Может, отвести их в сад да поучить уму-разуму?
Рэмскар выпрямился и устало вздохнул.
– До сих пор это не приносило успеха. Вот если тебе нужен равный противник для дуэли, тогда я готов.
Хотя Рэмскар был ниже ростом, фехтовал он отлично – об этом все знали. Только дурак, оказавшись противником графа, счел бы, что у него есть шансы на победу.
– Конечно, предложение поглядеть, как красавчика Кэдда разукрасят синяками, звучит заманчиво, – проговорил Эверод, растягивая слова. – Но я думаю, сначала не мешает выяснить, зачем нас все-таки пригласили сюда на ужин.
– Эверод, что за околесицу ты несешь? – вспылил Кэдд. Он схватил со стола полный графин бренди и стал наливать всем по очереди.
– У меня, знаешь ли, чутье. Что-то затевается, друг мой. – Эверод сделал небрежный жест в сторону Солити. – Они с женой весь вечер обменивались хмурыми взглядами.
Маркиз отбросил упавшую на глаза прядь темно-русых волос.
– Не иначе как Солити прогневил герцогиню. Ты у нее в постели-то давно был?
– А кто сказал, что я доставляю своей жене удовольствие только в постели? – парировал Солити, но было видно, что шутка ему приятна.
– Сомневаюсь, чтобы герцогине доставило удовольствие слышать этот спор, – сдержанно напомнил Рэмскар, неисправимый миротворец.
– Нет, право, Кэдд, ты ведешь себя как провинциал! – Вероятно, Эвероду не стоило этого говорить: двадцатипятилетний маркиз выходил из себя по малейшему поводу. – Когда ты найдешь даму, способную терпеть твое присутствие, я научу тебя, как доставить ей удовольствие.
– Ты меня научишь, скотина? – прошипел Кэдд. – То-то я замечал, что твои возлюбленные исчезают в мгновение ока, как только ты начинаешь их неуклюже тискать.
Эверод вскочил на ноги и наградил приятеля вызывающей усмешкой.
– Они задерживаются достаточно долго, – во всяком случае, этого времени вполне достаточно, чтобы доставить удовольствие и себе, и им. А вот о твоих похождениях было бы интересно услышать! Скажи нам, сделай милость: когда ты в последний раз был с ласковой, сговорчивой красоткой? Или тебя теперь больше привлекают мужчины?
Гримаса ярости исказила лицо Кэдда, и Эверод понял, что зашел слишком далеко. Он хотел было извиниться, но маркиз резко оттолкнул его, и Эверод врезался в хрупкий столик, все четыре ножки которого тут же с громким треском сломались.
– Довольно! – прорычал Рэмскар и бросился к драчунам. Кэдд успел еще нанести удар Эвероду в живот, прежде чем Солити оттащил его.
– Эх, старина, раньше бы чуть-чуть! – сказал герцогу Эверод, ощупывая свой живот и немного морщась.
Рэмскар укоризненно покачал головой и протянул руку Эвероду, помогая ему встать.
– Если ты будешь дразнить Кэдда, то получишь в ответ не то, на что рассчитываешь.
– Твоя правда. Просто мне надоело дожидаться, пока вы с Солити перейдете к сути дела. – Эверод выпрямился, снова скривился от боли и тут же саркастически усмехнулся, когда его взгляд упал на столик: от того остались одни щепки, годные теперь разве что на растопку. – Похоже, я должен купить тебе стол.
– А мне – принести извинения, черт тебя побери! – вмешался в их диалог Кэдд, вырвавшийся из цепкой хватки герцога.
– Не стоит об этом говорить, – откликнулся граф на слова Эверода. Скрестив на груди руки, он переводил взгляд с одного драчуна на другого. – Ну что, угомонились?
Эвероду хотелось дать издевательский ответ, но он поймал предостерегающий взгляд Солити и прикусил язык. Кэдд, хотя и никак не мог успокоиться, помалкивал, только то и дело бросал сердитые взгляды на Эверода. Они подружились еще в ранней юности, и, если случалось разбить друг другу носы до крови или обидеть побольнее, они считали это проявлением дружеской симпатии. По правде говоря, Эверод любил маркиза как брата. Как только Кэдд немного отойдет, все будет забыто – до следующей стычки.
– Тому, кто привык разбираться с вами, задирами, вырастить наследника рода Карлайлов – сущие пустяки, – резюмировал Солити. Затем он наклонился, поднял с полу бокал Кэдда и поставил его рядом с графином.
– Припоминаю, твоя матушка говорила, что с тобой хлопот было хоть отбавляй, – ответил Эверод, снова развалившись на диване. – А старый герцог очень тобой гордился.
– Кстати, о делах семейных… – начал Рэмскар, обмениваясь выразительными взглядами с Солити.
Эверод прикрыл глаза и мысленно выругался. До его друзей уже дошли слухи о приезде в Лондон лорда и леди Уоррингтон.
– Мне бы не хотелось. Этот предмет в лучшем случае скучен.
– Черт побери, да ведь старик Уоррингтон в городе, верно? – догадался Кэдд. В голосе его прозвучало негодование, ибо недавняя обида отступила перед чувством привязанности к Эвероду.
– Да. Моя матушка встретила лорда и леди Уоррингтон на вечернем приеме. Памятуя, что ты с отцом в ссоре, она сочла необходимым тебя предупредить. – Солити внимательно посмотрел на Эверода. – А ты, выходит, уже и сам знаешь.
– Солити, будь любезен передать своей матушке мою признательность, – тихо сказал Эверод. – Как ты думаешь, примет она от меня маленький подарок в знак благодарности?
– Разумеется, – отвечал с недовольной гримасой герцог. – Впрочем, достаточно и записки. Если ты станешь делать герцогине подарки, она расценит это как разрешение вмешиваться в твою личную жизнь.
– Или сделает так, что Солити ничего другого не останется, кроме как убить тебя, – тихонько пробормотал Рэмскар за спиной виконта.
Даже при жизни обожаемого супруга ныне вдовствующая герцогиня славилась тем, что ее любовники были на двадцать лет моложе ее. Эверод, со своей стороны, успел приобрести репутацию отчаянного покорителя сердец, противостоять которому не могла ни одна встреченная им женщина. И пусть Эверод считал вдовствующую герцогиню пленительной женщиной, он ясно понимал, что затеет смертельную игру, если попытается добиться от матери друга чего-то большего, нежели материнская забота.
– Напрасно беспокоишься, Рэм. – Эверод запрокинул голову, чтобы видеть его. – Если уж на то пошло, я для герцогини староват.
Солити откашлялся.
– Я более не желаю слышать рассуждений о том, какие мужчины по нраву моей матери, – сказал он тоном, не допускающим возражений. Несмотря на свое беспутство, герцог не забывал о сыновнем долге, внушенном ему воспитанием. – Мы говорили об Уоррингтонах.
Эверод одним глотком допил свой бренди.
– Это ты говорил, Солити, а не я. Чем будет заниматься Уоррингтон в Лондоне – это его дело, лишь бы он не лез в мои дела. – Эверод со стуком поставил бокал на приставной столик и наклонился, собираясь встать с дивана.
– Да ты прямо филантроп, Эверод, – фыркнул Кэдд. – Старик-то чуть голову тебе не отхватил.
Вспоминая об этом, виконт всякий раз ясно видел тот миг, когда клинок отца вонзился в его беззащитную шею, чувствовал, как теплая кровь струей заливает лицо и грудь, а жизнь уходит из него с каждым толчком сердца – пока рану не удалось перевязать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Рэмскар выпрямился и устало вздохнул.
– До сих пор это не приносило успеха. Вот если тебе нужен равный противник для дуэли, тогда я готов.
Хотя Рэмскар был ниже ростом, фехтовал он отлично – об этом все знали. Только дурак, оказавшись противником графа, счел бы, что у него есть шансы на победу.
– Конечно, предложение поглядеть, как красавчика Кэдда разукрасят синяками, звучит заманчиво, – проговорил Эверод, растягивая слова. – Но я думаю, сначала не мешает выяснить, зачем нас все-таки пригласили сюда на ужин.
– Эверод, что за околесицу ты несешь? – вспылил Кэдд. Он схватил со стола полный графин бренди и стал наливать всем по очереди.
– У меня, знаешь ли, чутье. Что-то затевается, друг мой. – Эверод сделал небрежный жест в сторону Солити. – Они с женой весь вечер обменивались хмурыми взглядами.
Маркиз отбросил упавшую на глаза прядь темно-русых волос.
– Не иначе как Солити прогневил герцогиню. Ты у нее в постели-то давно был?
– А кто сказал, что я доставляю своей жене удовольствие только в постели? – парировал Солити, но было видно, что шутка ему приятна.
– Сомневаюсь, чтобы герцогине доставило удовольствие слышать этот спор, – сдержанно напомнил Рэмскар, неисправимый миротворец.
– Нет, право, Кэдд, ты ведешь себя как провинциал! – Вероятно, Эвероду не стоило этого говорить: двадцатипятилетний маркиз выходил из себя по малейшему поводу. – Когда ты найдешь даму, способную терпеть твое присутствие, я научу тебя, как доставить ей удовольствие.
– Ты меня научишь, скотина? – прошипел Кэдд. – То-то я замечал, что твои возлюбленные исчезают в мгновение ока, как только ты начинаешь их неуклюже тискать.
Эверод вскочил на ноги и наградил приятеля вызывающей усмешкой.
– Они задерживаются достаточно долго, – во всяком случае, этого времени вполне достаточно, чтобы доставить удовольствие и себе, и им. А вот о твоих похождениях было бы интересно услышать! Скажи нам, сделай милость: когда ты в последний раз был с ласковой, сговорчивой красоткой? Или тебя теперь больше привлекают мужчины?
Гримаса ярости исказила лицо Кэдда, и Эверод понял, что зашел слишком далеко. Он хотел было извиниться, но маркиз резко оттолкнул его, и Эверод врезался в хрупкий столик, все четыре ножки которого тут же с громким треском сломались.
– Довольно! – прорычал Рэмскар и бросился к драчунам. Кэдд успел еще нанести удар Эвероду в живот, прежде чем Солити оттащил его.
– Эх, старина, раньше бы чуть-чуть! – сказал герцогу Эверод, ощупывая свой живот и немного морщась.
Рэмскар укоризненно покачал головой и протянул руку Эвероду, помогая ему встать.
– Если ты будешь дразнить Кэдда, то получишь в ответ не то, на что рассчитываешь.
– Твоя правда. Просто мне надоело дожидаться, пока вы с Солити перейдете к сути дела. – Эверод выпрямился, снова скривился от боли и тут же саркастически усмехнулся, когда его взгляд упал на столик: от того остались одни щепки, годные теперь разве что на растопку. – Похоже, я должен купить тебе стол.
– А мне – принести извинения, черт тебя побери! – вмешался в их диалог Кэдд, вырвавшийся из цепкой хватки герцога.
– Не стоит об этом говорить, – откликнулся граф на слова Эверода. Скрестив на груди руки, он переводил взгляд с одного драчуна на другого. – Ну что, угомонились?
Эвероду хотелось дать издевательский ответ, но он поймал предостерегающий взгляд Солити и прикусил язык. Кэдд, хотя и никак не мог успокоиться, помалкивал, только то и дело бросал сердитые взгляды на Эверода. Они подружились еще в ранней юности, и, если случалось разбить друг другу носы до крови или обидеть побольнее, они считали это проявлением дружеской симпатии. По правде говоря, Эверод любил маркиза как брата. Как только Кэдд немного отойдет, все будет забыто – до следующей стычки.
– Тому, кто привык разбираться с вами, задирами, вырастить наследника рода Карлайлов – сущие пустяки, – резюмировал Солити. Затем он наклонился, поднял с полу бокал Кэдда и поставил его рядом с графином.
– Припоминаю, твоя матушка говорила, что с тобой хлопот было хоть отбавляй, – ответил Эверод, снова развалившись на диване. – А старый герцог очень тобой гордился.
– Кстати, о делах семейных… – начал Рэмскар, обмениваясь выразительными взглядами с Солити.
Эверод прикрыл глаза и мысленно выругался. До его друзей уже дошли слухи о приезде в Лондон лорда и леди Уоррингтон.
– Мне бы не хотелось. Этот предмет в лучшем случае скучен.
– Черт побери, да ведь старик Уоррингтон в городе, верно? – догадался Кэдд. В голосе его прозвучало негодование, ибо недавняя обида отступила перед чувством привязанности к Эвероду.
– Да. Моя матушка встретила лорда и леди Уоррингтон на вечернем приеме. Памятуя, что ты с отцом в ссоре, она сочла необходимым тебя предупредить. – Солити внимательно посмотрел на Эверода. – А ты, выходит, уже и сам знаешь.
– Солити, будь любезен передать своей матушке мою признательность, – тихо сказал Эверод. – Как ты думаешь, примет она от меня маленький подарок в знак благодарности?
– Разумеется, – отвечал с недовольной гримасой герцог. – Впрочем, достаточно и записки. Если ты станешь делать герцогине подарки, она расценит это как разрешение вмешиваться в твою личную жизнь.
– Или сделает так, что Солити ничего другого не останется, кроме как убить тебя, – тихонько пробормотал Рэмскар за спиной виконта.
Даже при жизни обожаемого супруга ныне вдовствующая герцогиня славилась тем, что ее любовники были на двадцать лет моложе ее. Эверод, со своей стороны, успел приобрести репутацию отчаянного покорителя сердец, противостоять которому не могла ни одна встреченная им женщина. И пусть Эверод считал вдовствующую герцогиню пленительной женщиной, он ясно понимал, что затеет смертельную игру, если попытается добиться от матери друга чего-то большего, нежели материнская забота.
– Напрасно беспокоишься, Рэм. – Эверод запрокинул голову, чтобы видеть его. – Если уж на то пошло, я для герцогини староват.
Солити откашлялся.
– Я более не желаю слышать рассуждений о том, какие мужчины по нраву моей матери, – сказал он тоном, не допускающим возражений. Несмотря на свое беспутство, герцог не забывал о сыновнем долге, внушенном ему воспитанием. – Мы говорили об Уоррингтонах.
Эверод одним глотком допил свой бренди.
– Это ты говорил, Солити, а не я. Чем будет заниматься Уоррингтон в Лондоне – это его дело, лишь бы он не лез в мои дела. – Эверод со стуком поставил бокал на приставной столик и наклонился, собираясь встать с дивана.
– Да ты прямо филантроп, Эверод, – фыркнул Кэдд. – Старик-то чуть голову тебе не отхватил.
Вспоминая об этом, виконт всякий раз ясно видел тот миг, когда клинок отца вонзился в его беззащитную шею, чувствовал, как теплая кровь струей заливает лицо и грудь, а жизнь уходит из него с каждым толчком сердца – пока рану не удалось перевязать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67