Звуки негромких проклятий растаяли позади.
С угрюмым бормотаньем Долиш принялся рыться в ящике под козлами, убирая пистолет.
— Черт побери, у них даже фургон был спрятан за деревьями. Должно быть, уверовали в легкую наживу.
Гэрри нахмурился.
Впереди дорога делала крутой поворот. Он подобрал вожжи и чуть придержал лошадей.
Упряжка повернула. В следующее мгновение глаза Гэрри широко распахнулись, и он изо всех сил натянул вожжи, разворачивая лошадей поперек дороги. Те резко остановились, зафыркали, забили копытами, едва не уткнувшись мордами в низкую изгородь. Двуколка опасно накренилась, но рессоры не дали ей опрокинуться, и Долиш, к счастью, удержался на козлах.
Взгляду Гэрри открылась грустная картина.
Перегородив дорогу, на боку лежала дорожная карета. Похоже, одно из задних колес раскололось; громоздкое, полностью набитое отделение для багажа свалилось с крыши кареты. Авария произошла совсем недавно: верхние колеса еще медленно вращались. Парень, очевидно грум, пытался вытащить из канавы бьющуюся в истерике девушку. Мужчина постарше — кучер, судя по одежде, — суетился возле распростертой на дороге худой седовласой женщины.
Ни слова не говоря, Гэрри и Долиш спрыгнули на землю и побежали успокаивать охваченных паникой лошадей.
Добрых пять минут ушло на то, чтобы утихомирить животных, хороших сильных упряжных лошадей, обладавших всем упрямством и тупостью их породы. Распутав постромки, Гэрри предоставил Долишу заботу об упряжке, а сам поспешил к попавшим в беду людям. Юный грум все еще растерянно утешал плачущую девушку, а взволнованный кучер около пожилой женщины явно разрывался между своими обязанностями и желанием оказать помощь, если бы только он знал, как это сделать.
Пожилая женщина неподвижно лежала на спине, закрыв глаза и скрестив руки на плоской груди. Когда Гэрри подошел к ней, она застонала.
— Моя лодыжка!.. — Резкая боль исказила ее худое лицо со стянутыми в узел седыми волосами. — Черт тебя побери, Джошуа… Дай мне только подняться. Я сдеру с тебя шкуру и пущу ее на обивку скамейки для ног. Не сомневайся, я это точно сделаю. — Она перевела дух и застонала от боли. — Если вообще когда-нибудь встану на ноги.
Гэрри прищурился. Речь женщины поразительно напоминала вечное брюзжание Долиша.
— В карете кто-нибудь есть?
Лицо кучера, что по-прежнему бестолково топтался на месте, потирая лоб, вытянулось от страха.
— О Боже! — Он захлопал глазами. Женщина поспешно села.
— Хозяйка и мисс Хетер! — Она испуганно взглянула на опрокинутую карету. — Будь ты проклят, Джошуа… что ты болтаешься около меня, когда неизвестно, что там с хозяйкой?
Она злобно ударила кучера по ногам, подталкивая к карете.
— Не волнуйтесь, — донесся из кареты приказ, спокойный и уверенный. — Мы в полном порядке… просто нас немного встряхнуло. — Чистый, очень женственный голос умолк и после паузы нерешительно добавил: — Но мы не можем выбраться.
Тихо выругавшись, Гэрри направился к карете, остановившись на несколько секунд, чтобы снять пальто и бросить его в двуколку. Подойдя к заднему колесу, он подтянулся и влез на опрокинутый экипаж, поставив обутые в сапоги ноги по обе стороны подножки; затем наклонился и, распахнув дверцу, заглянул в полумрак кареты.
И заморгал.
Увиденное поразило его. В потоке солнечного света, льющегося через распахнутую дверцу, стояла женщина: поднятое к нему овальное лицо с точеными чертами, широкий лоб под туго стянутыми темными волосами, прямой нос, полные красивые губы над изящно очерченным, но решительным подбородком.
Ее кожа была цвета нежнейшей слоновой кости или бесценного жемчуга. Взгляд Лестера, помимо его воли, скользнул по ее щекам, по грациозной тонкой шее и остановился на пышной груди, благодаря тому, что он смотрел на женщину сверху вниз, щедро открытой его взору, несмотря на скромное дорожное платье, которое ни в коем случае нельзя было назвать вызывающим.
Он почувствовал покалывание в ладонях.
Большие голубые глаза, опушенные длинными черными ресницами, мигая, смотрели на него.
Люсинде Бэббакум на мгновение показалось, что от удара головой у нее начались галлюцинации — чем еще можно было объяснить это видение, словно вырванное из ее самых затаенных грез?
Высокий и стройный, широкоплечий, с узкими бедрами, он стоял над нею, упираясь длинными сильными ногами в раму каретной дверцы. В солнечном свете его волосы казались окруженными золотистым ореолом. Она не могла различить черты его лица, но чувствовала его напряжение.
Легкий румянец окрасил ее щеки. Она отвернулась, успев оценить неброскую элегантность одежды незнакомца: облегающий серый сюртук, каждой своей линией свидетельствовавший о высоком социальном положении его обладателя и о незаурядном мастерстве портного, белоснежная льняная сорочка, кремовые брюки в обтяжку, высокие, начищенные до блеска сапоги. Она заметила также, что, кроме золотой булавки в галстуке и перстня, мужчина не носит никаких украшений.
По общепринятому мнению, такой строгий наряд делает джентльмена неинтересным. Незаметным. Общепринятое мнение бьыо ошибочным.
Он протянул ей большую, но изящную, с длинными пальцами руку.
— Цепляйтесь… я вытяну вас. Одно из колес раскололось, поднять карету невозможно.
Голос незнакомца был низким, речь медлительна, во вкрадчивом тоне чувствовался скрытый смысл, который Люсинда не могла понять. Она взглянула на мужчину сквозь ресницы. Тот подвинулся к краю дверцы и опустился на колено. Теперь свет падал на его лицо, посуровевшее под ее взглядом. Его рука нетерпеливо дернулась, тускло замерцал темно-синий сапфир в золотом перстне. Должно быть, незнакомец очень силен, если собирается поднять ее одной рукой. Подавив мысль о том, что спасение может оказаться опаснее ее теперешнего незавидного положения, Люсинда протянула руку.
Их ладони встретились, длинные пальцы обвили ее запястье. Люсинда свободной рукой вцепилась в его руку и тут же взлетела вверх.
У нее перехватило дыхание, когда стальная рука легла на ее талию. И тут же Люсинда испуганно замигала, обнаружив, что стоит на коленях, крепко прижатая к груди своего спасителя.
Ее глаза оказались на одном уровне с его губами, такими же строгими, как и весь его облик, и будто высеченными из камня. Квадратный подбородок и аристократическая линия носа свидетельствовали о древности рода, мужественное лицо — о силе. Как легко он ее удерживал на краю дверной рамы! Внезапно незнакомец отпустил ее руки, и они упали к нему на грудь. Их бедра соприкасались. Люсинда забыла обо всем на свете, даже о том, что нужно дышать.
Она осторожно подняла глаза… их взгляды встретились, и она будто увидела бледно-зеленое море, спокойное, прозрачное и прохладное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69