— сказала она, стараясь вырваться из его рук.
— Прекрати! — почти выкрикнул он, стиснув ее в объятиях, чтобы удержать.
Она откинула голову и взглянула в его мрачное, напряженное лицо.
— Что с тобой, Джон? Я очень тебе досаждаю? — спросила она с горьким смешком.
— О Боже, что еще ты скажешь? — Вид у него был угрожающий. Он долго, пристально вглядывался в нее. — А теперь скажи мне, что мой кузен делал в твоей комнате в тот вечер?
— Прости, не поняла.
Он поднял голову, глядя на нее сверху вниз.
— Я намерен выслушать объяснение, если оно у тебя есть, — заявил он.
— Джон, как это великодушно с твоей стороны! — воскликнула она. — Только вот жаль, я решила, что не обязана ничего объяснять.
Она почувствовала, как руки его сильно сжали ее.
— Мы оба одинаково желанны друг другу, — проговорил он, наклоняясь к ней. — И все равно ты скажешь мне то, что я хочу знать… Не сейчас, так потом.
Он жадно приник к ее рту, и она утонула в райском блаженстве.
Как она ни старалась, ей было трудно притворяться спокойной, когда он держал ее в объятиях. Она едва дышала, а сердце готово было разорваться. Ногти ее впились в тонкую шерсть его пиджака, губы раскрылись навстречу его губам, дрожь прошла по всему ее телу, и из горла вырвался тихий протяжный стон.
— Боже, как ты мне нужна, — прошептал он, на миг оторвавшись от ее губ, и снова властно приник к ним.
Она хотела было сказать ему то же самое, но голос пропал. Она обхватила его руками и перестала сопротивляться, позволив ласкать ее так, как ему вздумается, пылко отвечая на его ласки.
Губы его, скользнув по щеке, зарылись к шелковые волны волос. Прерывистое дыхание, тяжелые удары сердца без слов сказали ей, что он взволнован не меньше ее.
— Поедем ко мне, Мадлен, — прошептал он хрипло, дрожь неодолимого желания пробежала по его мощному телу, и все это, вместе с низким взволнованным голосом, заставило ее остро почувствовать, как он мучительно напряжен.
Она собралась с духом и мягко отстранилась от него. К ее удивлению, он без звука отпустил ее.
Она отвернулась, теребя свою сумочку и пытаясь немного успокоить дыхание.
— Нет, Джон, — сказала она тихо.
— Он что, настолько хорош? — спросил он грубо.
Она опешила, лицо вспыхнуло от неожиданного оскорбления.
— К черту тебя! — бросила она, не замечая боли в его глазах.
— Все норов, норов, — проворчал он, с восхищением глядя на сверкающие зеленые глаза и разметавшиеся в беспорядке волосы. — Бог видит, как ты хороша, когда хочешь кусаться.
— Я бы с удовольствием укусила тебя, — выпалила она.
Он сделал шаг ей навстречу.
— Поедем ко мне, я предоставлю тебе такую возможность. — Голос понизился. — Как в прошлый раз, помнишь?
Она помнила и потому покраснела. Прежде чем она нашлась, что ему ответить, он был уже так близко, что она и вовсе утратила способность соображать.
Сердце яростно колотилось, и она понимала, что больше всего на свете ей хочется поехать с ним. Но не могла решиться, не сейчас…
— Поедем ко мне, — повторил он тихо. — Ты ведь хочешь этого.
Она прерывисто вздохнула и отвернулась.
— Признаю, что многим тебе обязана, — прошептала она, — ты научил меня ценить мое собственное тело. Но я не могу больше испытывать терпение Доналда, он ждет меня. — Она отодвинулась от него, не в силах заставить себя взглянуть ему в лицо после такой явной лжи. Но только ложь могла спасти ее от его постели.
Он окаменел, глаза мгновенно сделались ледяными.
— Не смею тебя задерживать, — сказал он сухо. — В конце концов, дорогая, тело есть тело, не все ли равно чье.
Она повернулась и быстро пошла к машине. Слава Богу, ей удалось уйти прежде, чем она сдалась на его уговоры. Она любила его, хотела его, пошла бы за ним на край света, попроси он ее об этом. Но она не хотела, чтоб он считал ее… доступной. Слезы градом потекли по щекам, когда она села в машину. Она начала понимать, что жизнь ее становится невыносимой без Джона.
Глава 8
Она лежала без сна уже несколько часов и лихорадочно думала о том, что сказала Джону. Она никогда раньше не лгала ему. Неважно, что он подумает о ней, неважно, что он поймет, как она уязвима, она все же должна сказать ему, что не собиралась в постель к Доналду.
Протянув руку, она подняла трубку. В конце концов, что она теряет? Только гордость и уважение к себе…
Пальцы, державшие трубку, дрожали. Время уже за полночь, но Джон, конечно же, не спит. Он, типичная сова, не мог так рано лечь. Сердце бешено колотилось в груди. Чувствует ли он то же, что и она? Его поведение на балу доказывало то, что она желанна ему. Может быть, не поздно все исправить, пока пропасть между ними не увеличилась еще больше.
На другом конце провода подняли трубку.
— Резиденция Дуранго. — Это был Хосито, напряженный, встревоженный.
— Здравствуй, Хосито, это я, — сказала она после минутного колебания. Последовала пауза.
— Так… так приятно слышать ваш голос, сеньорита, — несколько неестественно произнес он.
— Могу я поговорить с Джоном? — спросила она торопливо, опасаясь, что передумает. Хосито откашлялся.
— Momentito, — пробормотал он, — сеньор Дуранго, это мисс Виньи…
Последовала пауза, затем залп ругательств и отрывистые приказания, Мадлен не могла расслышать какие. Она ждала с замиранием сердца.
Хосито снова откашлялся.
— Ой, сеньорита, — начал он сдавленным голосом, — он говорит…
— Скажи ей, черт тебя подери, — услыхала она, как проревел Джон где-то совсем рядом с трубкой, заглушая голос Хосито.
Хосито набрал в легкие воздуху.
— Я сожалею, сеньорита, но он говорит… Он никогда больше не захочет… видеть вас или же говорить с вами и… просит больше его не беспокоить.
Она закрыла глаза, даже не пытаясь отвечать, потом осторожно положила трубку на место, а слезы ручьями лились по щекам. Она редко плакала, разве что в каких-то совсем особых случаях. Но сейчас был именно такой случай. Ее словно хоронили заживо, потому что жизнь без Джона была для нее равносильна смерти.
Остаток уик-энда прошел как в тумане. И только утром в понедельник блеснул просвет: позвонил Билл Гоннелс и сказал, что ее дом наконец отремонтирован и она может переезжать.
Она сразу же принялась собирать вещи и переносить их в багажник своего желтого «фольксвагена». Доналд стоял, засунув руки в карманы, и с тоской наблюдал за ней.
— Мне было приятно приютить тебя, — сказал он, улыбнувшись. — И не только потому, что это злило Джона.
Она улыбнулась в ответ.
— Я перед тобой в долгу. Он удивленно поднял брови.
— Ты хочешь сказать, что, если у меня провалится крыша, ты позволишь мне пожить в скворечнике за твоим домом?
— Только там нет ни стен, ни крыши. Он вскинул подбородок.
— Но ведь я был бойскаутом. Она пожала плечами.
— Тогда он твой. Доналд, я и вправду очень благодарна тебе за то, что ты позволил пожить у тебя, — добавила она уже серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Прекрати! — почти выкрикнул он, стиснув ее в объятиях, чтобы удержать.
Она откинула голову и взглянула в его мрачное, напряженное лицо.
— Что с тобой, Джон? Я очень тебе досаждаю? — спросила она с горьким смешком.
— О Боже, что еще ты скажешь? — Вид у него был угрожающий. Он долго, пристально вглядывался в нее. — А теперь скажи мне, что мой кузен делал в твоей комнате в тот вечер?
— Прости, не поняла.
Он поднял голову, глядя на нее сверху вниз.
— Я намерен выслушать объяснение, если оно у тебя есть, — заявил он.
— Джон, как это великодушно с твоей стороны! — воскликнула она. — Только вот жаль, я решила, что не обязана ничего объяснять.
Она почувствовала, как руки его сильно сжали ее.
— Мы оба одинаково желанны друг другу, — проговорил он, наклоняясь к ней. — И все равно ты скажешь мне то, что я хочу знать… Не сейчас, так потом.
Он жадно приник к ее рту, и она утонула в райском блаженстве.
Как она ни старалась, ей было трудно притворяться спокойной, когда он держал ее в объятиях. Она едва дышала, а сердце готово было разорваться. Ногти ее впились в тонкую шерсть его пиджака, губы раскрылись навстречу его губам, дрожь прошла по всему ее телу, и из горла вырвался тихий протяжный стон.
— Боже, как ты мне нужна, — прошептал он, на миг оторвавшись от ее губ, и снова властно приник к ним.
Она хотела было сказать ему то же самое, но голос пропал. Она обхватила его руками и перестала сопротивляться, позволив ласкать ее так, как ему вздумается, пылко отвечая на его ласки.
Губы его, скользнув по щеке, зарылись к шелковые волны волос. Прерывистое дыхание, тяжелые удары сердца без слов сказали ей, что он взволнован не меньше ее.
— Поедем ко мне, Мадлен, — прошептал он хрипло, дрожь неодолимого желания пробежала по его мощному телу, и все это, вместе с низким взволнованным голосом, заставило ее остро почувствовать, как он мучительно напряжен.
Она собралась с духом и мягко отстранилась от него. К ее удивлению, он без звука отпустил ее.
Она отвернулась, теребя свою сумочку и пытаясь немного успокоить дыхание.
— Нет, Джон, — сказала она тихо.
— Он что, настолько хорош? — спросил он грубо.
Она опешила, лицо вспыхнуло от неожиданного оскорбления.
— К черту тебя! — бросила она, не замечая боли в его глазах.
— Все норов, норов, — проворчал он, с восхищением глядя на сверкающие зеленые глаза и разметавшиеся в беспорядке волосы. — Бог видит, как ты хороша, когда хочешь кусаться.
— Я бы с удовольствием укусила тебя, — выпалила она.
Он сделал шаг ей навстречу.
— Поедем ко мне, я предоставлю тебе такую возможность. — Голос понизился. — Как в прошлый раз, помнишь?
Она помнила и потому покраснела. Прежде чем она нашлась, что ему ответить, он был уже так близко, что она и вовсе утратила способность соображать.
Сердце яростно колотилось, и она понимала, что больше всего на свете ей хочется поехать с ним. Но не могла решиться, не сейчас…
— Поедем ко мне, — повторил он тихо. — Ты ведь хочешь этого.
Она прерывисто вздохнула и отвернулась.
— Признаю, что многим тебе обязана, — прошептала она, — ты научил меня ценить мое собственное тело. Но я не могу больше испытывать терпение Доналда, он ждет меня. — Она отодвинулась от него, не в силах заставить себя взглянуть ему в лицо после такой явной лжи. Но только ложь могла спасти ее от его постели.
Он окаменел, глаза мгновенно сделались ледяными.
— Не смею тебя задерживать, — сказал он сухо. — В конце концов, дорогая, тело есть тело, не все ли равно чье.
Она повернулась и быстро пошла к машине. Слава Богу, ей удалось уйти прежде, чем она сдалась на его уговоры. Она любила его, хотела его, пошла бы за ним на край света, попроси он ее об этом. Но она не хотела, чтоб он считал ее… доступной. Слезы градом потекли по щекам, когда она села в машину. Она начала понимать, что жизнь ее становится невыносимой без Джона.
Глава 8
Она лежала без сна уже несколько часов и лихорадочно думала о том, что сказала Джону. Она никогда раньше не лгала ему. Неважно, что он подумает о ней, неважно, что он поймет, как она уязвима, она все же должна сказать ему, что не собиралась в постель к Доналду.
Протянув руку, она подняла трубку. В конце концов, что она теряет? Только гордость и уважение к себе…
Пальцы, державшие трубку, дрожали. Время уже за полночь, но Джон, конечно же, не спит. Он, типичная сова, не мог так рано лечь. Сердце бешено колотилось в груди. Чувствует ли он то же, что и она? Его поведение на балу доказывало то, что она желанна ему. Может быть, не поздно все исправить, пока пропасть между ними не увеличилась еще больше.
На другом конце провода подняли трубку.
— Резиденция Дуранго. — Это был Хосито, напряженный, встревоженный.
— Здравствуй, Хосито, это я, — сказала она после минутного колебания. Последовала пауза.
— Так… так приятно слышать ваш голос, сеньорита, — несколько неестественно произнес он.
— Могу я поговорить с Джоном? — спросила она торопливо, опасаясь, что передумает. Хосито откашлялся.
— Momentito, — пробормотал он, — сеньор Дуранго, это мисс Виньи…
Последовала пауза, затем залп ругательств и отрывистые приказания, Мадлен не могла расслышать какие. Она ждала с замиранием сердца.
Хосито снова откашлялся.
— Ой, сеньорита, — начал он сдавленным голосом, — он говорит…
— Скажи ей, черт тебя подери, — услыхала она, как проревел Джон где-то совсем рядом с трубкой, заглушая голос Хосито.
Хосито набрал в легкие воздуху.
— Я сожалею, сеньорита, но он говорит… Он никогда больше не захочет… видеть вас или же говорить с вами и… просит больше его не беспокоить.
Она закрыла глаза, даже не пытаясь отвечать, потом осторожно положила трубку на место, а слезы ручьями лились по щекам. Она редко плакала, разве что в каких-то совсем особых случаях. Но сейчас был именно такой случай. Ее словно хоронили заживо, потому что жизнь без Джона была для нее равносильна смерти.
Остаток уик-энда прошел как в тумане. И только утром в понедельник блеснул просвет: позвонил Билл Гоннелс и сказал, что ее дом наконец отремонтирован и она может переезжать.
Она сразу же принялась собирать вещи и переносить их в багажник своего желтого «фольксвагена». Доналд стоял, засунув руки в карманы, и с тоской наблюдал за ней.
— Мне было приятно приютить тебя, — сказал он, улыбнувшись. — И не только потому, что это злило Джона.
Она улыбнулась в ответ.
— Я перед тобой в долгу. Он удивленно поднял брови.
— Ты хочешь сказать, что, если у меня провалится крыша, ты позволишь мне пожить в скворечнике за твоим домом?
— Только там нет ни стен, ни крыши. Он вскинул подбородок.
— Но ведь я был бойскаутом. Она пожала плечами.
— Тогда он твой. Доналд, я и вправду очень благодарна тебе за то, что ты позволил пожить у тебя, — добавила она уже серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39