шитье выскользнуло из ее рук и упало на колени, а потом и на пол.
Тепло очага навеяло дремоту, которая перешла в сон, чего ей недоставало в последнее время. Полностью отдавшись сладким объятиям сна, она обхватила живот рукой и блаженно расслабилась.
Такой и нашел ее Гильберт час спустя. Ее крупная лохматая собака растянулась рядом г большим креслом, в котором утонула хрупкая фигура любимой. Заметив приближение Гильберта, собака подняла голову и подозрительно уставилась на него. Тихое рычание грозно рокотало у пса в глотке.
Сердито глянув на собаку, Гильберт обошел кресло Грей сзади. Ворчун продолжал пристально смотреть на него, подергивая мордой. Если бы Гильберт не был уверен, что обязательно разразится громкая свара, которая разбудит Грей, то прогнал бы пса из холла. Покачав головой, он перевел взгляд на ту, повидать которую пришел.
Неодолимое чувство обладания захватило его, когда он смотрел на спящую Грей, не пропуская ничего: ни румянца, придававшего еще больше прелести ее лицу, ни роскошной волны золотых полос, переброшенных через плечо, ни ее материнской полноты, ни того, как рука покоилась на животе. В своем невинном сладком сне она была еще прекраснее, чем ему помнилась.
Прошло менее недели с того дня, как Гильберт уехал в погоню за разбойниками, но ему казалось, что прошло гораздо больше.
Старик так и не попался отряду Гильберта, и он решил, что разбойники удалились из его владений, так как больше не совершали набегов и нигде не показывались.
Чувствуя, как гнев снова начинает овладевать им, Гильберт отбросил тревожные мысли и сосредоточил свои думы на женщине, сидевшей перед ним, забывая, что она дочь того самого человека, которого он так жаждал пронзить своим мечом. Повинуясь порыву, Гильберт поднял заплетенные в косу шелковистые волосы, поднес их к своим губам, а затем пропустил сквозь пальцы.
Сэр Ланселин, сопровождавший барона в поисках Чарвика, вошел в холл, но Гильберт знаком отослал его назад. Тот моментально ретировался, оставив барона и его возлюбленную н едине.
Повернувшись спиной к огню, Гильберт поудобнее встал на больную ногу, продолжая наблюдать за спящей Грей. Время от времени ее веки подрагивали, как будто она вот-вот проснется, но, тихонько вздохнув и успокаивающе погладив живот, девушка продолжала спать, тихо и ровно дыша.
Это ребенок ее беспокоит, решил Гильберт. Он испытывал большое искушение приложить и свою руку, чтобы почувствовать, как шевелится малыш, но не стал делать этого из боязни разбудить Грей. Он приготовился к долгому ожиданию, широко расставил ноги и заложил руки за спину.
Не ребенок разбудил Грей, а неловкое ощущение, что вмешалось в сон. Открыв глаза, она сосредоточенно посмотрела на силуэт мужчины, возвышавшийся над нею, и медленно осознала, что это Гильберт.
Нет, сказала она самой себе, в то время как уголки губ изогнулись в улыбке. Он ей снится.
Вздохнув, она снова сомкнула веки и позволила темноте заключить ее в утешительные объятия.
– Грей, – его голос вторгся в сонную истому. Морщинка появилась на гладком лбу Грей, девушка снова открыла глаза и посмотрела на склонившегося к ней человека.
– Гильберт? – удивилась она. «Неужели он действительно вернулся домой, в Пенфорк?» – думала Грей, борясь с дремотой. Или это просто продолжение сна? Поморгав, она всмотрелась в голубые глаза, какие ни в одном сне не увидишь так отчетливо. На мгновение ее охватила дрожь, которую удалось быстро подавить.
– Да, – подтвердил Гильберт, склоняясь ближе, чтобы просунуть одну руку ей под спину, а другую – под ноги. – На этот раз ты пойдешь спать.
Ворчун навострил уши, прислушиваясь к этому краткому диалогу, моментально вскочил и сунул большую голову между хозяйкой и мужчиной, который собрался унести ее. Показав свои острые зубы, пес глухо зарычал.
Не успел Гильберт взять дело в свои руки, как Грей положила ладошку псу на голову.
– Все хорошо, – прошептала она. – Иди ляг. Хоть и с большой неохотой, но Ворчун отошел и улегся у очага.
Гильберт прижал Грей к груди, раздраженно скрипнул зубами, досадуя на излишнее рвение пса. Нести Грей было нетрудно, но уже чувствовался дополнительный вес. Она зевнула, положила голову ему на плечо и обняла рукой за шею, в то время как он нес ее к лестнице.
Гильберт был так же удивлен, как Мелли, когда они столкнулись лицом к лицу на лестничной площадке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Майкл устремил на него жесткий взгляд:
– Нет. Только когда узнал, что ты завладел Грей, тогда я предал тебя.
– А твое нападение на Уильяма?
– Убедительно получилось, а? – он хихикнул. – Ты дурак, Бальмейн.
Разъяренный Гильберт вскочил, увлекая Майкла за собой.
– Ты умрешь рыцарем или трусом? – гневно выкрикнул он, отшвыривая парня от себя.
Пока Майкл старался удержаться на ногах, Гильберт так быстро извлек из ножен меч, что клинок зазвенел зловещей мелодией смерти. Майкл замер.
– Обнажи свой меч, – приказал Гильберт, – или я обезглавлю тебя, не сходя с места, и избавлю тебя от рыцарских церемоний.
Майкл метнул быстрый взгляд на всадников, молча восседавших на конях и с каменными лицами смотревших на того, кто предал своего лорда. Он понял, что все потеряно. Ради одного глотка пьянящего напитка мести он отказался от всего.
– В этом не будет необходимости, – сказал Майкл, переводя взгляд на барона.
Выпрямившись, он вынул из ножен меч и приставил его к земле. Несколько мгновений Майкл смотрел вниз на сверкающий клинок, прежде чем поднять острие вверх.
Все молча взирали, как он поднес клинок к губам и поднял к небу глаза в последней молитве. Потом, прежде чем Гильберт понял до конца его намерения, обратил свой меч к себе, обеими руками взявшись за острые края, и с силой вонзил его в себя. \
Еще оставаясь на ногах, в то время как кровь хлестала из смертельной раны, Майкл встретился взглядом с Гильбертом.
– Все из-за женщины, – выдавил он из себя, – которую ты даже не любишь.
С отчаянным криком он рухнул наземь и с хрипом испустил последнее дыхание.
Опустив меч, Гильберт подошел к лежавшему на земле рыцарю и опустился перед ним на колени. Он посмотрел в застывшие невидящие глаза, неподвижный взгляд которых был устремлен в небо.
– И снова ты ошибаешься, мой бедный заблудший враг, – прошептал он, закрывая исполненные мукой глаза молодого рыцаря. – Я люблю ее.
Грей хотела лишь на мгновение прикрыть усталые глаза, чтобы дать им отдых от утомительного шитья. Еще одно небольшое усилие – и тонкая рубашка будет готова, а потом можно будет уйти в свою комнату лечь спать. Склонив голову к спинке кресла, она не заметила, как шитье выскользнуло из ее рук и упало на колени, а потом и на пол.
Тепло очага навеяло дремоту, которая перешла в сон, чего ей недоставало в последнее время. Полностью отдавшись сладким объятиям сна, она обхватила живот рукой и блаженно расслабилась.
Такой и нашел ее Гильберт час спустя. Ее крупная лохматая собака растянулась рядом г большим креслом, в котором утонула хрупкая фигура любимой. Заметив приближение Гильберта, собака подняла голову и подозрительно уставилась на него. Тихое рычание грозно рокотало у пса в глотке.
Сердито глянув на собаку, Гильберт обошел кресло Грей сзади. Ворчун продолжал пристально смотреть на него, подергивая мордой. Если бы Гильберт не был уверен, что обязательно разразится громкая свара, которая разбудит Грей, то прогнал бы пса из холла. Покачав головой, он перевел взгляд на ту, повидать которую пришел.
Неодолимое чувство обладания захватило его, когда он смотрел на спящую Грей, не пропуская ничего: ни румянца, придававшего еще больше прелести ее лицу, ни роскошной волны золотых полос, переброшенных через плечо, ни ее материнской полноты, ни того, как рука покоилась на животе. В своем невинном сладком сне она была еще прекраснее, чем ему помнилась.
Прошло менее недели с того дня, как Гильберт уехал в погоню за разбойниками, но ему казалось, что прошло гораздо больше.
Старик так и не попался отряду Гильберта, и он решил, что разбойники удалились из его владений, так как больше не совершали набегов и нигде не показывались.
Чувствуя, как гнев снова начинает овладевать им, Гильберт отбросил тревожные мысли и сосредоточил свои думы на женщине, сидевшей перед ним, забывая, что она дочь того самого человека, которого он так жаждал пронзить своим мечом. Повинуясь порыву, Гильберт поднял заплетенные в косу шелковистые волосы, поднес их к своим губам, а затем пропустил сквозь пальцы.
Сэр Ланселин, сопровождавший барона в поисках Чарвика, вошел в холл, но Гильберт знаком отослал его назад. Тот моментально ретировался, оставив барона и его возлюбленную н едине.
Повернувшись спиной к огню, Гильберт поудобнее встал на больную ногу, продолжая наблюдать за спящей Грей. Время от времени ее веки подрагивали, как будто она вот-вот проснется, но, тихонько вздохнув и успокаивающе погладив живот, девушка продолжала спать, тихо и ровно дыша.
Это ребенок ее беспокоит, решил Гильберт. Он испытывал большое искушение приложить и свою руку, чтобы почувствовать, как шевелится малыш, но не стал делать этого из боязни разбудить Грей. Он приготовился к долгому ожиданию, широко расставил ноги и заложил руки за спину.
Не ребенок разбудил Грей, а неловкое ощущение, что вмешалось в сон. Открыв глаза, она сосредоточенно посмотрела на силуэт мужчины, возвышавшийся над нею, и медленно осознала, что это Гильберт.
Нет, сказала она самой себе, в то время как уголки губ изогнулись в улыбке. Он ей снится.
Вздохнув, она снова сомкнула веки и позволила темноте заключить ее в утешительные объятия.
– Грей, – его голос вторгся в сонную истому. Морщинка появилась на гладком лбу Грей, девушка снова открыла глаза и посмотрела на склонившегося к ней человека.
– Гильберт? – удивилась она. «Неужели он действительно вернулся домой, в Пенфорк?» – думала Грей, борясь с дремотой. Или это просто продолжение сна? Поморгав, она всмотрелась в голубые глаза, какие ни в одном сне не увидишь так отчетливо. На мгновение ее охватила дрожь, которую удалось быстро подавить.
– Да, – подтвердил Гильберт, склоняясь ближе, чтобы просунуть одну руку ей под спину, а другую – под ноги. – На этот раз ты пойдешь спать.
Ворчун навострил уши, прислушиваясь к этому краткому диалогу, моментально вскочил и сунул большую голову между хозяйкой и мужчиной, который собрался унести ее. Показав свои острые зубы, пес глухо зарычал.
Не успел Гильберт взять дело в свои руки, как Грей положила ладошку псу на голову.
– Все хорошо, – прошептала она. – Иди ляг. Хоть и с большой неохотой, но Ворчун отошел и улегся у очага.
Гильберт прижал Грей к груди, раздраженно скрипнул зубами, досадуя на излишнее рвение пса. Нести Грей было нетрудно, но уже чувствовался дополнительный вес. Она зевнула, положила голову ему на плечо и обняла рукой за шею, в то время как он нес ее к лестнице.
Гильберт был так же удивлен, как Мелли, когда они столкнулись лицом к лицу на лестничной площадке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82