– Ничего подобного, – ответила Дини охрипшим от смущения голосом. «Этот зуб, – тем временем думала она, продолжая с силой сжимать ладони. – Похоже, я влюбилась в кривой зуб!»
Минуту спустя перед ними появилась стройная молодая дама в темно-зеленом платье и в высоком парике. Приветствуя их, она присела в реверансе.
– Очень рад вас видеть, мистрис Сесилия. Это моя кузина, мистрис Дини Бейли, которая только что внесена в штат придворных дам королевы. Дини, это мистрис Сесилия, дочь леди Селлерс и сестра Элизабет Гаррисон, чрезвычайно милой придворной дамы нашей покойной королевы Джейн, матери нашего обожаемого принца Уэльского. – При упоминании имени покойной Кит и мистрис Сесилия осенили себя крестным знамением. – Теперь она ожидает королеву Анну.
Дини вежливо улыбнулась придворной даме и обратилась к Киту:
– На что вы намекаете? Кого она ожидает?
Кит и мистрис Сесилия обменялись недоуменными взглядами.
– Что ты имеешь в виду, кузина?
– Ну, вы все время говорите, что все вокруг находятся в ожидании, связанном с королевой. Так что же ее задерживает? Когда она наконец здесь появится?
– Гм… – Кит откашлялся, а мистрис Сесилия покраснела и оглянулась, дабы убедиться, что их никто не слышит. – Ты разве не помнишь, о чем я говорил тебе час назад? О короле и королеве, хочу я сказать.
За последние несколько часов на Дини обрушился такой объем информации, что ей пришлось закрыть глаза и сосредоточиться, чтобы вспомнить слова Кита. Наконец она вспомнила: король не слишком доволен своей новой женой и намерен заняться поисками новой.
– Да, кажется, я припоминаю. – Дини наклонилась вперед, ближе к своим собеседникам. – Значит, королевы здесь нет?
Кит утвердительно кивнул. Краем глаза он заметил, что Томас Говард увидел три склоненные вместе головы и принялся со всевозрастающим любопытством изучать живописную группу. На его морщинистом лице явственно читалась подозрительность.
– Должно быть, король и в самом деле ее ненавидит, – пробормотала Дини, неожиданно почувствовав жалость к неведомой ей королеве.
Кит поднялся из-за стола и потянул за собой Дини, уже привычным жестом взяв ее за локоть.
– Мистрис Сесилия проводит тебя в жилые покои, кузина. У тебя был сегодня трудный день, и пора отдохнуть.
В этот же самый момент король покинул свое кресло на противоположном конце стола и стал бить в ладоши в такт музыкантам, которые только что заиграли очередную песню. Однако Дини едва ли слушала музыку, так она была взволнована. Кит в последний раз сжал ее локоть, словно призывая не впадать в панику, и передал девушку под покровительство мистрис Сесилии. – Спокойной ночи, кузиночка, – прошептал он прямо в ушко девушке. Она почувствовала на щеке его горячее дыхание.
Дини изобразила на лице подобие улыбки и последовала за Сесилией, которая повела ее в левое крыло дворца. Дини бросила последний взгляд в сторону Кристофера Невилла, герцога Гамильтона, и заметила, как он повернулся к группке молодых смеющихся дам. На его лице можно было заметить признаки удовольствия от общения с компанией оживленных красавиц. В ее сторону он даже не оглянулся.
Словно прочитав мысли Дини, мистрис Сесилия хихикнула, когда они покинули пиршественный зал и свернули в длинный гулкий коридор.
– Твой дорогой кузен может добиться благосклонности любой женщины при дворе – от горничной до герцогини.
Дини промолчала. Они шли по коридору мимо целой череды дверей из полированного дерева. Без Кита она чувствовала себя испуганной и покинутой. Горло перехватил спазм. Нет, не декорации вокруг, а самая настоящая жизнь. Дини перенеслась в средние века и оказалась среди людей, которые умерли более четырехсот лет назад.
Вот эта молодая женщина, к примеру, которая держит ее за руку, мертва уже более четырехсот лет. И король Англии мертв.
И Кристофер Невилл…
Мистрис Сесилия снова хихикнула:
– Боюсь, что герцог тоже завладел сердцем своей маленькой кузины.
Дини снова промолчала. Но когда они вошли в небольшой дортуар с голыми каменными стенами, Дини повернулась к своей компаньонке и с принужденной улыбкой сказала:
– Я боюсь, что ты права насчет моего кузена, Сесилия.
Рано утром ее разбудил отнюдь не будильник и не привычный запах молотого кофе. Даже не телефонный звонок портье. В полусне Дини почти уверила себя, что проснется в Дорчестер-отеле в собственном номере и увидит перед собой оплывшую фигуру Натана Бернса, взволнованно повествующего о своей неудавшейся карьере кинорежиссера.
Итак, ее разбудил грубый толчок чьей-то волосатой ноги.
Девушка со стоном села на постели, натянув льняную простынку аж до подбородка. Плотный красный полог кровати был задернут и пропускал лишь узкий солнечный лучик. Но и его было достаточно, чтобы разглядеть, кто находится в кровати с нею рядом. Справа спала мистрис Сесилия Гаррисон, повернувшись к Дини спиной и подтянув к животу колени. Слева же раскинулась совершенно незнакомая темноволосая толстуха, которая храпела, как матрос.
Значит, вчерашний день вовсе не приснился Дини.
– Боже святый, я и в самом деле здесь!
Ее голос прозвучал неожиданно громко в тишине дортуара. Стараясь по мере возможностей не разбудить ни мистрис Сесилию, ни храпящую незнакомку, Дини выскользнула сквозь узкую щель в драпировке, а затем, оказавшись на свободе, тщательно задернула ее.
Пол оказался очень холодным, и первым желанием Дини было вернуться назад, в кровать. Но прежде чем она снова раздвинула полог, ее слуха достигла очередная порция храпа, и девушка решила не возвращаться. Она потерла заспанные глаза, глубоко вздохнула и огляделась.
Спальня оказалась еще меньше, чем ей показалось вчера вечером, когда при свечах мистрис Сесилия выдавала ей напрокат ночную рубашку. Дини едва скрыла удивление, когда поняла, что придется разделить не только спальню, но и ложе с совершенно незнакомыми людьми. Толстуха появилась в дортуаре уже после того, как Дини уснула. На самом деле ей не слишком-то понравилось спать с незнакомой персоной одного с ней пола, которая храпела да к тому же пихалась волосатыми ногами.
Постепенно она разглядела всю комнату. Мебели было немного: стул со спинкой, обитой кожей, огромных размеров сундук с выпуклой крышкой и парочка столиков с подсвечниками. Оконное стекло – неровное и с пузырьками внутри – хорошо пропускало свет, но искажало все, что находилось снаружи. Оно было вставлено в раму с помощью свинцовой оплетки. На стене висел гобелен в вишневых и голубых тонах. У противоположной стены находился гигантский камин. Сейчас он совсем остыл, но от него все еще пахло дымом. Решетки, чтобы уберечь паркет от искр, и в помине не было.
На столике в углу стояла миска с водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100