Вас не могут послать освещать войну по двум причинам. Во-первых, «Ледиз бук» не печатает репортажи с войн, во-вторых, вы – женщина.
Джемайне никак не удавалось успокоиться. В какой-то момент она даже хотела спросить, почему женщина не может писать о войне, но тут же остановила себя. Она вовсе не испытывала интереса к войнам, так зачем лицемерить?
– Все правильно, мистер Тэзди. Вы пишите о сражениях, а я удовлетворюсь менее волнующими темами.
Оуэн привел ее ужинать в не менее популярный ресторан, чем в прошлый раз. Метрдотель в смокинге так же приветствовал Оуэна и проводил их за уютный столик в конце зала. Шум от разговоров был едва слышен, и тишину нарушало только случайное позвякивание тяжелого серебра о фарфоровые тарелки.
Оуэн заказал бутылку французского шампанского и, когда бокалы были наполнены, провозгласил тост:
– За прекрасный вечер, даже если игра Эдвина Форреста пришлась мне не совсем по вкусу.
– Я выпью за это. – Они чокнулись, и Джемайна осторожно отпила вино маленькими глотками. – Я не очень-то поняла,„что вы имеете в виду, говоря о Форресте, так как мне его игра очень понравилась. Но должна признаться, мой театральный опыт довольно ограничен. Мой отец очень строг и придерживается мнения, что театр – это рассадник греха.
– Типичное провинциальное отношение, – констатировал Оуэн, приподняв бровь. – Действительно, многие постановки не отличаются завидной репутацией, однако пьесы Шекспира заслуживают уважения.
– Но не у моего отца. Он заявляет, что произведения Вильяма Шекспира вульгарны и молодой девушке не пристало видеть и слышать их.
Оуэн рассмеялся:
– Ну, если произведения Шекспира считаются таковыми, мне вас жаль…
В этот момент официант протянул Оуэну меню. После того как официант ушел, Оуэн посмотрел на Джемайну.
– Наверное, вы недовольны, что меню принесли не сразу. Мне тоже это не понравилось. Если хотите взглянуть… – Он протянул меню Джемайне.
После недолгого колебания девушка сухо отказалась:
– Нет, закажите сами. У вас больше опыта в таких делах.
– Если таким образом вы хотите поставить меня на место, то считайте, что достигли цели, – весело признался он. – Почему бы вам не рассказать мне о своей жизни в… Бостоне?
Джемайна вздрогнула.
– Зачем? Это совсем неинтересно.
– Для газетчика все интересно. Кроме того, я хотел бы побольше узнать о вас, Джемайна.
– Ну, что я могу сказать о себе? Мне двадцать два года. Я родилась и выросла в Бостоне. Там же ходила в школу. До этого лета никуда не ездила дальше чем за сотню миль от Бикон-Хилла.
– От Бикон-Хилла? – Он снова приподнял бровь. – Это первоклассный район.
– Мой отец – банкир, – поведала она, пожав плечами. – Типичный благоразумный, степенный бостонский банкир. Он не считается слишком богатым, однако всегда содержал нас в полном достатке.
Вернулся официант, и Оуэн заказал черепаховый суп, телячью грудинку с овощами и попозже – мороженое. Повернувшись к Джемайне, он спросил:
– А ваша мать?
– Она вышла замуж за отца в моем возрасте и была счастлива всю жизнь… Впрочем, может быть, я ошибаюсь. К моему удивлению, когда я сообщила, что собираюсь работать в «Ледиз бук», в то время как отец бушевал по этому поводу и произносил напыщенные речи, она призналась, что завидует мне.
– А как насчет братьев и сестер?
– Нет, я единственный ребенок.
– И в общем не совсем избалованный, как это часто бывает в подобных семьях. – Оуэн улыбнулся. – Если не считать упрямства.
– Это только вы так считаете.
– Может быть. – Он внимательно посмотрел на нее. – А теперь самый важный вопрос… Как насчет поклонников?
– Вы слишком дерзки, сэр!
– Возможно. – Он пожал плечами. – Я не имею в виду сейчас, в Филадельфии. Я говорю о Бостоне.
Несмотря на раздражение, Джемайна нехотя ответила:
– Было несколько мужчин, точнее, мальчиков. Мой отец постоянно приводил их в дом и знакомил со мной.
– Но никто не устраивал вас, так ведь?
– Когда я решу выйти замуж, то сама выберу мужа.
– Аплодирую, мэм. – Он тихо похлопал в ладоши. – Большинство девушек вашего возраста уже замужем и имеют детей. – Он замолчал, сосредоточившись на еде.
Джемайна наклонилась вперед.
– А вы, Оуэн? Он поднял голову.
– Я? Вы хотите знать, есть ли у меня женщины?
– О, мне известна ваша репутация в этом отношении. Меня не раз предупреждали. Нет, меня интересует… ваш образ жизни. – Она обвела рукой ресторан. – Только самые роскошные заведения. Дорогая одежда. Я знаю, как оплачивается ваша профессия. Едва ли на эти деньги можно вести такой образ жизни.
– Кто из нас теперь проявляет нахальство? – Он тихо засмеялся. – Но я охотно отвечу на ваш вопрос. Когда я в Филадельфии, то веду джентльменский образ жизни. Понимаете, Джемайна, я нахожусь здесь только часть года, чаще всего очень незначительную. Когда я на задании, «Леджер» оплачивает все мои расходы, так что я могу копить свое основное жалованье.
– Мой отец, будучи банкиром, наверняка не одобрил бы такого расточительства. Он поинтересовался бы, к чему вы придете в пожилом возрасте.
– В пожилом возрасте? – Оуэн поморщился. – Как грустно! Впрочем, у меня еще есть время позаботиться о будущем. – Он усмехнулся. – Хотя моя профессия связана с риском и, вполне вероятно, я не доживу до старости.
У Джемайны вертелся на кончике языка вопрос, не скопил ли он денег на случай женитьбы, чтобы содержать жену и детей, но она вовремя сдержалась и оставшийся вечер больше молчала.
Когда они уже собрались покинуть ресторан, ей неожиданно пришло в голову: он все узнал о ней, а она о нем почти ничего. Все, что ей известно, она узнала от других. Оуэн был разговорчив, однако каким-то образом ухитрялся очень мало сообщать о себе.
– Как тебе понравился театр, Джемайна? – спросила Сара на следующее утро.
– Я получила огромное удовольствие, хотя Оуэн счел игру мистера Форреста слишком вычурной.
– Оуэну нравится изображать из себя театрального знатока.
– Я обнаружила в нем нечто странное, Сара. Я уже дважды ужинала в его компании, он много говорит, как тебе известно, но почти ничего не рассказывает о себе.
– Верно, – улыбнулась Сара. – Оуэн весьма загадочный человек. Я встретила его несколько лет назад, когда он начал работать в «Леджер». С тех пор мы стали хорошими друзьями, но он почти ничего не рассказывал мне о своем прошлом. Я никогда не расспрашивала его слишком настойчиво, но на случайные вопросы он всегда отвечал довольно расплывчато. Кажется, никто не знает даже, откуда он.
– Но зачем такая таинственность? Может быть, у него темное прошлое и он скрывает что-то нехорошее, возможно, даже преступление?
Сара задумчиво нахмурилась.
– Признаться, такое не приходило мне в голову. Оуэн ни разу не давал оснований думать о нем так, и он не кажется мне человеком с криминальным прошлым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Джемайне никак не удавалось успокоиться. В какой-то момент она даже хотела спросить, почему женщина не может писать о войне, но тут же остановила себя. Она вовсе не испытывала интереса к войнам, так зачем лицемерить?
– Все правильно, мистер Тэзди. Вы пишите о сражениях, а я удовлетворюсь менее волнующими темами.
Оуэн привел ее ужинать в не менее популярный ресторан, чем в прошлый раз. Метрдотель в смокинге так же приветствовал Оуэна и проводил их за уютный столик в конце зала. Шум от разговоров был едва слышен, и тишину нарушало только случайное позвякивание тяжелого серебра о фарфоровые тарелки.
Оуэн заказал бутылку французского шампанского и, когда бокалы были наполнены, провозгласил тост:
– За прекрасный вечер, даже если игра Эдвина Форреста пришлась мне не совсем по вкусу.
– Я выпью за это. – Они чокнулись, и Джемайна осторожно отпила вино маленькими глотками. – Я не очень-то поняла,„что вы имеете в виду, говоря о Форресте, так как мне его игра очень понравилась. Но должна признаться, мой театральный опыт довольно ограничен. Мой отец очень строг и придерживается мнения, что театр – это рассадник греха.
– Типичное провинциальное отношение, – констатировал Оуэн, приподняв бровь. – Действительно, многие постановки не отличаются завидной репутацией, однако пьесы Шекспира заслуживают уважения.
– Но не у моего отца. Он заявляет, что произведения Вильяма Шекспира вульгарны и молодой девушке не пристало видеть и слышать их.
Оуэн рассмеялся:
– Ну, если произведения Шекспира считаются таковыми, мне вас жаль…
В этот момент официант протянул Оуэну меню. После того как официант ушел, Оуэн посмотрел на Джемайну.
– Наверное, вы недовольны, что меню принесли не сразу. Мне тоже это не понравилось. Если хотите взглянуть… – Он протянул меню Джемайне.
После недолгого колебания девушка сухо отказалась:
– Нет, закажите сами. У вас больше опыта в таких делах.
– Если таким образом вы хотите поставить меня на место, то считайте, что достигли цели, – весело признался он. – Почему бы вам не рассказать мне о своей жизни в… Бостоне?
Джемайна вздрогнула.
– Зачем? Это совсем неинтересно.
– Для газетчика все интересно. Кроме того, я хотел бы побольше узнать о вас, Джемайна.
– Ну, что я могу сказать о себе? Мне двадцать два года. Я родилась и выросла в Бостоне. Там же ходила в школу. До этого лета никуда не ездила дальше чем за сотню миль от Бикон-Хилла.
– От Бикон-Хилла? – Он снова приподнял бровь. – Это первоклассный район.
– Мой отец – банкир, – поведала она, пожав плечами. – Типичный благоразумный, степенный бостонский банкир. Он не считается слишком богатым, однако всегда содержал нас в полном достатке.
Вернулся официант, и Оуэн заказал черепаховый суп, телячью грудинку с овощами и попозже – мороженое. Повернувшись к Джемайне, он спросил:
– А ваша мать?
– Она вышла замуж за отца в моем возрасте и была счастлива всю жизнь… Впрочем, может быть, я ошибаюсь. К моему удивлению, когда я сообщила, что собираюсь работать в «Ледиз бук», в то время как отец бушевал по этому поводу и произносил напыщенные речи, она призналась, что завидует мне.
– А как насчет братьев и сестер?
– Нет, я единственный ребенок.
– И в общем не совсем избалованный, как это часто бывает в подобных семьях. – Оуэн улыбнулся. – Если не считать упрямства.
– Это только вы так считаете.
– Может быть. – Он внимательно посмотрел на нее. – А теперь самый важный вопрос… Как насчет поклонников?
– Вы слишком дерзки, сэр!
– Возможно. – Он пожал плечами. – Я не имею в виду сейчас, в Филадельфии. Я говорю о Бостоне.
Несмотря на раздражение, Джемайна нехотя ответила:
– Было несколько мужчин, точнее, мальчиков. Мой отец постоянно приводил их в дом и знакомил со мной.
– Но никто не устраивал вас, так ведь?
– Когда я решу выйти замуж, то сама выберу мужа.
– Аплодирую, мэм. – Он тихо похлопал в ладоши. – Большинство девушек вашего возраста уже замужем и имеют детей. – Он замолчал, сосредоточившись на еде.
Джемайна наклонилась вперед.
– А вы, Оуэн? Он поднял голову.
– Я? Вы хотите знать, есть ли у меня женщины?
– О, мне известна ваша репутация в этом отношении. Меня не раз предупреждали. Нет, меня интересует… ваш образ жизни. – Она обвела рукой ресторан. – Только самые роскошные заведения. Дорогая одежда. Я знаю, как оплачивается ваша профессия. Едва ли на эти деньги можно вести такой образ жизни.
– Кто из нас теперь проявляет нахальство? – Он тихо засмеялся. – Но я охотно отвечу на ваш вопрос. Когда я в Филадельфии, то веду джентльменский образ жизни. Понимаете, Джемайна, я нахожусь здесь только часть года, чаще всего очень незначительную. Когда я на задании, «Леджер» оплачивает все мои расходы, так что я могу копить свое основное жалованье.
– Мой отец, будучи банкиром, наверняка не одобрил бы такого расточительства. Он поинтересовался бы, к чему вы придете в пожилом возрасте.
– В пожилом возрасте? – Оуэн поморщился. – Как грустно! Впрочем, у меня еще есть время позаботиться о будущем. – Он усмехнулся. – Хотя моя профессия связана с риском и, вполне вероятно, я не доживу до старости.
У Джемайны вертелся на кончике языка вопрос, не скопил ли он денег на случай женитьбы, чтобы содержать жену и детей, но она вовремя сдержалась и оставшийся вечер больше молчала.
Когда они уже собрались покинуть ресторан, ей неожиданно пришло в голову: он все узнал о ней, а она о нем почти ничего. Все, что ей известно, она узнала от других. Оуэн был разговорчив, однако каким-то образом ухитрялся очень мало сообщать о себе.
– Как тебе понравился театр, Джемайна? – спросила Сара на следующее утро.
– Я получила огромное удовольствие, хотя Оуэн счел игру мистера Форреста слишком вычурной.
– Оуэну нравится изображать из себя театрального знатока.
– Я обнаружила в нем нечто странное, Сара. Я уже дважды ужинала в его компании, он много говорит, как тебе известно, но почти ничего не рассказывает о себе.
– Верно, – улыбнулась Сара. – Оуэн весьма загадочный человек. Я встретила его несколько лет назад, когда он начал работать в «Леджер». С тех пор мы стали хорошими друзьями, но он почти ничего не рассказывал мне о своем прошлом. Я никогда не расспрашивала его слишком настойчиво, но на случайные вопросы он всегда отвечал довольно расплывчато. Кажется, никто не знает даже, откуда он.
– Но зачем такая таинственность? Может быть, у него темное прошлое и он скрывает что-то нехорошее, возможно, даже преступление?
Сара задумчиво нахмурилась.
– Признаться, такое не приходило мне в голову. Оуэн ни разу не давал оснований думать о нем так, и он не кажется мне человеком с криминальным прошлым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79