Огромные глаза, опушенные длинными ресницами, лица невинные, как у ангелов.
Найдя пальцами шов мяча, Гэрри сдался и улыбнулся. Он присел на корточки, чтобы сравняться с ними ростом, и закрутил мяч, как волчок, на ладони.
— Ох… здорово!
— Как вы это делаете?
Мальчики окружили его, забыв о вежливой сдержанности. Гэрри показал им трюк, усвоенный во время длинных летних детских каникул. Они охали, ахали и пробовали сами повторить его.
— Джеймс! Адам! Куда же вы подевались? Марк?
Троица виновато оглянулась.
— Нам надо идти, — сказал старший. Затем улыбнулся так, как может улыбаться только маленький мальчик. — Огромное спасибо, сэр.
Гэрри усмехнулся, встал и смотрел, как троица спешит к толстой нетерпеливой няне.
Он все еще усмехался, когда слова миссис Уэбб зазвучали в его ушах: «Человек должен решить, что ему необходимо больше всего в жизни».
Он не думал о своем самом заветном желании уже много лет. Десять лет. Десять лет назад он преследовал свою цель с тем, что было в то время его главным качеством, — самоуверенной импульсивностью. И обнаружил, что он и его мечты преданы.
И он спрятал свои мечты подальше, запер их в самых глубоких тайниках души и никогда больше не выпускал на свободу.
На его губах появилась циничная улыбка. Он отвернулся и продолжил прогулку.
Но не мог свернуть мысли с выбранного ими пути.
Он прекрасно знал, чего больше всего хочет от жизни — и тогда, и сейчас; несмотря на прошедшие годы, он мало изменился.
Гэрри остановился и заставил себя сделать глубокий вдох. За спиной еще слышались тонкие голоса его новых знакомых, покидавших парк со своей няней. Вокруг него под строгим наблюдением играли подростки. Тут и там прогуливались джентльмены под руку с женами, окруженные детьми.
Другие жизни были полны, его оставалась пустой.
Может быть, в конце концов пора рискнуть? Первая попытка обернулась катастрофой, но неужели он так труслив, что не сможет попробовать снова?
Вечером он отправился в театр. Его мало занимал сам спектакль и еще меньше — маленькие светские драмы, разыгрываемые в коридорах, но, к его несчастью, прелестная миссис Бэббакум изъявила желание познакомиться с игрой великого трагика Эдмунда Кина. Эмберли с удовольствием повиновался.
Из тени у стены партера, напротив ложи, заказанной Эмберли, Гэрри смотрел, как рассаживается маленькая компания. Только что прозвенел звонок, и публика засуетилась. Сливки общества занимали места в ложах, щеголи из партера пялили на них глаза, менее удачливые наблюдали с галерки.
Гэрри увидел, как Эмберли эффектно усаживает Люсинду. Она была, как обычно, в синем платье, но сегодня — с сиреневым оттенком. Серебряная вышивка украшала декольте. Ее темные, высоко поднятые волосы открывали бледное лицо. Расправив юбки, она подняла глаза на Эмберли и улыбнулась.
Гэрри почувствовал, как холод пробирается до самой глубины его существа.
Эмберли засмеялся и заговорил, наклонившись, чтобы Люсинда не напрягала слух.
Гэрри перевел взгляд на остальных. Саттерли болтал с Эм, сидевшей рядом с Люсиндей. Хетер Бэббакум с размаха плюхнулась в кресло позади Эм. Гэрри заметил стоящего за Хетер Джеральда. Его поза красноречиво говорила о том, как он относится к своей очаровательной подопечной.
Ошеломленный, Гэрри нахмурился. Он легко читал по лицу Джеральда даже с такого расстояния. Его брат выглядел слишком заинтересованным. Гэрри подумал, что надо будет предупредить брата, но тут же осекся. Хетер Бэббакум, конечно, юна, но искренна и честна. Кто он такой, чтобы выступать против нее?
Его взгляд снова устремился на Люсинду. Он скривился, насмехаясь над самим собой.
Кто он такой, чтобы спорить с любовью?
Какая другая причина могла привести его сюда, если не сильнейшее стремление успокоиться?
Даже Долиш стал смотреть на него со странным чувством, похожим на жалость. На раздраженный вопрос «Что, черт побери, случилось?» его преданный слуга, почесав подбородок, ответил: «Просто очень похоже, что вам невесело… Если вы понимаете, о чем я».
Гэрри свирепо посмотрел на него и прошел в библиотеку… но он прекрасно понял, что имел в виду Долиш. Последняя неделя была сущим адом. Он думал, что достаточно легко будет вычеркнуть Люсинду Бэббакум из своей жизни, учитывая, как недавно она в нее вошла. В конце концов, умение покидать женщин и избегать обещаний входит в обязательный набор уловок светских повес.
Но изгнать прелестную миссис Бэббакум из своих мыслей оказалось невозможным.
Что оставляло ему только один путь.
Как коротко сформулировала миссис Уэбб — уяснить, чего он хочет больше всего.
Но нужен ли еще он ей?
Гэрри следил за Эмберли, продолжающим болтать и элегантно жестикулировать. Эмберли не дурак и прекрасный рассказчик. Мысль о том, что Люсинда, отвергнув его, Гэрри, предложение, может забыть его, решить, что он недостоин ее усилий, и поискать поддержки в другом месте, не способствовала его утешению.
Еще менее утешительным явилось осознание того, что ему может не представиться второй шанс… и у него нет права требовать или вмешиваться в ухаживания друга.
Грудь Гэрри будто сжало тисками. Эмберли снова зажестикулировал, и Эм рассмеялась. Люсинда, улыбаясь, подняла глаза на Эмберли. Гэрри прищурился, отчаянно пытаясь разглядеть выражение ее глаз.
Но она была слишком далеко, а когда повернулась, ее глаза были полуприкрыты веками.
Из оркестровой ямы послышался звон фанфар, встреченный громким свистом из партера и вежливыми аплодисментами из лож. Люстры в зале погасли, лампы на сцене зажглись. Актеры вышли из-за кулис, и взгляды публики обратились на них.
Все, кроме взгляда Люсинды.
Привыкнув к темноте, Гэрри увидел, что она смотрит вниз, а не на сцену — возможно, на руки, возможно, играет веером. Она высоко держала голову, и никто из ее спутников не мог заподозрить, что ее внимание не сфокусировано на пьесе. Мерцающий свет играл на ее лице, спокойном, но рассеянном и печальном, сдержанном и одновременно красноречивом.
Гэрри глубоко вздохнул и выпрямился. Ему стало немного легче.
Люсинда оглянулась… не на сцену, а на публику. Гэрри окаменел, когда ее взгляд скользнул по ложам над ним.
Даже в полумраке он увидел надежду, осветившую ее лицо, и то, как потом она медленно угасла.
Люсинда разочарованно замигала, затем не спеша откинулась на спинку кресла. Ее лицо стало невыразимо печальнее, чем прежде.
Сердце Гэрри болезненно сжалось. На этот раз он не попытался подавить свои чувства. Он повернулся и. неторопливо пошел вдоль стены к двери уже в гораздо более радостном настроении.
Он не ошибся в Люсинде Бэббакум. Эта проклятая женщина была так уверена в себе, что не видела опасности в любви к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Найдя пальцами шов мяча, Гэрри сдался и улыбнулся. Он присел на корточки, чтобы сравняться с ними ростом, и закрутил мяч, как волчок, на ладони.
— Ох… здорово!
— Как вы это делаете?
Мальчики окружили его, забыв о вежливой сдержанности. Гэрри показал им трюк, усвоенный во время длинных летних детских каникул. Они охали, ахали и пробовали сами повторить его.
— Джеймс! Адам! Куда же вы подевались? Марк?
Троица виновато оглянулась.
— Нам надо идти, — сказал старший. Затем улыбнулся так, как может улыбаться только маленький мальчик. — Огромное спасибо, сэр.
Гэрри усмехнулся, встал и смотрел, как троица спешит к толстой нетерпеливой няне.
Он все еще усмехался, когда слова миссис Уэбб зазвучали в его ушах: «Человек должен решить, что ему необходимо больше всего в жизни».
Он не думал о своем самом заветном желании уже много лет. Десять лет. Десять лет назад он преследовал свою цель с тем, что было в то время его главным качеством, — самоуверенной импульсивностью. И обнаружил, что он и его мечты преданы.
И он спрятал свои мечты подальше, запер их в самых глубоких тайниках души и никогда больше не выпускал на свободу.
На его губах появилась циничная улыбка. Он отвернулся и продолжил прогулку.
Но не мог свернуть мысли с выбранного ими пути.
Он прекрасно знал, чего больше всего хочет от жизни — и тогда, и сейчас; несмотря на прошедшие годы, он мало изменился.
Гэрри остановился и заставил себя сделать глубокий вдох. За спиной еще слышались тонкие голоса его новых знакомых, покидавших парк со своей няней. Вокруг него под строгим наблюдением играли подростки. Тут и там прогуливались джентльмены под руку с женами, окруженные детьми.
Другие жизни были полны, его оставалась пустой.
Может быть, в конце концов пора рискнуть? Первая попытка обернулась катастрофой, но неужели он так труслив, что не сможет попробовать снова?
Вечером он отправился в театр. Его мало занимал сам спектакль и еще меньше — маленькие светские драмы, разыгрываемые в коридорах, но, к его несчастью, прелестная миссис Бэббакум изъявила желание познакомиться с игрой великого трагика Эдмунда Кина. Эмберли с удовольствием повиновался.
Из тени у стены партера, напротив ложи, заказанной Эмберли, Гэрри смотрел, как рассаживается маленькая компания. Только что прозвенел звонок, и публика засуетилась. Сливки общества занимали места в ложах, щеголи из партера пялили на них глаза, менее удачливые наблюдали с галерки.
Гэрри увидел, как Эмберли эффектно усаживает Люсинду. Она была, как обычно, в синем платье, но сегодня — с сиреневым оттенком. Серебряная вышивка украшала декольте. Ее темные, высоко поднятые волосы открывали бледное лицо. Расправив юбки, она подняла глаза на Эмберли и улыбнулась.
Гэрри почувствовал, как холод пробирается до самой глубины его существа.
Эмберли засмеялся и заговорил, наклонившись, чтобы Люсинда не напрягала слух.
Гэрри перевел взгляд на остальных. Саттерли болтал с Эм, сидевшей рядом с Люсиндей. Хетер Бэббакум с размаха плюхнулась в кресло позади Эм. Гэрри заметил стоящего за Хетер Джеральда. Его поза красноречиво говорила о том, как он относится к своей очаровательной подопечной.
Ошеломленный, Гэрри нахмурился. Он легко читал по лицу Джеральда даже с такого расстояния. Его брат выглядел слишком заинтересованным. Гэрри подумал, что надо будет предупредить брата, но тут же осекся. Хетер Бэббакум, конечно, юна, но искренна и честна. Кто он такой, чтобы выступать против нее?
Его взгляд снова устремился на Люсинду. Он скривился, насмехаясь над самим собой.
Кто он такой, чтобы спорить с любовью?
Какая другая причина могла привести его сюда, если не сильнейшее стремление успокоиться?
Даже Долиш стал смотреть на него со странным чувством, похожим на жалость. На раздраженный вопрос «Что, черт побери, случилось?» его преданный слуга, почесав подбородок, ответил: «Просто очень похоже, что вам невесело… Если вы понимаете, о чем я».
Гэрри свирепо посмотрел на него и прошел в библиотеку… но он прекрасно понял, что имел в виду Долиш. Последняя неделя была сущим адом. Он думал, что достаточно легко будет вычеркнуть Люсинду Бэббакум из своей жизни, учитывая, как недавно она в нее вошла. В конце концов, умение покидать женщин и избегать обещаний входит в обязательный набор уловок светских повес.
Но изгнать прелестную миссис Бэббакум из своих мыслей оказалось невозможным.
Что оставляло ему только один путь.
Как коротко сформулировала миссис Уэбб — уяснить, чего он хочет больше всего.
Но нужен ли еще он ей?
Гэрри следил за Эмберли, продолжающим болтать и элегантно жестикулировать. Эмберли не дурак и прекрасный рассказчик. Мысль о том, что Люсинда, отвергнув его, Гэрри, предложение, может забыть его, решить, что он недостоин ее усилий, и поискать поддержки в другом месте, не способствовала его утешению.
Еще менее утешительным явилось осознание того, что ему может не представиться второй шанс… и у него нет права требовать или вмешиваться в ухаживания друга.
Грудь Гэрри будто сжало тисками. Эмберли снова зажестикулировал, и Эм рассмеялась. Люсинда, улыбаясь, подняла глаза на Эмберли. Гэрри прищурился, отчаянно пытаясь разглядеть выражение ее глаз.
Но она была слишком далеко, а когда повернулась, ее глаза были полуприкрыты веками.
Из оркестровой ямы послышался звон фанфар, встреченный громким свистом из партера и вежливыми аплодисментами из лож. Люстры в зале погасли, лампы на сцене зажглись. Актеры вышли из-за кулис, и взгляды публики обратились на них.
Все, кроме взгляда Люсинды.
Привыкнув к темноте, Гэрри увидел, что она смотрит вниз, а не на сцену — возможно, на руки, возможно, играет веером. Она высоко держала голову, и никто из ее спутников не мог заподозрить, что ее внимание не сфокусировано на пьесе. Мерцающий свет играл на ее лице, спокойном, но рассеянном и печальном, сдержанном и одновременно красноречивом.
Гэрри глубоко вздохнул и выпрямился. Ему стало немного легче.
Люсинда оглянулась… не на сцену, а на публику. Гэрри окаменел, когда ее взгляд скользнул по ложам над ним.
Даже в полумраке он увидел надежду, осветившую ее лицо, и то, как потом она медленно угасла.
Люсинда разочарованно замигала, затем не спеша откинулась на спинку кресла. Ее лицо стало невыразимо печальнее, чем прежде.
Сердце Гэрри болезненно сжалось. На этот раз он не попытался подавить свои чувства. Он повернулся и. неторопливо пошел вдоль стены к двери уже в гораздо более радостном настроении.
Он не ошибся в Люсинде Бэббакум. Эта проклятая женщина была так уверена в себе, что не видела опасности в любви к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69