– Хочешь сказать, что я только что провалил свое первое предложение руки и сердца? И кто из нас после этого поступает бестактно? – шутливо спросил он, хотя его зеленовато-карие глаза говорили о серьезности намерений.
Она сдула надоедливую прядь, которая щекотала ей нос.
– Ты же не хочешь на мне жениться, – заявила она с показным недовольством.
Он высокомерно приподнял бровь.
– У тебя есть дар заглядывать в души мужчин? Выкинь из головы сцену или работу компаньонки по найму, Пэйшенс. Даже король будет рад исполнить твои самые заветные желания, лишь бы получить возможность наслаждаться твоими выдающимися способностями.
Пэйшенс показала ему язык.
– Очень остроумно. После таких комментариев твое предложение выглядит довольно сомнительным.
Она снова попыталась с него соскользнуть. Рэмскар схватил ее за руки и усадил на место.
– О нет! Поверь, ты обладаешь очень полезным умением перекрутить то, что говорит мужчина, на свой лад. Если тебе нужно, ты можешь быть скользкой и изворотливой, как угорь. Но я все равно тебя раскусил, Пэйшенс Фарнали.
При звуке имени, от которого Пэйшенс отреклась, у нее пересохло во рту.
– Умоляю, не называй меня так! Девушки с этим именем больше не существует, как бы сильно ты этого ни желал.
Внезапно она почувствовала, что озябла, и попыталась завернуться в одеяло. Но в том положении это было невозможно, а граф, похоже, не собирался ей уступать.
– А-а… – протянул Рэмскар, не обращая внимания на ее нерешительные попытки подняться. Он посмотрел на нее. – Кажется, я понял, почему ты медлишь с согласием.
Ей так нестерпимо захотелось стереть с его лица самодовольную ухмылку, что даже руки зачесались.
– Медлю? Да ваша самонадеянность не знает границ, милорд! Если я и медлю, то только из-за того, что не хочу задеть ваше самолюбие. Но если вам нужен моментальный ответ, то вы его получите. Я вынуждена отклонить ваше великодушное предложение.
Пэйшенс яростно заморгала, стараясь отогнать слезы.
Стоило Рэмскару столкнуться с таким открытым актом неповиновения, как маска снисходительности тут же сползла с его лица.
– Великодушие не имеет к этому шагу никакого отношения. Или ты думаешь, что я предложил тебе руку и сердце лишь из жалости?
Он сжимал ее, будто в тисках, и это причиняло боль.
– Нет! – воскликнула она, чувствуя себя загнанным животным. – Я вообще не хочу слышать таких предложений!
Он вздохнул, ослабляя хватку, но не бдительность.
– Тогда ты, должно быть, первая женщина со времен Евы, которая не хочет привязать к себе мужчину.
Но Пэйшенс не так-то просто было провести. Если бы она сейчас попыталась вырваться, он бы тут же накрыл ее своим телом. Она откинула волосы и взмахнула рукой.
– Зачем нам жениться? Тебя ведь устраивает нынешнее положение вещей.
Он скрестил руки на груди.
– И каково же это нынешнее положение?
Она вспыхнула. Было ужасно неловко обсуждать с ним такие вопросы.
– Мы делим постель. Могу даже предположить, что я твоя любовница. – Он поморщился от столь грубой формулировки. – Ой, только не надо скромничать, Рэмскар! Я знаю, что у тебя и до этого были любовницы, или ты уже успел забыть об Анжелине Грасси?
Рэмскар нервно потер лоб. Ему было неприятно, что Пэйшенс мучилась при мысли о том, что только за этот сезон он уже успел сменить любовницу и она у него вторая.
– Между тобой и Анжелиной Грасси есть существенное различие. Тебе я предложил стать моей женой.
Пэйшенс закрыла глаза и попыталась представить себя в роли графини. Но все, что она увидела, это свою мать, которая пристально следила за ней с хищным блеском в глазах. Да как она вообще смеет думать о том, чтобы выйти за него замуж теперь, когда между ними стоит эта чудовищная ложь? А как быть с ужасной связью с Джулианом Фениксом?
– Брак все только усложнит. К тому же я не буду тебе хорошей женой.
– Возможно. – Он усмехнулся, когда она гневно прищурилась в ответ на это быстрое согласие. – Но с таким же успехом и я могу не стать тебе хорошим мужем, Пэйшенс. Это риск, на который идет каждый, вступая в союз с другим человеком. Возьми себя в руки, ты же не из тех, кто станет малодушничать.
Он знал, как ее спровоцировать. Рэмскар предпочел видеть только преимущества их связи, но никак не недостатки.
– Я с четырнадцати лет предоставлена самой себе. В моем прошлом много моментов, о которых мне стыдно даже вспоминать. Своим титулом и личными качествами ты заслуживаешь женщину, которая…
– Была бы самим совершенством? – перебил он ее с вызовом. – Могла бы приумножить мое состояние? Быть девственницей с молочно-белой кожей и родословной, достойной моего благородного семени?
Он смеялся над ее страхами.
– Нет, – сухо сказала Пэйшенс. – Я сомневаюсь, что в высшем обществе найдется кто-то, кто смог бы обнаружить у les sauvages nobles хоть какие-то добродетели. До меня дошли кое-какие слухи о тебе и о твоих друзьях.
– Все это сильно преувеличено, я уверен.
Нелепо было ревновать к его прошлому, к которому она не имела никакого отношения, но все же мысль о том, что он увивался за другими женщинами, не давала Пэйшенс покоя.
– Вас четверых называют порочными, сластолюбивыми негодяями…
Вместо того чтобы все отрицать, у него хватало наглости еще и ухмыляться.
– Почему вдруг сластолюбие – это грех? Лично я настойчиво рекомендовал бы всем ежедневно в нем упражняться.
Он провел рукой по ее бедру и игриво ущипнул за ягодицу.
Пэйшенс покачала головой.
– У вашей четверки есть род, титул и богатство, которые могут вас защитить. Остальные же, простые смертные, не могут позволить себе подобного безрассудства.
Он неодобрительно поглядел на нее.
– Ты, моя дорогая, оказалась одной из нас.
Пэйшенс уставилась на него. Рэм упорно отказывался ее понимать. Родство с Фарнали не могло служить оправданием той жизни, что она вела после того, как ушла из семьи.
– Именно это я и пытаюсь тебе втолковать. Я не одна из вас! – фыркнула она в ответ на это нелепое предположение, – Пэйшенс Винлоу – натура бунтарская и своенравная. Такая при необходимости солжет – и глазом не моргнет. Пэйшенс Винлоу – это еле сводящая концы с концами актриса и по совместительству воровка. А теперь иди и поговори с друзьями. Держу пари, они скажут, что с этими блестящими качествами из меня получится отличная любовница, но никак не графиня.
Рэмскар устало вздохнул, не скрывая разочарования.
– Значит, ты решаешь не только за меня, но и за моих друзей тоже?
Он был к ней несправедлив. Она всего лишь пыталась предостеречь его от неверного решения.
– Постарайся быть более практичным, Рэм, – взмолилась она. – Через некоторое время ты опомнишься и пожалеешь о своем импульсивном поступке.
– Не думаю, – отрезал Рэмскар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60