Она фыркнула. Похоже, она приходит в себя.
— Я не убежала. Я ушла. Вечер был унылый, и я сочла за лучшее удалиться. — Она, скривившись, посмотрела на него. — Господи, вы пили это шампанское?
— Вид у вас был такой, точно вам страшно весело. А шампанское это — одно из лучших в мире.
— Это верно! Я страшно веселилась в заведении с дурной репутацией и танцевала как легкомысленная девица. И доказала этим, что я не пристойная и не совершенная! И никогда не буду другой, Грейсон!
Ее взгляд затуманился, и она резко отвернулась. Потом, несмотря на то что Грейсон все еще стоял рядом с ней, Софи потянулась за купальным халатом.
— Позвольте, я помогу вам.
Но когда он шагнул к ней с халатом в руках, она резко обернулась.
— Вы так ничего и не поняли? Мне не нужна ваша помощь? Мне ничего от вас не нужно. Мне не нужно ничего ни от кого! Я все делаю сама, и так будет всегда!
Теперь в глазах ее сверкали слезы, и вот уже они полились по щекам, а руки беспомощно упали. Зубы опять застучали но не от холода, угрожающего жизни. Просто ей нужно было высохнуть.
Грейсон медленно протянул к ней руки и, поскольку она не противилась, накинул халат на ее мокрые плечи.
Запас сил, накопленный ею за последние годы, иссяк. Эта мысль пронзила его как молния, и он пошатнулся. Пальцы его дрожали, когда он запахивал на ней халат.
Софи стояла не шевелясь. Она стояла как каменная и вряд ли отдавала себе отчет в происходящем. А когда он повернул к себе ее лицо, он увидел в ее глазах пустоту, одиночество и такую тоску, что у него заболело сердце.
Он поднял ее на руки и отнес на кровать с четырьмя столбиками для балдахина, которой пользовался несколько коротких месяцев. И вытер ее досуха, словно она была ребенком, а потом закутал в свой толстый кашемировый халат.
Очень нежно, дивясь на самого себя, он снова взял ее на руки и отнес в кресло у горящего камина. Налил брендим в хрустальные бокалы, поднял Софи, сел в кресло и усадил ее к себе на колени. Он отдал ей бокал с бренди и начал осторожно распутывать длинные вьющиеся волосы.
Он не знал, сколько прошло времени. Может, часы, может минуты. Они выпили весь бренди, наслаждаясь теплом живого огня. Он расчесывал мягкой щеткой ее волосы, а она сидела и молча смотрела на огонь.
— Поговорите со мной, Софи, — попросил он, когда волосы у нее высохли и красивой волной рассыпались по плечам.
Она попыталась встать, но он ее не пустил и повернул лицом к себе. У нее был вид загнанного в угол зверька, который мысленно уже смирился с судьбой. Но вот взгляд ее изменился, и в глазах что-то дрогнуло. Она протянула руку и легко коснулась его губ.
Его тело не осталось равнодушным к этой ласке. Но железным усилием воли он овладел собой и осторожно отвел ее руку.
— Нет, Софи. Я не позволю вам уклониться от этой темы. Ни ваши прикосновения, ни поцелуи в данный момент на меня не подействуют.
— Конечно, подействуют, — прошептала она еле слышным шепотом.
— Хватит прятаться от прошлого! — рассердился он. Она не ответила.
— Ах, Софи, — ласково произнес он. — Вы что же, стыдитесь вашей матери? И поэтому вы всеми способами избегаете меня? Это ведь не имеет к вам никакого отношения. Что же до концерта, мне очень жаль, что вам не дали сыграть соло. Но теперь вы будете играть в концертном зале и покажете им, чего они лишились.
Сначала на ее лице отразилось неподдельное изумление, а потом из глаз брызнули слезы, и она снова попыталась вырваться. Но он все так же крепко держал ее, а затем наклонился и начал ласково целовать ее лоб, щеки, глаза. Словно надеясь, что его прикосновения смогут ее излечить.
Глава 17
Он был близко.
Слишком близко — или недостаточно близко?
Она ощущала жар, исходящий от него, силу, и единственное, что ей хотелось, — это припасть к нему, и пусть он держит ее и никогда не отпускает. Он внимательно смотрел на нее темными глазами, и она чувствовала, что он пытается заглянуть ей в душу. И она уже готова была позволить ему сделать это, но передумала.
Она закрыла глаза и отвернулась.
— Мне не нужно видеть ваши глаза, чтобы понять, — прошептал он, как всегда, обо всем догадавшись. — Ведь мы созданы друг для друга.
Она резко вскинула голову.
— Вы действительно так думаете?
Слова Меган все еще не выходили у нее из головы.
— Да.
Такой добрый, такой ласковый.
Ей хотелось закричать от отчаяния.
— Но это невозможно!
— Почему? Скажите: почему? Потому что ваша мать была в связи с другим человеком?
От этих слов у нее перехватило дыхание. Ей показалось, что она сейчас задохнется.
— Не смейте обвинять мою мать! — с трудом выговорила она.
Но ведь это было?
Эта мысль явилась совершенно неожиданно, и Софи решительно подавила ее. Она любила мать. Скучала по ней. Очень ценила все, что та для нее сделала.
— Тогда почему? — настаивал он.
— Потому что я видела вас с Меган! — От его ласковости не осталось и следа,
— О чем вы говорите? — угрожающе спросив он..
— Я видела вас с Меган, когда вы жили в мансарде в Кембридже.
Она увидела, как на лице его сменялись удивление, отчаяние и сожаление.
— В тот вечер, когда вы узнали, где я живу, — прошептал он, как будто размышлял вслух.
— Я пришла по вашей записке.
— Какой записке?
— После того как умерла моя мама, вы прислали записку, чтобы я пришла к вам. — Она сказала это таким тоном, как если бы все это происходило не с ней. — Вы были мне нужны, и тогда я получила вашу записку. Я еще, помню, порадовалась этому совпадению… Но когда я пришла, там оказалась Меган…
— Какая же она сволочь! — воскликнул он. — Я никаких записок не посылал.
Эти слова отозвались в ее голове барабанным боем. Горло у нее сжалось, в глазах потемнело.
— Какое имеет значение, кто послал записку? — воскликнула она. — Она ласкала вас. Я видела!
— Она не ласкала меня, Софи.
— Вы были голым!
— Я вышел из ванны, а она оказалась в моей комнате.
— И вы явно хотели ее. Вы не можете этого отрицать! — Его губы вытянулись в тонкую линию.
— Я мужчина, — проговорил он холодно, твердо и отчетливо. — Господи, она всего лишь протянула руку и дотронулась до меня. Я был один. И я был молод.
Софи резко отвернулась, вспомнив, какой он был твердый. И его глаза, темные, страстные, напряженные, в тот момент, когда эта женщина шарила по его телу, брала в руки, гладила. Она тогда окаменела, наблюдая с отвращением за тем, что происходит, она была поражена, но не могла отвести взгляд. А Меган подняла глаза и увидела ее. И улыбнулась торжествующей улыбкой!
И тогда Софи молча попятилась, а выйдя на улицу, побежала.
— Вы считаете, что ваше одиночество и молодость все оправдывают?
— Все оправдывает то, что я ее выгнал.
Она заморгала и наморщила лоб.
— Да, она пришла ко мне. Но я выгнал ее, Софи. — Она круто повернулась и посмотрела на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78