сладкая истома разливалась по ее телу. Она утолила свою страсть, чувствовала себя в полной гармонии с миром и была признательна своему любовнику за это пьянящее состояние.
Признательна? Феба вдруг нахмурилась, осознав, что ее чувства к виконту вопреки ее воле были намного сильнее, чем простая благодарность; они заставляли ее сердце сжиматься каждый раз, когда она смотрела на него или когда он прикасался к ней. Прежде она никогда не испытывала подобных эмоций.
Глядя на широкую спину Джослина, Феба продолжала размышлять о своих отношениях с этим человеком. Ей не хотелось, чтобы он уходил; прежде она должна получить заверения в том, что они снова встретятся и лягут в одну постель, что они каждую ночь будут спать вместе…
Влечение Фебы только усилилось после того, как они вступили в близкие отношения, но она понимала, что это может спутать ей карты. Ее план, состоявший в том, чтобы закрутить с виконтом кратковременный роман, а потом расстаться, трещал по швам. К тому же теперь он раскрыл ее тайну: ему стало известно о деятельности агентства и ее «маленьком крестовом походе».
События прошлой ночи перевернули всю ее жизнь, и Феба не знала, что ей теперь делать.
«Как мне справиться с этим человеком?» – думала она, наблюдая затем, как Деверелл, встав с кровати, повернулся к ней, наклонился, погладил ее по щеке, а потом нежно поцеловал в губы.
– Будьте осторожны, – шепнул он, – а я заеду к вам сегодня днем.
С этими словами виконт вышел из комнаты, и Феба проводила его долгим взглядом.
Когда дверь за ним закрылась, она со вздохом откинулась на подушки и уставилась невидящим взором в купол темневшего у нее над головой балдахина. Феба понимала, что сейчас не сможет расстаться с Девереллом: ее слишком сильно тянуло к нему. Ей придется встречаться с ним до тех пор, пока она не пресытится любовными утехами и не усвоит те уроки, которые он давал ей в постели. Кроме того, получать наслаждение, ничего не давая взамен, было, на ее взгляд, неблагоразумно: Деверелл стремился сделать ее заложницей своих чувств, и она намеревалась отплатить ему той же монетой. Феба хотела действовать на равных как с виконтом, так и с любым другим мужчиной.
Сейчас ситуация складывалась в пользу Деверелла, и Феба испытывала необъяснимый трепет всякий раз, когда он подходил к ней. Она с нетерпением ждала запретных ласк, от которых приходила в чувственный восторг. Когда он смотрел ей в глаза или дотрагивался до нее самым невинным образом, ей хотелось оказаться в его объятиях и остаться с ним наедине; она мечтала о той минуте, когда он войдет в нее. Интимная близость с ним доставляла ей ни с чем не сравнимое наслаждение, и Феба понимала, что могла заниматься столь страстной любовью только с Девереллом; других мужчин для нее не существовало. Лишь он один мог посвятить ее в таинство половых отношений, в науку, которую она постигала с огромным удовольствием.
Потянувшись, она легла поудобнее, решив, что воспользуется представившимся ей удобным случаем, чтобы перенять у виконта его богатый сексуальный опыт. Это было для нее прекрасной возможностью познать себя, свой темперамент и пережить ту гамму чувств, которую испытывают женщины в минуту истинного наслаждения.
– Тем более что он уже знает о существовании моего агентства… – в полудреме пробормотала Феба и, закрыв глаза, погрузилась в сон.
Глава 15
Утром того же дня Малколм Синклер нанес визит в дом своего опекуна, расположенный на фешенебельной Арлингтон-стрит в центральной части Лондона неподалеку от Сент-Джеймсского Дворца. Подойдя к двери кабинета, он на мгновение замер в нерешительности, а затем постучал.
– Войдите! – крикнул Генри.
Открыв дверь, Малколм переступил порог.
Генри, седой импозантный джентльмен с властным выражением лица, сидел за массивным письменным столом, на котором были разложены какие-то бумаги, погруженный в изучение документов судебного процесса; он даже не поднял головы при появлении гостя.
Малколм с невозмутимым видом закрыл за собой дверь и, стараясь не шуметь, подошел к столу. Когда он опустился на стул, Генри наконец оторвал глаза от бумаг и взглянул на него из-под косматых бровей. Однако ему не удалось заглянуть в душу Малколма, выражение лица которого было, как всегда, непроницаемым.
– Ну, с чем пожаловал? – буркнул Генри: судя по тону, он был недоволен, поскольку Малколм оторвал его отдел.
– Похоже, у нас возникли проблемы, – спокойно произнес Малколм и устремил пронзительный взгляд на своего опекуна, терпеливо ожидая, что тот скажет. Обычно те, кто сидел на этом месте напротив Генри, сильно нервничали, но ему было не занимать выдержки и спокойствия: Малколм находился под опекой этого человека с шестилетнего возраста и, хорошо изучив его, привык как к надменности и высокомерию, так и к его неприветливому приему. Генри считал себя умнее всех, и Малколм не пытался вывести его из этого пагубного заблуждения.
Хмыкнув, Генри вернулся к работе и начал писать обвинительное заключение, поэтому некоторое время стоявшую в кабинете тишину нарушал только скрип пера.
Взгляд Малколма остановился на висевших на стене пистолетах с длинными стволами и деревянными полированными рукоятками, украшенными медными инкрустациями. Генри был одержимым коллекционером огнестрельного оружия. Малколма всегда удивляла эта безумная страсть опекуна, который в других отношениях оставался осторожным, осмотрительным человеком.
Для Малколма все эти тщательно собранные пистолеты, среди которых были дорогие старинные раритеты, не представляли никакого интереса: он считал, что оружие пригодно только для стрельбы и его нужно использовать по назначению, а не вешать на стену для созерцания.
Зато Генри был помешан на них. Когда он жаждал заполучить новый экспонат в свою коллекцию, то не останавливался ни перед чем. Так например, он выложил за один из принадлежавших Наполеону пистолетов целое состояние, и теперь, после окончания войны, когда на рынке появилось оружие бывших французских маршалов, ему срочно нужны были деньги, чтобы пополнить собрание раритетов.
Дописав фразу, Генри бросил перо.
– Какие проблемы? – спросил он, не удосуживаясь поднять глаза на Малколма.
– Та хорошенькая гувернантка Чифли, на которую у нас были свои планы, исчезла.
Генри на мгновение замер, затем недовольно сдвинул брови.
– Исчезла? Что это значит?
Малколм пожал плечами.
– Она убежала прошлой ночью, и Чифли утверждает, что побег был организован. В переулке ее ждали какие-то люди.
Генри скривил губы.
– Этот надутый индюк не может пропустить ни одной юбки. Скорее всего он, добившись своего, хорошо заплатил девушке и она скрылась с кругленькой суммой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Признательна? Феба вдруг нахмурилась, осознав, что ее чувства к виконту вопреки ее воле были намного сильнее, чем простая благодарность; они заставляли ее сердце сжиматься каждый раз, когда она смотрела на него или когда он прикасался к ней. Прежде она никогда не испытывала подобных эмоций.
Глядя на широкую спину Джослина, Феба продолжала размышлять о своих отношениях с этим человеком. Ей не хотелось, чтобы он уходил; прежде она должна получить заверения в том, что они снова встретятся и лягут в одну постель, что они каждую ночь будут спать вместе…
Влечение Фебы только усилилось после того, как они вступили в близкие отношения, но она понимала, что это может спутать ей карты. Ее план, состоявший в том, чтобы закрутить с виконтом кратковременный роман, а потом расстаться, трещал по швам. К тому же теперь он раскрыл ее тайну: ему стало известно о деятельности агентства и ее «маленьком крестовом походе».
События прошлой ночи перевернули всю ее жизнь, и Феба не знала, что ей теперь делать.
«Как мне справиться с этим человеком?» – думала она, наблюдая затем, как Деверелл, встав с кровати, повернулся к ней, наклонился, погладил ее по щеке, а потом нежно поцеловал в губы.
– Будьте осторожны, – шепнул он, – а я заеду к вам сегодня днем.
С этими словами виконт вышел из комнаты, и Феба проводила его долгим взглядом.
Когда дверь за ним закрылась, она со вздохом откинулась на подушки и уставилась невидящим взором в купол темневшего у нее над головой балдахина. Феба понимала, что сейчас не сможет расстаться с Девереллом: ее слишком сильно тянуло к нему. Ей придется встречаться с ним до тех пор, пока она не пресытится любовными утехами и не усвоит те уроки, которые он давал ей в постели. Кроме того, получать наслаждение, ничего не давая взамен, было, на ее взгляд, неблагоразумно: Деверелл стремился сделать ее заложницей своих чувств, и она намеревалась отплатить ему той же монетой. Феба хотела действовать на равных как с виконтом, так и с любым другим мужчиной.
Сейчас ситуация складывалась в пользу Деверелла, и Феба испытывала необъяснимый трепет всякий раз, когда он подходил к ней. Она с нетерпением ждала запретных ласк, от которых приходила в чувственный восторг. Когда он смотрел ей в глаза или дотрагивался до нее самым невинным образом, ей хотелось оказаться в его объятиях и остаться с ним наедине; она мечтала о той минуте, когда он войдет в нее. Интимная близость с ним доставляла ей ни с чем не сравнимое наслаждение, и Феба понимала, что могла заниматься столь страстной любовью только с Девереллом; других мужчин для нее не существовало. Лишь он один мог посвятить ее в таинство половых отношений, в науку, которую она постигала с огромным удовольствием.
Потянувшись, она легла поудобнее, решив, что воспользуется представившимся ей удобным случаем, чтобы перенять у виконта его богатый сексуальный опыт. Это было для нее прекрасной возможностью познать себя, свой темперамент и пережить ту гамму чувств, которую испытывают женщины в минуту истинного наслаждения.
– Тем более что он уже знает о существовании моего агентства… – в полудреме пробормотала Феба и, закрыв глаза, погрузилась в сон.
Глава 15
Утром того же дня Малколм Синклер нанес визит в дом своего опекуна, расположенный на фешенебельной Арлингтон-стрит в центральной части Лондона неподалеку от Сент-Джеймсского Дворца. Подойдя к двери кабинета, он на мгновение замер в нерешительности, а затем постучал.
– Войдите! – крикнул Генри.
Открыв дверь, Малколм переступил порог.
Генри, седой импозантный джентльмен с властным выражением лица, сидел за массивным письменным столом, на котором были разложены какие-то бумаги, погруженный в изучение документов судебного процесса; он даже не поднял головы при появлении гостя.
Малколм с невозмутимым видом закрыл за собой дверь и, стараясь не шуметь, подошел к столу. Когда он опустился на стул, Генри наконец оторвал глаза от бумаг и взглянул на него из-под косматых бровей. Однако ему не удалось заглянуть в душу Малколма, выражение лица которого было, как всегда, непроницаемым.
– Ну, с чем пожаловал? – буркнул Генри: судя по тону, он был недоволен, поскольку Малколм оторвал его отдел.
– Похоже, у нас возникли проблемы, – спокойно произнес Малколм и устремил пронзительный взгляд на своего опекуна, терпеливо ожидая, что тот скажет. Обычно те, кто сидел на этом месте напротив Генри, сильно нервничали, но ему было не занимать выдержки и спокойствия: Малколм находился под опекой этого человека с шестилетнего возраста и, хорошо изучив его, привык как к надменности и высокомерию, так и к его неприветливому приему. Генри считал себя умнее всех, и Малколм не пытался вывести его из этого пагубного заблуждения.
Хмыкнув, Генри вернулся к работе и начал писать обвинительное заключение, поэтому некоторое время стоявшую в кабинете тишину нарушал только скрип пера.
Взгляд Малколма остановился на висевших на стене пистолетах с длинными стволами и деревянными полированными рукоятками, украшенными медными инкрустациями. Генри был одержимым коллекционером огнестрельного оружия. Малколма всегда удивляла эта безумная страсть опекуна, который в других отношениях оставался осторожным, осмотрительным человеком.
Для Малколма все эти тщательно собранные пистолеты, среди которых были дорогие старинные раритеты, не представляли никакого интереса: он считал, что оружие пригодно только для стрельбы и его нужно использовать по назначению, а не вешать на стену для созерцания.
Зато Генри был помешан на них. Когда он жаждал заполучить новый экспонат в свою коллекцию, то не останавливался ни перед чем. Так например, он выложил за один из принадлежавших Наполеону пистолетов целое состояние, и теперь, после окончания войны, когда на рынке появилось оружие бывших французских маршалов, ему срочно нужны были деньги, чтобы пополнить собрание раритетов.
Дописав фразу, Генри бросил перо.
– Какие проблемы? – спросил он, не удосуживаясь поднять глаза на Малколма.
– Та хорошенькая гувернантка Чифли, на которую у нас были свои планы, исчезла.
Генри на мгновение замер, затем недовольно сдвинул брови.
– Исчезла? Что это значит?
Малколм пожал плечами.
– Она убежала прошлой ночью, и Чифли утверждает, что побег был организован. В переулке ее ждали какие-то люди.
Генри скривил губы.
– Этот надутый индюк не может пропустить ни одной юбки. Скорее всего он, добившись своего, хорошо заплатил девушке и она скрылась с кругленькой суммой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88