– Я думала, этого хочешь ты. Но ты ведь слишком хорошо воспитан, чтобы признаться в этом.
Герцог нежно поцеловал Сесил в нос. Ни с кем он не чувствовал себя так просто и естественно, как с ней. Ведь они знали друг друга всю жизнь.
– Тебе хорошо известно, Сесил, что я никогда не отступлюсь от своего слова. И никогда не причиню тебе боль, не откажусь от тебя. Нет, Сисси, если ты хочешь навсегда остаться старой девой, тебе самой придется расторгнуть помолвку.
Они слишком уважали друг друга, чтобы лгать и делать вид, будто у Сесил найдутся еще поклонники. Несмотря на значительное приданое, вряд ли кто-нибудь захотел бы взять в жены прикованную к креслу женщину, которая едва ли способна иметь детей.
– Ты очень хороший человек, – мягко сказала Сесил, улыбаясь Томасу. – А я беззастенчиво этим пользуюсь.
– Ну конечно, – подхватил он, радуясь, что видит ее улыбку. – Все хорошенькие женщины так и поступают.
– Мне стало гораздо легче, – радостно воскликнула Сесил. – Раз уж я так расхрабрилась, что отважилась высказать тебе все свои заботы, то у меня есть еще и просьба. Я очень рассчитываю на твою помощь в одном деликатном деле.
– И что бы это могло быть?
– Я подумала… как было бы замечательно сыграть сразу две свадьбы. Я надеюсь, ты поможешь маме и тете Трембл найти подходящую партию для Блузетт. – Сесил нерешительно заглянула в глаза Томаса. – Что ты скажешь насчет лорда Уайтсолла? Мне кажется, он подошел бы Блузетт.
– Уайтсолл? – Томас изумленно уставился на Сесил.
– Жених Блузетт должен быть ее достоин. Я представляю его умным и сильным, как она. И еще он должен обладать определенной широтой взглядов, чтобы принять ее прошлое, о котором ему, конечно, следует рассказать. – Сесил задумчиво побарабанила пальцами по подлокотнику кресла.
– Только не Уайтсолл. – Томас попытался представить себе лорда Уайтсолла рядом с Блу Морган и содрогнулся. Ему была ненавистна сама мысль, что кто-то может жениться на Блузетт, любить ее, держать в своих объятиях.
– У ее жениха должна быть живая и деятельная натура, и… наверное, хорошо, если бы он был… немного грубоват. – Сесил очаровательно покраснела, – Подумай об этом, милый Эдвард.
Когда часом позже Томас покидал Гросвенор-Хаус, настроение у него было хуже некуда.
Лениво переставляя ноги, Блу медленно вошла в библиотеку, приблизилась к столу, который облюбовал для себя Месье, и опустилась в кресло.
– Прошу тебя, не грызи ногти, – пробормотал Месье, отрываясь от книги.
Блу окинула его хмурым взглядом.
– Три месяца назад никому из нас и дела не было до этих чертовых ногтей. – Тем не менее она осмотрела ноготь и спрятала руку в складках юбки. – Ненавижу леди Кэтрин! Злобная, лицемерная и неблагодарная особа!
Месье снял очки, достал из жилетного кармана платок и принялся неторопливо протирать стекла. Ему не раз доводилось видеть Блу в гневе, и сейчас он, как никто другой, понимал, что она чувствует. Гнев придавал ей силы, помогая скрыть уязвленность и недовольство собой.
– Она даже не поблагодарила меня! – не унималась Блу. – А сама без конца твердит о хороших манерах!
– Попробуй поставить себя на ее место, дорогая. Уверяю тебя, она благодарна тебе за то, что ты вернула ей сумочку и кольцо. Но разве она может похвалить тебя за учиненный скандал?
– А что я должна была делать? – Блу с возмущением всплеснула руками. – Позволить этому куску крысиного дерьма смыться с ее вещами? Ведь я была уверена, что могу заставить его вернуть украденное!
– Трудный вопрос. – Месье растерянно пожал плечами. Он не знал, что ответить.
– Ну конечно! – Блу вскочила, и внезапно гнев ее улетучился, словно морская вода вылилась из перламутровой раковины. Она стояла перед Месье, растерянная и беззащитная. – Она всегда будет недовольна мной. Я для нее – сплошное разочарование, – с горечью прошептала Блу.
– Блузетт…
Плечи девушки поникли. В ее глазах стояли слезы.
– От нее всегда пахнет дикой розой. Ты не замечал? Когда она уходит, запах еще остается в комнате. И это напоминает мне…
Блу оборвала фразу, резко повернулась, взметнув облако бледного шелка, и выбежала из комнаты.
– Я не понимаю ее, – сердито бросила леди Кэтрин. Не в состоянии усидеть на месте, она встала и подошла к высоким окнам библиотеки. Месье молча слушал. – Она отвергает все, чему я пытаюсь ее научить. Все мои попытки привить ей хорошие манеры обречены на провал. Она даже не понимает, какие огромные возможности открываются перед ней. – Нервным жестом леди Кэтрин пригладила волосы. – Все свое время я посвящаю ей, заботе о ее будущем. Вся моя жизнь подчинена этому. Я рискую всем ради нее. Но она этого не ценит!
Месье смущенно откашлялся.
– Со временем она, безусловно, оценит вашу заботу, миледи, я совершенно уверен в этом. Морганз-Маунд сильно отличается от Гросвенор-сквер, вы и сами это понимаете, – мягко заметил француз. – Блузетт сумела уже очень многого добиться. Она невероятно изменилась.
Месье и Моутон тоже изменились. Еще совсем недавно маленький француз запросто мог позволить себе публично высморкаться. Теперь же он и подумать не смел о том, чтобы проделать такую манипуляцию на людях.
– Я готова признать, что Блузетт многого достигла. Но, как вы, должно быть, заметили, ее успехам сопутствует ирония. Она как будто издевается надо мной. Каждый раз, делая реверанс или демонстрируя свои хорошие манеры, она как бы с вызовом отрицает все, что мне дорого.
Месье счел за благо промолчать, понимая, что они ступили на зыбкую почву и лучше не подталкивать леди Кэтрин к дальнейшим откровениям, о которых она наверняка потом станет жалеть. Он надеялся, что разговор закончится раньше, чем она успеет признаться, что страстно нуждается в уважении Блу.
Когда-то очень давно в далекой волшебной стране под названием Париж Месье, на свою беду, узнал, что для мужчины нет большего несчастья, чем встать между двумя разъяренными женщинами. Он мысленно взмолился, чтобы у него достало сил выдержать это испытание и не вмешаться.
– Сесил я всегда понимала, – обиженно продолжала леди Кэтрин. Она отшвырнула портьеру, разгладила рукой юбки и скользнула к двери. – Мы с Сесил похожи, словно два желудя. Но Блузетт… Она так же далека от меня, как существо другого биологического вида!
Если бы Месье разрешил себе заговорить, он непременно возразил бы. В основе разногласий между Блузетт и леди Кэтрин лежали вовсе не различия, которые, кстати говоря, были совсем незначительными, а как раз их сходство. Блузетт была желудем от дуба леди Паджет. Сесил же, такая непохожая на них обеих, по мнению Месье, скорее напоминала гибкую иву. Ива гнулась и грациозно склонялась перед мощью дуба, а желудь, мня себя дубом, готов был скорее погибнуть, чем позволить себя согнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101