Джек, убийственно красивый, сжимал в объятиях визжащую от восторга Мейвис и кружил ее в воздухе, снова и снова, стоя на дорожке в палисаднике.
Глава 7
— Что ни говорите, а Мошамбо меня сильно подвел, — огорченно заявила Эмили Хеллиуэлл своей прикованной к инвалидному креслу сестре и Нелли Миллер, забежавшей сообщить о возвращении Джека Робсона.
— Ведь вступи он со мной заблаговременно в контакт и сообщи, когда Джек вернется домой, мы организовали бы парню достойный прием.
Мошамбо был духом-советчиком Эмили, о котором она говорила так, словно он реально существовал. И ее сестра, и Нелли к этому привыкли.
— Старина Мошамбо не виноват, — вступилась за духа Нелли. — Джек приехал всего лишь в отпуск, а не навсегда.
Хотя разговор происходил в гостиной, толстуха восседала на кухонном стуле с прямой спинкой, поскольку только с него она могла встать без помощи троих крепких мужчин.
Инвалидное кресло Эстер Хеллиуэлл стояло у окна — оттуда ей было удобно наблюдать за всем происходящим на улице и созерцать воронку от бомбы, на месте которой прежде стоял их с сестрой дом. К сожалению, противоположный конец площади закрывала церковь. Впрочем, это с лихвой компенсировалось красотой храма, словно бы сошедшего с рождественской открытки, и стоявшей неподалеку цветущей раскидистой магнолией.
Эстер неохотно оторвала взгляд от Дорис Шарки, несущейся со стороны Льюишема с такой скоростью, словно бы за ней гнались черти, и промолвила:
— А почему бы тебе не связаться с Мошамбо и не спросить у него, когда Джека демобилизуют?
— А заодно выясни, когда японцы отпустят моего Гарольда, — попросила Нелли, заботясь о том, чтобы всеобщая эйфория по поводу приезда Джека Робсона не затмила в общественном сознании печаль по ее плененному племяннику.
Эмили нервно затеребила рукой в старческих пигментных пятнах одну из многочисленных нитей своих бус. Им легко говорить! Словно бы Мошамбо рядовой клерк справочного бюро, а не всесильный дух североамериканских индейцев, который вряд ли придет в восторг от такого фамильярного отношения.
— Может быть, позвонить в службу общественной информации? — спросил Дэниел у своего коллеги-старосты во время еженедельного совещания у Боба Джайлса.
— Откуда они знают, наделены ли местные власти правом реквизировать пустующие строения? — желчно воскликнул Уилфред Шарки. — Держи карман шире!
Дэниела это замечание не обескуражило. Он был уверен, что служба общественной информации для того и создана, чтобы отвечать на вопросы общественности. А Коллинзу, как одному из ее представителей требовалось знать, что будет с домом номер семнадцать, когда его освободит семья Бинсов. Уж больно туда хотели въехать Керри и Дэнни.
— Я выясню в муниципалитете, какие у них планы, — виновато пообещал Боб Джайлс, ведь именно он способствовал вселению в принадлежащий церкви дом номер восемь эмигрантки из Польши. Если бы он не настоял на этом, молодые супруги Коллинз уже обосновались бы там и платили бы чисто символическую арендную плату. — А теперь мне бы хотелось обсудить с вами один щекотливый вопрос, — заявил викарий, круто меняя тему, и многозначительно посмотрел на своих собеседников, замерших при этих его словах по другую сторону стола.
Дэниел смотрел на викария преданно, Уилфред — настороженно. Боб Джайлс набил трубку, раскурил ее и, выпустив колечко дыма, изрек:
— В понедельник всех нас потрясла ужасная новость, что американцы сбросили на Хиросиму атомную бомбу. Сегодня же случилось нечто не менее страшное — они стерли с лица земли Нагасаки. Это кошмар! Апокалипсис.
Дэниел прикусил нижнюю губу: так-то оно так, однако после этого Япония капитулировала, значит, бедствие обернулось благом… Уилфред Шарки поджал губы так, что их вообще не стало видно. Неужели викарий замыслил?..
— Я предлагаю сегодня помолиться за упокой души невинно убиенных японцев, — наконец произнес Боб Джайлс. — Конечно, мы будем молиться и за благополучное возвращение тех, кто сейчас томится в лагерях для военнопленных на Дальнем Востоке…
— Я не согласен, — заявил Уилфред, шумно втягивая воздух побелевшими ноздрями. — Японцы — сообщники дьявола! И они заслужили наказание за все свои злодеяния. Да сгорят эти нечестивые в геенне огненной! Да покарает их меч Господний…
— Эй, приятель, уймись! — перебил его Дэниел, заметив, что щека Уилфреда начала подергиваться. — Не принимай все так близко к сердцу, иначе заболеешь! Посмотри, как тебя колотит!
Но Уилфред не внял дружескому совету. Уже с утра у него разболелась голова, а сейчас она просто раскалывалась, словно бы виски сжали тисками. Викарий заблуждался относительно японцев, он не знал, что их покарал меч Господень. Он не понимал очистительной силы огня и крови. Пора было раскрыть ему глаза!
— И видел я семь ангелов, — внезапно провозгласил Уилфред слова «Откровения», — и дано им было семь труб. Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью…
Он резко вскочил и затряс головой.
— По-моему, тебе лучше посидеть немного спокойно, — сказал Боб Джайлс, вставая из-за стола.
Но староста не унимался, он продолжал орать, и в уголках его рта пузырилась пена.
— И пали они на землю, и третья часть дерев сгорела, и вся трава повыгорела. Второй ангел вострубил, и большая гора, пылающая огнем, низверглась в море, и третья часть моря сделалась кровью…
— Бог мой, Уилфред! — горестно произнес Дэниел. — Ты что-то съел, тебе нужно прочистить желудок. Стакан раствора английской соли приведет тебя в чувство.
— Мне кажется, ему нужно выпить горячего крепкого чаю, — сказал Боб Джайлс, подозревая, что они попали в серьезную передрягу. — Дэниел! Сбегай к Дорис Шарки и попроси ее немедленно зайти ко мне.
— И освобождены были четыре ангела, — сверкая обезумевшими глазами, вещал Уилфред, не замечая беспокойства своих друзей, — и я видел коней, и головы у них были львиные, и изо рта их выходили огонь, дым и сера…
Боб схватил Уилфреда за руку.
— Довольно, дружище, сядь и успокойся!
— И будет поклоняющийся зверю пить вино ярости Божией и будет мучим в огне и сере пред святыми ангелами, и дым мучения будет восходить во веки веков…
Дэниел, уже было покинувший кабинет, задержался в дверях, грустно переглянулся с викарием и воскликнул:
— Ах, бедняга! Как его проняло…
Он вышел на кухню и сообщил кому-то, скорее всего Рут:
— Бедняга Уилфред окончательно спятил.
Боб Джайлс придерживался того же мнения. За годы войны он уже не раз становился свидетелем подобных картин: люди сходили с ума, не вынеся ужасов войны. Но почему Уилфред лишился рассудка, когда война в Европе уже закончилась? Впрочем, на все воля Божья…
Глаза Уилфреда продолжали блестеть, но лихорадочная страстность в голосе пошла на убыль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Глава 7
— Что ни говорите, а Мошамбо меня сильно подвел, — огорченно заявила Эмили Хеллиуэлл своей прикованной к инвалидному креслу сестре и Нелли Миллер, забежавшей сообщить о возвращении Джека Робсона.
— Ведь вступи он со мной заблаговременно в контакт и сообщи, когда Джек вернется домой, мы организовали бы парню достойный прием.
Мошамбо был духом-советчиком Эмили, о котором она говорила так, словно он реально существовал. И ее сестра, и Нелли к этому привыкли.
— Старина Мошамбо не виноват, — вступилась за духа Нелли. — Джек приехал всего лишь в отпуск, а не навсегда.
Хотя разговор происходил в гостиной, толстуха восседала на кухонном стуле с прямой спинкой, поскольку только с него она могла встать без помощи троих крепких мужчин.
Инвалидное кресло Эстер Хеллиуэлл стояло у окна — оттуда ей было удобно наблюдать за всем происходящим на улице и созерцать воронку от бомбы, на месте которой прежде стоял их с сестрой дом. К сожалению, противоположный конец площади закрывала церковь. Впрочем, это с лихвой компенсировалось красотой храма, словно бы сошедшего с рождественской открытки, и стоявшей неподалеку цветущей раскидистой магнолией.
Эстер неохотно оторвала взгляд от Дорис Шарки, несущейся со стороны Льюишема с такой скоростью, словно бы за ней гнались черти, и промолвила:
— А почему бы тебе не связаться с Мошамбо и не спросить у него, когда Джека демобилизуют?
— А заодно выясни, когда японцы отпустят моего Гарольда, — попросила Нелли, заботясь о том, чтобы всеобщая эйфория по поводу приезда Джека Робсона не затмила в общественном сознании печаль по ее плененному племяннику.
Эмили нервно затеребила рукой в старческих пигментных пятнах одну из многочисленных нитей своих бус. Им легко говорить! Словно бы Мошамбо рядовой клерк справочного бюро, а не всесильный дух североамериканских индейцев, который вряд ли придет в восторг от такого фамильярного отношения.
— Может быть, позвонить в службу общественной информации? — спросил Дэниел у своего коллеги-старосты во время еженедельного совещания у Боба Джайлса.
— Откуда они знают, наделены ли местные власти правом реквизировать пустующие строения? — желчно воскликнул Уилфред Шарки. — Держи карман шире!
Дэниела это замечание не обескуражило. Он был уверен, что служба общественной информации для того и создана, чтобы отвечать на вопросы общественности. А Коллинзу, как одному из ее представителей требовалось знать, что будет с домом номер семнадцать, когда его освободит семья Бинсов. Уж больно туда хотели въехать Керри и Дэнни.
— Я выясню в муниципалитете, какие у них планы, — виновато пообещал Боб Джайлс, ведь именно он способствовал вселению в принадлежащий церкви дом номер восемь эмигрантки из Польши. Если бы он не настоял на этом, молодые супруги Коллинз уже обосновались бы там и платили бы чисто символическую арендную плату. — А теперь мне бы хотелось обсудить с вами один щекотливый вопрос, — заявил викарий, круто меняя тему, и многозначительно посмотрел на своих собеседников, замерших при этих его словах по другую сторону стола.
Дэниел смотрел на викария преданно, Уилфред — настороженно. Боб Джайлс набил трубку, раскурил ее и, выпустив колечко дыма, изрек:
— В понедельник всех нас потрясла ужасная новость, что американцы сбросили на Хиросиму атомную бомбу. Сегодня же случилось нечто не менее страшное — они стерли с лица земли Нагасаки. Это кошмар! Апокалипсис.
Дэниел прикусил нижнюю губу: так-то оно так, однако после этого Япония капитулировала, значит, бедствие обернулось благом… Уилфред Шарки поджал губы так, что их вообще не стало видно. Неужели викарий замыслил?..
— Я предлагаю сегодня помолиться за упокой души невинно убиенных японцев, — наконец произнес Боб Джайлс. — Конечно, мы будем молиться и за благополучное возвращение тех, кто сейчас томится в лагерях для военнопленных на Дальнем Востоке…
— Я не согласен, — заявил Уилфред, шумно втягивая воздух побелевшими ноздрями. — Японцы — сообщники дьявола! И они заслужили наказание за все свои злодеяния. Да сгорят эти нечестивые в геенне огненной! Да покарает их меч Господний…
— Эй, приятель, уймись! — перебил его Дэниел, заметив, что щека Уилфреда начала подергиваться. — Не принимай все так близко к сердцу, иначе заболеешь! Посмотри, как тебя колотит!
Но Уилфред не внял дружескому совету. Уже с утра у него разболелась голова, а сейчас она просто раскалывалась, словно бы виски сжали тисками. Викарий заблуждался относительно японцев, он не знал, что их покарал меч Господень. Он не понимал очистительной силы огня и крови. Пора было раскрыть ему глаза!
— И видел я семь ангелов, — внезапно провозгласил Уилфред слова «Откровения», — и дано им было семь труб. Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью…
Он резко вскочил и затряс головой.
— По-моему, тебе лучше посидеть немного спокойно, — сказал Боб Джайлс, вставая из-за стола.
Но староста не унимался, он продолжал орать, и в уголках его рта пузырилась пена.
— И пали они на землю, и третья часть дерев сгорела, и вся трава повыгорела. Второй ангел вострубил, и большая гора, пылающая огнем, низверглась в море, и третья часть моря сделалась кровью…
— Бог мой, Уилфред! — горестно произнес Дэниел. — Ты что-то съел, тебе нужно прочистить желудок. Стакан раствора английской соли приведет тебя в чувство.
— Мне кажется, ему нужно выпить горячего крепкого чаю, — сказал Боб Джайлс, подозревая, что они попали в серьезную передрягу. — Дэниел! Сбегай к Дорис Шарки и попроси ее немедленно зайти ко мне.
— И освобождены были четыре ангела, — сверкая обезумевшими глазами, вещал Уилфред, не замечая беспокойства своих друзей, — и я видел коней, и головы у них были львиные, и изо рта их выходили огонь, дым и сера…
Боб схватил Уилфреда за руку.
— Довольно, дружище, сядь и успокойся!
— И будет поклоняющийся зверю пить вино ярости Божией и будет мучим в огне и сере пред святыми ангелами, и дым мучения будет восходить во веки веков…
Дэниел, уже было покинувший кабинет, задержался в дверях, грустно переглянулся с викарием и воскликнул:
— Ах, бедняга! Как его проняло…
Он вышел на кухню и сообщил кому-то, скорее всего Рут:
— Бедняга Уилфред окончательно спятил.
Боб Джайлс придерживался того же мнения. За годы войны он уже не раз становился свидетелем подобных картин: люди сходили с ума, не вынеся ужасов войны. Но почему Уилфред лишился рассудка, когда война в Европе уже закончилась? Впрочем, на все воля Божья…
Глаза Уилфреда продолжали блестеть, но лихорадочная страстность в голосе пошла на убыль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76