Быстрым сильным движением она встряхнула серебряные одежды.
– Если бы не амбиции Дункана, я могла бы стать его женой, – продолжила Эдит обиженно. – Но ему нужны только земли, а у меня нет ни богатства, ни поместья, чтобы отдать ему. Замуж я могу выйти только за бедняка. Тьфу! Лучше уж быть любовницей богатого человека!
– Лучше всего быть соколом, не зависящим ни от мужчин, ни от богатства, – прошептала Мэг.
– Вам легко говорить, – возразила Эдит. – Вон там, в церкви, вас ждет рыцарь, чей сундук с золотом втрое тяжелее вас вместе с платьем и накидкой. Еще до вечерних колоколов вы станете одной из самых богатых жен во всей Англии.
– Это первые добрые слова о Доминике Ле Сабре, которые я слышу от тебя.
– Если уж норманнская свинья, то по крайней мере богатая. Тогда будет чем заплатить священникам за ту ложь, которую они произнесут над его трупом!
Ненависть в голосе Эдит заставила Мэг вздрогнуть. Девушка знала ее причину: норманны убили мужа, отца и братьев Эдит и отняли ее имущество.
Ничто не нарушало тишину, кроме мерных ударов капель. И с каждым ударом Мэг становилось все страшнее. Затаив дыхание, она считала последние капли, словно пытаясь остановить бег времени.
И наступила тишина.
Серебряная чаша была пуста.
– Быстро, – сказала Мэг, протягивая руки.
Мгновение спустя она уже расправляла складки на платье, которое блестело, как лунные блики на ночной реке.
Эдит затягивала шнуровку на спине. Легкое, как туман, одеяние переливалось серебром, подчеркивая гибкую женственную фигуру.
Когда Эдит закончила, Мэг закружилась по комнате. Платье взлетело вверх и легко опало; оно было сшито словно специально для Мэг.
– Вы уверены, что не стоит надевать брошь, которую лорд Доминик прислал вам? – спросила Эдит.
– До свадьбы девушки из рода Глендруидов могут носить только серебро. После свадьбы – только золото. Совсем скоро я надену брошь.
«Если останусь жива».
– Что за глупости, – пробормотала Эдит. – Вы будете выглядеть слишком блекло рядом с норманнской шлюхой.
Эдит развернула длинную серебряную цепь с прозрачными камнями. Как и часы, она долгие годы передавалась из поколения в поколение. Не шире мизинца Мэг, гибкая, как речной поток, цепь обвила ее талию и засверкала всеми цветами радуги.
Мэг подняла руки без колец и вынула из волос гребни. Волосы рассыпались по плечам, прикрыв грудь и спину до самой талии пламенным плащом.
– О, – нехотя отметила Эдит, – это платье делает ваши волосы ярче.
Служанка принесла простой серебряный обруч, которым Мэг хотела закрепить волосы. На его внутренней стороне были выгравированы древние руны.
– Я бы приколола брошь к… – начала Эдит, но Мэг резко оборвала ее:
– Нет.
Мэг собрала волосы в один длинный водопад, ниспадавший по спине. В молчании она протянула руки за плащом, который закрепила на плечах двумя серебряными застежками. Одеяние струилось по полу волнистым серебряным шлейфом.
Легким движением Мэг накинула капюшон на голову, прикрыв волосы. Эдит надела обруч поверх капюшона и неодобрительно посмотрела на Мэг.
– Вы не затмите ту женщину, – изрекла она резко.
– Попридержи свой язык, – оборвала Старая Гвин, появляясь в дверях. – Ты не представляешь, что сегодня поставлено на карту.
Когда Мэг направилась к двери, серебристые блики заплясали по плащу и платью, а камни на поясе засияли всеми цветами радуги, но Старая Гвин видела только глаза Мэг. В серебристом облаке одежд они плыли, как два зеленых огня.
У старой Гвин перехватило дыхание. Она склонилась в немом почтении перед невестой Глендруидов. Сейчас в этой хрупкой девушке сосредоточились все надежды рода, древние, как само время.
Прежде чем Мэг успела заговорить, колокола в церкви зазвонили снова, призывая ее к началу свадебного торжества.
Или к войне.
Глава 7
Запах ладана и благовоний заполнил деревянную церковь. Натертые воском скамьи тускло блестели. Множество массивных свечей по стенам разгоняли тьму. Их пламя отражалось в драгоценностях, в изобилии осыпавших одежды гостей.
Шотландские таны, саксонские дворяне, норманнские аристократы и просто рыцари всех титулов и званий смешались в толпе, однако вели себя настороженно, как дикие звери, загнанные весенним наводнением на один остров.
Холодные серые глаза Доминика рассматривали собравшихся. Как он и ожидал, почти из-под каждого плаща выглядывала рукоятка меча. На многих сверкали драгоценные камни, свидетельствуя о том, что оружие было скорее церемониальным, чем боевым. Но некоторые мечи, как меч самого Доминика, отсвечивали блеском боевой стали, а не парадного серебра.
Несмотря на то что в церкви было довольно тесно, никто не встал рядом с Домиником, включая черноволосую женщину, чье длинное алое платье и роскошные украшения притягивали многочисленные взоры. Даже эта темноглазая искусительница не рискнула приблизиться к рыцарю. Сейчас он особенно походил на орла, хищного и безжалостного, это ощущалось в нем так же явственно, как ощущается жар, если поднести руку к горящей свече.
Только Саймон оказался достаточно смел, чтобы в этот момент подойти к брату. Потому что только Саймон знал, что разум управляет его страстями, а не наоборот.
– Все готовы, кроме невесты, – сказал Саймон так тихо, что никто не услышал его слов, кроме того, кому они предназначались.
Доминик кивнул.
– Пастор согласен?
– Он жаловался на то, что на хорах слишком много народу. Я ему объяснил, что другого выхода нет. Мне и так с трудом удалось разместить своих людей вперемешку со знатью.
Последняя фраза Саймона заставила Доминика улыбнуться.
– Люди Дункана вооружены до зубов, – сообщил Саймон.
– Да.
– Это все, что ты можешь сказать?
– Риверсы ведут себя дьявольски нагло.
– Потому что оружие в очень хорошем состоянии, – ответил Саймон.
Доминик хмыкнул.
– Когда появится Дункан, встань рядом с ним и не отходи ни на шаг.
– А что с Джоном? – спросил Саймон, глядя на переднюю скамью, где полулежал хозяин Блэк-торна, облаченный в дорогие одежды. – Он может доставить нам много неприятностей.
– Желание разрубить меня пополам у него есть, но нет на это сил, – усмехнулся Доминик. – А у Дункана есть и то и другое. Когда-то он был помолвлен с леди Маргарет.
Темные глаза Саймона сузились. Он что-то проговорил сквозь зубы. Как раз в этот момент пастор вздрогнул, словно он услышал Саймона.
– На тебя наложат епитимью, если ты сделаешь это, – слабо улыбнулся в ответ Доминик. – Но лично я полностью согласен с таким отношением к человеку, который хотел выдать дочь за собственного сынка.
– Возможно, она не его дочь.
– Тогда почему он не лишит ее наследства и не оставит все Дункану? – Доминик сощурился. – Никто не пожелает видеть свои земли под рукой зятя, в то время как имя и род угасают из-за отсутствия сыновей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Если бы не амбиции Дункана, я могла бы стать его женой, – продолжила Эдит обиженно. – Но ему нужны только земли, а у меня нет ни богатства, ни поместья, чтобы отдать ему. Замуж я могу выйти только за бедняка. Тьфу! Лучше уж быть любовницей богатого человека!
– Лучше всего быть соколом, не зависящим ни от мужчин, ни от богатства, – прошептала Мэг.
– Вам легко говорить, – возразила Эдит. – Вон там, в церкви, вас ждет рыцарь, чей сундук с золотом втрое тяжелее вас вместе с платьем и накидкой. Еще до вечерних колоколов вы станете одной из самых богатых жен во всей Англии.
– Это первые добрые слова о Доминике Ле Сабре, которые я слышу от тебя.
– Если уж норманнская свинья, то по крайней мере богатая. Тогда будет чем заплатить священникам за ту ложь, которую они произнесут над его трупом!
Ненависть в голосе Эдит заставила Мэг вздрогнуть. Девушка знала ее причину: норманны убили мужа, отца и братьев Эдит и отняли ее имущество.
Ничто не нарушало тишину, кроме мерных ударов капель. И с каждым ударом Мэг становилось все страшнее. Затаив дыхание, она считала последние капли, словно пытаясь остановить бег времени.
И наступила тишина.
Серебряная чаша была пуста.
– Быстро, – сказала Мэг, протягивая руки.
Мгновение спустя она уже расправляла складки на платье, которое блестело, как лунные блики на ночной реке.
Эдит затягивала шнуровку на спине. Легкое, как туман, одеяние переливалось серебром, подчеркивая гибкую женственную фигуру.
Когда Эдит закончила, Мэг закружилась по комнате. Платье взлетело вверх и легко опало; оно было сшито словно специально для Мэг.
– Вы уверены, что не стоит надевать брошь, которую лорд Доминик прислал вам? – спросила Эдит.
– До свадьбы девушки из рода Глендруидов могут носить только серебро. После свадьбы – только золото. Совсем скоро я надену брошь.
«Если останусь жива».
– Что за глупости, – пробормотала Эдит. – Вы будете выглядеть слишком блекло рядом с норманнской шлюхой.
Эдит развернула длинную серебряную цепь с прозрачными камнями. Как и часы, она долгие годы передавалась из поколения в поколение. Не шире мизинца Мэг, гибкая, как речной поток, цепь обвила ее талию и засверкала всеми цветами радуги.
Мэг подняла руки без колец и вынула из волос гребни. Волосы рассыпались по плечам, прикрыв грудь и спину до самой талии пламенным плащом.
– О, – нехотя отметила Эдит, – это платье делает ваши волосы ярче.
Служанка принесла простой серебряный обруч, которым Мэг хотела закрепить волосы. На его внутренней стороне были выгравированы древние руны.
– Я бы приколола брошь к… – начала Эдит, но Мэг резко оборвала ее:
– Нет.
Мэг собрала волосы в один длинный водопад, ниспадавший по спине. В молчании она протянула руки за плащом, который закрепила на плечах двумя серебряными застежками. Одеяние струилось по полу волнистым серебряным шлейфом.
Легким движением Мэг накинула капюшон на голову, прикрыв волосы. Эдит надела обруч поверх капюшона и неодобрительно посмотрела на Мэг.
– Вы не затмите ту женщину, – изрекла она резко.
– Попридержи свой язык, – оборвала Старая Гвин, появляясь в дверях. – Ты не представляешь, что сегодня поставлено на карту.
Когда Мэг направилась к двери, серебристые блики заплясали по плащу и платью, а камни на поясе засияли всеми цветами радуги, но Старая Гвин видела только глаза Мэг. В серебристом облаке одежд они плыли, как два зеленых огня.
У старой Гвин перехватило дыхание. Она склонилась в немом почтении перед невестой Глендруидов. Сейчас в этой хрупкой девушке сосредоточились все надежды рода, древние, как само время.
Прежде чем Мэг успела заговорить, колокола в церкви зазвонили снова, призывая ее к началу свадебного торжества.
Или к войне.
Глава 7
Запах ладана и благовоний заполнил деревянную церковь. Натертые воском скамьи тускло блестели. Множество массивных свечей по стенам разгоняли тьму. Их пламя отражалось в драгоценностях, в изобилии осыпавших одежды гостей.
Шотландские таны, саксонские дворяне, норманнские аристократы и просто рыцари всех титулов и званий смешались в толпе, однако вели себя настороженно, как дикие звери, загнанные весенним наводнением на один остров.
Холодные серые глаза Доминика рассматривали собравшихся. Как он и ожидал, почти из-под каждого плаща выглядывала рукоятка меча. На многих сверкали драгоценные камни, свидетельствуя о том, что оружие было скорее церемониальным, чем боевым. Но некоторые мечи, как меч самого Доминика, отсвечивали блеском боевой стали, а не парадного серебра.
Несмотря на то что в церкви было довольно тесно, никто не встал рядом с Домиником, включая черноволосую женщину, чье длинное алое платье и роскошные украшения притягивали многочисленные взоры. Даже эта темноглазая искусительница не рискнула приблизиться к рыцарю. Сейчас он особенно походил на орла, хищного и безжалостного, это ощущалось в нем так же явственно, как ощущается жар, если поднести руку к горящей свече.
Только Саймон оказался достаточно смел, чтобы в этот момент подойти к брату. Потому что только Саймон знал, что разум управляет его страстями, а не наоборот.
– Все готовы, кроме невесты, – сказал Саймон так тихо, что никто не услышал его слов, кроме того, кому они предназначались.
Доминик кивнул.
– Пастор согласен?
– Он жаловался на то, что на хорах слишком много народу. Я ему объяснил, что другого выхода нет. Мне и так с трудом удалось разместить своих людей вперемешку со знатью.
Последняя фраза Саймона заставила Доминика улыбнуться.
– Люди Дункана вооружены до зубов, – сообщил Саймон.
– Да.
– Это все, что ты можешь сказать?
– Риверсы ведут себя дьявольски нагло.
– Потому что оружие в очень хорошем состоянии, – ответил Саймон.
Доминик хмыкнул.
– Когда появится Дункан, встань рядом с ним и не отходи ни на шаг.
– А что с Джоном? – спросил Саймон, глядя на переднюю скамью, где полулежал хозяин Блэк-торна, облаченный в дорогие одежды. – Он может доставить нам много неприятностей.
– Желание разрубить меня пополам у него есть, но нет на это сил, – усмехнулся Доминик. – А у Дункана есть и то и другое. Когда-то он был помолвлен с леди Маргарет.
Темные глаза Саймона сузились. Он что-то проговорил сквозь зубы. Как раз в этот момент пастор вздрогнул, словно он услышал Саймона.
– На тебя наложат епитимью, если ты сделаешь это, – слабо улыбнулся в ответ Доминик. – Но лично я полностью согласен с таким отношением к человеку, который хотел выдать дочь за собственного сынка.
– Возможно, она не его дочь.
– Тогда почему он не лишит ее наследства и не оставит все Дункану? – Доминик сощурился. – Никто не пожелает видеть свои земли под рукой зятя, в то время как имя и род угасают из-за отсутствия сыновей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71