– Если не трудно, мистер Тэзди, – обрадовался генерал.
– Ничуть. – Оуэн уже перебирал газеты. Через минуту он нашел то, что искал. – Вот, сэр. Примите с моими поздравлениями.
Генерал Смит чопорно кивнул:
– Благодарю вас, сэр.
– Генерал, еще одна небольшая услуга, если позволите. Вероятно, я должен ответить на присланную почту и хотел бы послать ответ с вами в Сан-Франциско, чтобы дальше он пошел обычным путем. Как долго вы пробудете в Коломе?
– Рано утром я отправляюсь в Сакраменто. Если к вечеру ваша почта будет готова, вы можете занести ее в мою палатку. Я расположился около форта. Если меня не будет на месте, вы можете оставить все моему помощнику. Буду рад оказать вам услугу.
– Благодарю, генерал. Вы очень любезны.
– Доброго вам дня, мистер Тэзди. – Генерал слегка поклонился, затем вскочил на лошадь и ускакал.
Оуэн сел за стол и начал разбирать почту. Его не интересовали собственные статьи в газетах, он никогда не любил читать их, после того как они были напечатаны. В конверте находилось письмо от Томаса Каррузерса с двумя банковскими чеками: один на имя Оуэна, другой – на имя Джона Райли. Среди почты также оказался запечатанный конверт размером поменьше с его именем, написанным аккуратным мелким почерком.
Оуэн сначала прочитал письмо Каррузерса, посмеиваясь в отдельных местах над его содержанием. Это было небольшое послание – Томас Каррузерс всегда был скуп на слова.
Тэзди, очерки вполне пригодны. Должен признаться, что получил много положительных отзывов от читателей, однако думаю, что это благодаря интересу к самой теме, а не достоинствам текста. «Золотая лихорадка» достигла и наших мест.
Хочу поблагодарить тебя за твою проницательность в использовании Джона Райли. Превосходный мастер! Его рисунки заслуживают всяческой похвалы. Порой, Тэзди, ты удивляешь меня.
Я вложил в конверт два банковских чека. Думаю, ты оказался слишком щедр в обещаниях оплатить мистеру Райли его труды, однако, учитывая качество его замечательных рисунков, я неохотно, но высылаю ему чек на ту сумму, которую ты обещал. Другой чек – твое жалованье и компенсация дорожных издержек. Постарайся педантично учитывать все расходы, Тэзди. У тебя есть нехорошая склонность к беспорядочному расходованию средств.
Посылаю тебе также письмо от одной из твоих юных дам по имени Джемайна Бенедикт. Обычно я против включения в деловую почту личной корреспонденции, но она сказала, что это крайне необходимо. Постарайся сделать так, чтобы в будущем это не повторялось.
Твой Томас Каррузерс.
Оуэн взял письмо Джемайны, одновременно и желая, и боясь вскрыть его. Он посмотрел на банковский чек, предназначенный Райли. Если отдать его художнику, тот немедленно все пропьет в салунах, однако Оуэн не мог поступить по-другому – Райли заработал эти деньги.
– Хватит медлить, – поторопил он сам себя и надорвал конверт Джемайны слегка дрожащими пальцами.
Первым его чувством было разочарование – внутри он нашел только вырезку из «Леджер». Неужели Джемайна забыла вложить письмо?
Он прочитал сообщение:
Этта Логан, пятидесяти двух лет, признанная виновной в убийстве Хомера Мэрдока, уважаемого в Филадельфии торговца, сегодня повесилась в своей камере, где ожидала приговора за совершенное преступление. Родственники неизвестны.
Оуэн долго сидел, ни о чем не думая и глядя вдаль. Наконец он тяжело вздохнул и приготовил перо.
Моя дорогая Джемайна. Сегодня я получил задержавшуюся почту с вырезкой из газеты о смерти Этты Логан. Естественно, я опечален случившимся. Но если ты намеревалась вызвать во мне чувство вины, то напрасно. Я не чувствую ответственности за ее гибель. Эта женщина – убийца, Джемайна, и должна была понести наказание за свое преступление. Если бы на месте Этты оказался мужчина, его также признали бы виновным.
С тех пор как мы расстались, я много думал о нас. Знаю, ты решила, будто бы я использовал командировку в Калифорнию в качестве предлога, чтобы избежать предложения о браке. Ты права только отчасти. Должен признаться, брак вызывает во мне смятение.
В минуту слабости я рассказал тебе о своем детстве, о своей матери и отце. Однако я сообщил тебе не все, дорогая. Грубо говоря, я – ублюдок и лгал, что помню отца и его татуировку. Он провел с моей матерью всего неделю. После этого она больше никогда не слышала о нем. Я родился вне брака, и это мать рассказала мне про татуировку. Она даже не знала настоящего имени моего отца. А девичья фамилия матери была не Тэзди. Я взял эту фамилию после ее смерти, уехав из родных мест. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь знал, что я незаконнорожденный.
По этой причине я решил никогда не жениться. Что, если я унаследовал подлый характер неизвестного отца? Что, если я однажды брошу тебя, как это сделал он с моей матерью? Еще хуже, если бы у нас появился сын, который однажды узнал бы, что его отец – ублюдок. Что он стал бы делать?
Возможно, все это покажется тебе несущественным, но для меня эти обстоятельства очень важны. Наверное, со временем я преодолею страх, но сейчас ничего не могу обещать.
Я глубоко люблю тебя, дорогая Джемайна, и ужасно скучаю по тебе. Очень сожалею, что мы так плохо расстались, и поскольку я не имел права просить тебя ждать меня, то по крайней мере прошу не забывать. Не забывай то время, когда мы были вместе. Я лично всегда буду помнить об этом. Я пытался избавиться от мыслей о тебе, и если днем иногда мне это удается, то по ночам часто вижу тебя в печальных, но сладких снах. Проснувшись, я протягиваю руки, но тебя нет.
Надеюсь летом вернуться в Филадельфию.
С любовью, твой Оуэн.
Глава 16
Джемайна обнаружила, что Уоррен Баррикон в Париже выглядит совсем другим человеком. В Филадельфии он был мягким и дружелюбным, но скрытным и грустным. В Париже печаль исчезла, и казалось, он помолодел и избавился от всех забот.
В то утро, обменявшись приветствиями, он начал расспрашивать Джемайну:
– Тебе нравится Париж? Она улыбнулась:
– Да, очень. Однако должна признаться, что еще недостаточно повидала город, как хотелось бы. Посетила несколько музеев и соборов. Мадам Блан показала мне окрестные достопримечательности и познакомила с людьми своего квартала.
– И это все? В твоем-то возрасте и в первое посещение Парижа! Дорогая, ты уже находишься здесь… сколько, шесть недель?
– Да, но я была занята. Я приехала сюда прежде всего работать, – оправдывалась Джемайна. Она поведала Уоррену о своем замысле создать материалы о мадам Роланд и Марии Антуанетте, о путешествии в Ле-Клос. – Фактически я уже начала первую статью, когда ты появился, – закончила Джемайна. Уоррен покачал головой:
– Ты удивляешь меня, Джемайна. Побывать в молодости в Париже – великое счастье, и ты должна хорошо узнать город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79