Теперь ты можешь убедиться, что Ариана доверяет только тебе.
Саймон метнул взгляд темных глаз на жену, но ничего не ответил.
— Ведь тебе нравится ткань? — небрежно произнес Эрик.
Это не было похоже на вопрос, но Саймон все-таки кивнул в ответ на эти слова — так настойчив был голос Посвященного.
— Да, ткань мне нравится, — нехотя ответил Саймон. — Прямо наваждение какое-то, — внезапно добавил он. — Колдовство!
Но произнес он эти слова спокойно, почти мягко — платье спасло Ариане жизнь, и Саймон этого не забыл.
— Не колдовство, а Знание Посвященных. — поправил его Эрик. — Сколько бы ты ни упирался и ни отрицал, а я все равно скажу, что ты способен достичь вершин этого Знания. И Ариана тоже. Если бы она не была норманнкой, я мог бы поклясться, что в ее жилах течет кровь друидов.
— Вы правы, — кивнула Ариана.
Ее голос был так тих, что оба рыцаря не сразу разобрали ее слова.
— Что вы сказали? — переспросил Эрик, пристально уставившись па нее зорким соколиным взглядом.
— Поговаривали, что у моей матери в роду были ведьмы, — пояснила Ариана. — Но это, конечно, только досужие домыслы. Какая же колдунья будет истекать кровью, подобно простой смертной, если в сердце ей вонзить кинжал? Нет, предки моей матери никого не смогли бы заколдовать. Никогда они не были связаны с Князем тьмы — носили крест на груди как истинные христиане и знали наизусть все святые молитвы.
— И все же они были необычными людьми, раз о них ходили такие легенды, — заметил Эрик.
— Быть непохожим на других еще не значит нести людям зло, — отчетливо произнесла Ариана.
— О да, конечно, — согласился Эрик. — Но немногим дано это понять.
Саймон хранил ледяное молчание.
— Не бойся, Саймон, — сказала Ариана, оборачиваясь к нему. — Мой дар отыскивать пропавшие вещи уже больше не вернется ко мне после моей… болезни.
— Ты имеешь в виду свою рану? — мягко спросил он.
— Нет, эта болезнь настигла меня еще в Нормандии.
Эрик холодно разглядывал Ариану, лихорадочно перебирая в уме все, что он знал о норманнской деве, пытаясь собрать воедино ускользающие нити. Внезапно догадка молнией мелькнула в его голове.
И наполнила его душу страхом за будущее Спорных Земель.
— Вы там заболели? — мягко спросил он девушку. — Когда это случилось?
Саймон мгновенно напрягся, как тетива лука перед боем, — обманчивая ласка в голосе Эрика была опаснее смертоносного меча, вынутого из ножен.
Ариана тоже заметила эту перемену — Посвященный, как никогда, напоминал теперь своего отца, Роберта Северного, который по богатству и могуществу мог сравниться даже с королем Шотландии.
— Я заболела прямо перед отъездом из Нормандии, — еле слышно ответила девушка.
— Скажите мне, что это была за болезнь.
Это был уже не вопрос, но жесткий приказ.
Ариана вспыхнула до корней волос, потом вдруг побледнела — тысячу раз она уже пожалела, что затеяла весь этот разговор. И как она расскажет Эрику, из-за чего потеряла свой волшебный дар?
— Моя жена, — отчетливо прозвучал вдруг голос Саймона, — отвечает только перед своим мужем, королем и Богом.
Какое-то мгновение казалось, что Эрик не обратил внимания на грозный вызов в словах Саймона. Потом его черты вновь смягчились — и вот он уже снова выглядел как любезный кавалер и приятный собеседник на охоте или у домашнего очага.
— Прошу простить меня, леди Ариана, — пробормотал он смущенно. — У меня и в мыслях не было вас обидеть.
Девушка с облегчением кивнула.
— Но если вам когда-нибудь захочется вновь обрести свой чудесный дар, — ласково продолжал Эрик, — обратитесь за этим к Кассандре. Или ко мне.
Прежде чем Саймон успел возразить ему, Ариана холодно произнесла:
— Мой дар никогда больше ко мне не вернется.
Голос ее прозвучал ровно и бесстрастно — и неумолимо, как захлопнувшаяся дверь.
— Вот и хорошо, — спокойно промолвил Саймон, нарушив наступившее неуютное молчание. — Меня колдовство никогда особенно не привлекало.
— А Знание Посвященных? — осторожно спросил его Эрик. — Что ты об этом скажешь?
— Пусть хоть все обитатели Спорных Земель кинутся добывать это Знание — я буду верить только в силу своего оружия.
С этими словами Саймон стремительно вытащил из ножен боевой меч. Темное длинное лезвие мрачно блестело при свете осеннего дня.
— А, твой черный меч, — пробормотал Эрик.
Он разглядывал оружие Саймона с откровенным любопытством. Впервые он видел черный меч так близко — во время тренировочных поединков Саймон сражался другим, затупленным, оружием.
Что-то в этом мече заинтересовало Посвященного, но он тщетно силился вспомнить какое-нибудь событие, связанное с этим клинком.
Протянув руку, он наконец произнес:
— Позволь мне рассмотреть его.
Хотя Посвященный колдун порой изрядно раздражал его, Саймон все же доверял ему безоговорочно. Ловко перевернув меч, он протянул его Эрику рукоятью вперед.
На черной, как и сам клинок, рукояти не было никаких украшений. Эрик осторожно принял из рук Саймона тяжелый меч и повернул его к свету. Солнечный луч пробежал по темной гладкой поверхности металла — рукоять была заново отшлифована.
— Я полагаю, прежде рукоять украшали драгоценные камни, — произнес Эрик. — И она была инкрустирована золотом.
— Да, ты не ошибся, — кивнул Саймон.
Эрик резко поднял голову и внимательно посмотрел ему в глаза.
— Наверное, это память о сражениях с сарацинами? — мягко спросил он.
— Можно сказать и так.
— Жаль. Теперь рукоять испорчена безвозвратно.
— Ты так думаешь? — отрывисто засмеялся Саймон. — Могу тебя уверить — от этого меч не стал хуже. Да и к тому же жизнь Доминика несравненно дороже, чем все бесценные самоцветы, которые я вынул из рукояти клинка.
— Выкуп? — коротко спросил Эрик.
— Да, выкуп.
— Древний сарацинский обычай!
— Такой же древний, как и предательство, — зло возразил Саймон.
Улыбка Посвященного стала жесткой, как хищный изгиб соколиного клюва.
— Предавать могут не только неверные, — резко заметил он. — Как и первородный грех, предательство свойственно всем.
Саймон недобро усмехнулся в ответ.
— Как бы там ни было, Доминика мы в конце концов освободили силой, — произнес он. — А потом сровняли дворец султана с землей.
Быстрым и точным движением Саймон вложил меч обратно в ножны.
— А вот и они, — сказал Эрик, оборачиваясь.
Эмбер и Дункан спешили к ним через каменный двор замка, чтобы пожелать доброго пути своим гостям.
Как только Дункан появился во дворе, молодой конюший вывел из-под навеса двух лошадей. Первая из них была та самая крепкая гнедая кобылка, на которой Ариана ездила во время ее пребывания в Стоунринге. Вторая, совсем молодая лошадка, обнаруживала такое же крепкое сложение и косилась на конюха живым черным глазом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Саймон метнул взгляд темных глаз на жену, но ничего не ответил.
— Ведь тебе нравится ткань? — небрежно произнес Эрик.
Это не было похоже на вопрос, но Саймон все-таки кивнул в ответ на эти слова — так настойчив был голос Посвященного.
— Да, ткань мне нравится, — нехотя ответил Саймон. — Прямо наваждение какое-то, — внезапно добавил он. — Колдовство!
Но произнес он эти слова спокойно, почти мягко — платье спасло Ариане жизнь, и Саймон этого не забыл.
— Не колдовство, а Знание Посвященных. — поправил его Эрик. — Сколько бы ты ни упирался и ни отрицал, а я все равно скажу, что ты способен достичь вершин этого Знания. И Ариана тоже. Если бы она не была норманнкой, я мог бы поклясться, что в ее жилах течет кровь друидов.
— Вы правы, — кивнула Ариана.
Ее голос был так тих, что оба рыцаря не сразу разобрали ее слова.
— Что вы сказали? — переспросил Эрик, пристально уставившись па нее зорким соколиным взглядом.
— Поговаривали, что у моей матери в роду были ведьмы, — пояснила Ариана. — Но это, конечно, только досужие домыслы. Какая же колдунья будет истекать кровью, подобно простой смертной, если в сердце ей вонзить кинжал? Нет, предки моей матери никого не смогли бы заколдовать. Никогда они не были связаны с Князем тьмы — носили крест на груди как истинные христиане и знали наизусть все святые молитвы.
— И все же они были необычными людьми, раз о них ходили такие легенды, — заметил Эрик.
— Быть непохожим на других еще не значит нести людям зло, — отчетливо произнесла Ариана.
— О да, конечно, — согласился Эрик. — Но немногим дано это понять.
Саймон хранил ледяное молчание.
— Не бойся, Саймон, — сказала Ариана, оборачиваясь к нему. — Мой дар отыскивать пропавшие вещи уже больше не вернется ко мне после моей… болезни.
— Ты имеешь в виду свою рану? — мягко спросил он.
— Нет, эта болезнь настигла меня еще в Нормандии.
Эрик холодно разглядывал Ариану, лихорадочно перебирая в уме все, что он знал о норманнской деве, пытаясь собрать воедино ускользающие нити. Внезапно догадка молнией мелькнула в его голове.
И наполнила его душу страхом за будущее Спорных Земель.
— Вы там заболели? — мягко спросил он девушку. — Когда это случилось?
Саймон мгновенно напрягся, как тетива лука перед боем, — обманчивая ласка в голосе Эрика была опаснее смертоносного меча, вынутого из ножен.
Ариана тоже заметила эту перемену — Посвященный, как никогда, напоминал теперь своего отца, Роберта Северного, который по богатству и могуществу мог сравниться даже с королем Шотландии.
— Я заболела прямо перед отъездом из Нормандии, — еле слышно ответила девушка.
— Скажите мне, что это была за болезнь.
Это был уже не вопрос, но жесткий приказ.
Ариана вспыхнула до корней волос, потом вдруг побледнела — тысячу раз она уже пожалела, что затеяла весь этот разговор. И как она расскажет Эрику, из-за чего потеряла свой волшебный дар?
— Моя жена, — отчетливо прозвучал вдруг голос Саймона, — отвечает только перед своим мужем, королем и Богом.
Какое-то мгновение казалось, что Эрик не обратил внимания на грозный вызов в словах Саймона. Потом его черты вновь смягчились — и вот он уже снова выглядел как любезный кавалер и приятный собеседник на охоте или у домашнего очага.
— Прошу простить меня, леди Ариана, — пробормотал он смущенно. — У меня и в мыслях не было вас обидеть.
Девушка с облегчением кивнула.
— Но если вам когда-нибудь захочется вновь обрести свой чудесный дар, — ласково продолжал Эрик, — обратитесь за этим к Кассандре. Или ко мне.
Прежде чем Саймон успел возразить ему, Ариана холодно произнесла:
— Мой дар никогда больше ко мне не вернется.
Голос ее прозвучал ровно и бесстрастно — и неумолимо, как захлопнувшаяся дверь.
— Вот и хорошо, — спокойно промолвил Саймон, нарушив наступившее неуютное молчание. — Меня колдовство никогда особенно не привлекало.
— А Знание Посвященных? — осторожно спросил его Эрик. — Что ты об этом скажешь?
— Пусть хоть все обитатели Спорных Земель кинутся добывать это Знание — я буду верить только в силу своего оружия.
С этими словами Саймон стремительно вытащил из ножен боевой меч. Темное длинное лезвие мрачно блестело при свете осеннего дня.
— А, твой черный меч, — пробормотал Эрик.
Он разглядывал оружие Саймона с откровенным любопытством. Впервые он видел черный меч так близко — во время тренировочных поединков Саймон сражался другим, затупленным, оружием.
Что-то в этом мече заинтересовало Посвященного, но он тщетно силился вспомнить какое-нибудь событие, связанное с этим клинком.
Протянув руку, он наконец произнес:
— Позволь мне рассмотреть его.
Хотя Посвященный колдун порой изрядно раздражал его, Саймон все же доверял ему безоговорочно. Ловко перевернув меч, он протянул его Эрику рукоятью вперед.
На черной, как и сам клинок, рукояти не было никаких украшений. Эрик осторожно принял из рук Саймона тяжелый меч и повернул его к свету. Солнечный луч пробежал по темной гладкой поверхности металла — рукоять была заново отшлифована.
— Я полагаю, прежде рукоять украшали драгоценные камни, — произнес Эрик. — И она была инкрустирована золотом.
— Да, ты не ошибся, — кивнул Саймон.
Эрик резко поднял голову и внимательно посмотрел ему в глаза.
— Наверное, это память о сражениях с сарацинами? — мягко спросил он.
— Можно сказать и так.
— Жаль. Теперь рукоять испорчена безвозвратно.
— Ты так думаешь? — отрывисто засмеялся Саймон. — Могу тебя уверить — от этого меч не стал хуже. Да и к тому же жизнь Доминика несравненно дороже, чем все бесценные самоцветы, которые я вынул из рукояти клинка.
— Выкуп? — коротко спросил Эрик.
— Да, выкуп.
— Древний сарацинский обычай!
— Такой же древний, как и предательство, — зло возразил Саймон.
Улыбка Посвященного стала жесткой, как хищный изгиб соколиного клюва.
— Предавать могут не только неверные, — резко заметил он. — Как и первородный грех, предательство свойственно всем.
Саймон недобро усмехнулся в ответ.
— Как бы там ни было, Доминика мы в конце концов освободили силой, — произнес он. — А потом сровняли дворец султана с землей.
Быстрым и точным движением Саймон вложил меч обратно в ножны.
— А вот и они, — сказал Эрик, оборачиваясь.
Эмбер и Дункан спешили к ним через каменный двор замка, чтобы пожелать доброго пути своим гостям.
Как только Дункан появился во дворе, молодой конюший вывел из-под навеса двух лошадей. Первая из них была та самая крепкая гнедая кобылка, на которой Ариана ездила во время ее пребывания в Стоунринге. Вторая, совсем молодая лошадка, обнаруживала такое же крепкое сложение и косилась на конюха живым черным глазом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98