Аннетта вела себя по-прежнему. Он видел по ее взгляду, что она намерена бежать при первой возможности. Разумной возможности. Разум и рациональность. Вот ключевые слова. Он уже успел убедиться, что Аннетта ничего не делает сгоряча. Она дождется наиболее подходящего момента, затаившись до поры до времени, и нанесет удар наверняка.
Она по-прежнему отвергала все попытки его домашних приручить ее. После того первого ужина она уже никогда не говорила резкости, однако на все попытки вовлечь ее в общий разговор почти не реагировала, давая самые краткие ответы, и исчезала сразу же, как только представлялось возможным. Теперь она уже знала, что он ночует в конюшне, об этом как-то сказал его отец, и Джон Патрик увидел, что во взгляде Аннетты мелькнула тревога. Она не очень-то умела скрывать свои чувства и намерения. Значит, она решилась.
Что ж, у него была надежда. Теперь следовало действовать без жалости и ошибок.
Джон Патрик послал одного из своих людей в Аннаполис известить губернатора штата Мэриленд о том, что англичане потопили его шхуну, а он захватил их корабль. Человек вернулся сегодня утром с письмом от губернатора. Ему приказывали проследовать на французский остров Мартинику за пушками. Губернатор не имел законных оснований приказывать ему. Но это именно он выдал Джону Патрику лицензию на торговую деятельность как представителю американских повстанцев, и, значит, указание надо будет выполнить. Отплытие было намечено на следующее утро, и Джон Патрик понимал, что оставить Аннетту, в любой момент готовую бежать, в Мэриленде он не может. Это опасно для Ноэля и для нее самой.
Возможно, да поможет ему бог, он просто не хочет ее отпускать от себя. Он был уверен до глубины души, что для него настал тот миг очарования, который, по словам Йэна, лишь один раз в жизни суждено познать мужчинам из рода Сазерлендов. Только один раз в жизни.
Да, возможно, ему уже никогда не испытать вновь тех сладостных мгновений, но надо еще раз попытаться. «Три недели в море. Этого достаточно, — размышлял Джон Патрик, — чтобы она поняла: я не желаю зла ни ей, ни ее близким. Я просто хочу защитить их».
Черт побери, как ему хочется, чтобы она вновь посмотрела на него, как тогда, пока еще не узнала, кто он есть на самом деле. Прежде чем он стал для нее дьяволом во плоти. Сегодня надо дать ей понять, что он не собирается ночевать в конюшне. Ночь будет ясная. Аннетта сможет осуществить свой план побега, а он будет начеку.
* * *
Аннетта была уверена, что он догадывается о ее намерениях. Иначе зачем ему спать в холодной конюшне, а не в большом доме на холме? Каждый вечер после ужина она стояла у окна и ждала, когда он пройдет в конюшню. Только в этих случаях она разрешала себе следить за ним. Смотреть на него. На ее памяти никто не двигался с такой уверенностью и врожденным чувством собственного достоинства.
Он все делал так хорошо. Он мог усмирить лошадь одним звуком голоса, мог подчинить корабль своей воле одним поворотом руки. Его улыбка может ввести в соблазн самих ангелов. Его смех, казалось, обволакивает теплой пеленой, отзывается в глубине сердца. Но она должна презирать его, помня, что он лгун и подлец.
Ведь она для него только средство достижения цели. И ей надо об этом помнить всегда и везде.
Наконец Аннетта увидела, как Джон Патрик прошел по двору к конюшне и исчез внутри. Через несколько минут он вышел и уехал верхом. Аннетта взглянула на небо. Полная луна. Холодная ясная ночь.
Она услышала повизгивание и наклонилась, чтобы погладить псов. Да, ей будет не хватать собак, которые, очевидно, решили принять ее в свою компанию. Ночью они тихонько пристраивались рядом с ней на пуховой перине и мирно спали до утра.
Откровенно говоря, хотя ей нелегко это признать, она будет скучать по всей семье, за исключением, разумеется, Джона Патрика. Этот дом так и дышит радушием и любовью, и они тайными тропами проникли в ее сердце.
Да, надо бежать. Сегодня вечером.
Когда она доберется до городских властей, то потребует от них освободить ее отца. И во всем обвинит одного только Джона Патрика, оставив в покое всех остальных Сазерлендов. Она старалась не думать о том, что отец может не захотеть покинуть их кров. Обаяние семейства Сазерленд было таким властным…
Их дом, дом семьи Кэри, — в Филадельфии. Но будут ли они сами рады возвращению?
Почему она чувствует себя такой одинокой? Аннетта ждала, когда дом затихнет и все улягутся спать. Она должна ощущать сейчас восторг, воодушевление, а не эту гнетущую пустоту. Она рада, что скоро вернется домой, под защиту англичан, которым верит и на которых полагается. Они совсем не похожи на тех пьяных негодяев, которые пытали отца и сожгли их дом. Если колонисты победят, им с отцом никогда не получить свои земли обратно. Никогда.
Поэтому она должна вернуться домой. Там у нее остались верные друзья. И, возможно, любовь совсем не так уж важна, как кажется. Она всегда смотрела на жизнь без иллюзий, хотя в глубине сердца жаждала большой, необыкновенной любви. Однако когда она почти уверилась, что подобной любви на свете не бывает, вдруг появился в ее доме этот раненый «лейтенант».
Аннетта вытерла слезы.
В доме все стихло. Она накинула плащ. Надо бежать, пока не вернулся Джон Патрик. Она тихо открыла дверь. В холле было темно.
Едва слышно она ступала в домашней мягкой обуви по гладкому полу. Аннетта плотнее завернулась в плащ и вышла на улицу.
Луна стояла достаточно высоко, освещая поля и пастбища. С минуту Аннетта постояла на крыльце, затем поспешила к конюшне и с некоторым усилием отодвинула тяжелый засов. Ее приветствовало тихое ржание.
Аннетта тщательно осмотрела конюшню — а вдруг Джон Патрик вернулся? Никого не было. В чулане Аннетта нашла упряжь и торопливо оседлала кобылу, на которой ездила накануне. Она достаточно скора на ногу, сильна и послушна. Аннетта села в седло и, обогнув конюшню, выехала на дорогу. Теперь она знала, что ближайший город называется Честертаун.
Аннетта пустила кобылку рысью и проехала примерно с четверть мили, когда увидела всадника на дороге. Джон Патрик. Конечно, он знает все ее мысли наперед. От него не убежишь, тем более когда он верхом на Принце Сумерек. Ее охватила паника. Почему он не перехватил ее раньше?
Она повернула лошадь и поехала обратно. Кобылка бежала во всю прыть, повинуясь настойчивым понуканиям Аннетты, но Джон Патрик поравнялся с ней, наклонился и перехватил у нее поводья.
— Могу я поинтересоваться, куда вы направлялись?
— Думаю, что вы сами в состоянии догадаться, — ответила Аннетта с напускным хладнокровием. Она вся дрожала и не хотела, чтобы он это заметил. — Я ехала к ближайшему шерифу. Даже у мятежников есть законы.
— Я надеялся, что вам нравится пребывание у нас в доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Она по-прежнему отвергала все попытки его домашних приручить ее. После того первого ужина она уже никогда не говорила резкости, однако на все попытки вовлечь ее в общий разговор почти не реагировала, давая самые краткие ответы, и исчезала сразу же, как только представлялось возможным. Теперь она уже знала, что он ночует в конюшне, об этом как-то сказал его отец, и Джон Патрик увидел, что во взгляде Аннетты мелькнула тревога. Она не очень-то умела скрывать свои чувства и намерения. Значит, она решилась.
Что ж, у него была надежда. Теперь следовало действовать без жалости и ошибок.
Джон Патрик послал одного из своих людей в Аннаполис известить губернатора штата Мэриленд о том, что англичане потопили его шхуну, а он захватил их корабль. Человек вернулся сегодня утром с письмом от губернатора. Ему приказывали проследовать на французский остров Мартинику за пушками. Губернатор не имел законных оснований приказывать ему. Но это именно он выдал Джону Патрику лицензию на торговую деятельность как представителю американских повстанцев, и, значит, указание надо будет выполнить. Отплытие было намечено на следующее утро, и Джон Патрик понимал, что оставить Аннетту, в любой момент готовую бежать, в Мэриленде он не может. Это опасно для Ноэля и для нее самой.
Возможно, да поможет ему бог, он просто не хочет ее отпускать от себя. Он был уверен до глубины души, что для него настал тот миг очарования, который, по словам Йэна, лишь один раз в жизни суждено познать мужчинам из рода Сазерлендов. Только один раз в жизни.
Да, возможно, ему уже никогда не испытать вновь тех сладостных мгновений, но надо еще раз попытаться. «Три недели в море. Этого достаточно, — размышлял Джон Патрик, — чтобы она поняла: я не желаю зла ни ей, ни ее близким. Я просто хочу защитить их».
Черт побери, как ему хочется, чтобы она вновь посмотрела на него, как тогда, пока еще не узнала, кто он есть на самом деле. Прежде чем он стал для нее дьяволом во плоти. Сегодня надо дать ей понять, что он не собирается ночевать в конюшне. Ночь будет ясная. Аннетта сможет осуществить свой план побега, а он будет начеку.
* * *
Аннетта была уверена, что он догадывается о ее намерениях. Иначе зачем ему спать в холодной конюшне, а не в большом доме на холме? Каждый вечер после ужина она стояла у окна и ждала, когда он пройдет в конюшню. Только в этих случаях она разрешала себе следить за ним. Смотреть на него. На ее памяти никто не двигался с такой уверенностью и врожденным чувством собственного достоинства.
Он все делал так хорошо. Он мог усмирить лошадь одним звуком голоса, мог подчинить корабль своей воле одним поворотом руки. Его улыбка может ввести в соблазн самих ангелов. Его смех, казалось, обволакивает теплой пеленой, отзывается в глубине сердца. Но она должна презирать его, помня, что он лгун и подлец.
Ведь она для него только средство достижения цели. И ей надо об этом помнить всегда и везде.
Наконец Аннетта увидела, как Джон Патрик прошел по двору к конюшне и исчез внутри. Через несколько минут он вышел и уехал верхом. Аннетта взглянула на небо. Полная луна. Холодная ясная ночь.
Она услышала повизгивание и наклонилась, чтобы погладить псов. Да, ей будет не хватать собак, которые, очевидно, решили принять ее в свою компанию. Ночью они тихонько пристраивались рядом с ней на пуховой перине и мирно спали до утра.
Откровенно говоря, хотя ей нелегко это признать, она будет скучать по всей семье, за исключением, разумеется, Джона Патрика. Этот дом так и дышит радушием и любовью, и они тайными тропами проникли в ее сердце.
Да, надо бежать. Сегодня вечером.
Когда она доберется до городских властей, то потребует от них освободить ее отца. И во всем обвинит одного только Джона Патрика, оставив в покое всех остальных Сазерлендов. Она старалась не думать о том, что отец может не захотеть покинуть их кров. Обаяние семейства Сазерленд было таким властным…
Их дом, дом семьи Кэри, — в Филадельфии. Но будут ли они сами рады возвращению?
Почему она чувствует себя такой одинокой? Аннетта ждала, когда дом затихнет и все улягутся спать. Она должна ощущать сейчас восторг, воодушевление, а не эту гнетущую пустоту. Она рада, что скоро вернется домой, под защиту англичан, которым верит и на которых полагается. Они совсем не похожи на тех пьяных негодяев, которые пытали отца и сожгли их дом. Если колонисты победят, им с отцом никогда не получить свои земли обратно. Никогда.
Поэтому она должна вернуться домой. Там у нее остались верные друзья. И, возможно, любовь совсем не так уж важна, как кажется. Она всегда смотрела на жизнь без иллюзий, хотя в глубине сердца жаждала большой, необыкновенной любви. Однако когда она почти уверилась, что подобной любви на свете не бывает, вдруг появился в ее доме этот раненый «лейтенант».
Аннетта вытерла слезы.
В доме все стихло. Она накинула плащ. Надо бежать, пока не вернулся Джон Патрик. Она тихо открыла дверь. В холле было темно.
Едва слышно она ступала в домашней мягкой обуви по гладкому полу. Аннетта плотнее завернулась в плащ и вышла на улицу.
Луна стояла достаточно высоко, освещая поля и пастбища. С минуту Аннетта постояла на крыльце, затем поспешила к конюшне и с некоторым усилием отодвинула тяжелый засов. Ее приветствовало тихое ржание.
Аннетта тщательно осмотрела конюшню — а вдруг Джон Патрик вернулся? Никого не было. В чулане Аннетта нашла упряжь и торопливо оседлала кобылу, на которой ездила накануне. Она достаточно скора на ногу, сильна и послушна. Аннетта села в седло и, обогнув конюшню, выехала на дорогу. Теперь она знала, что ближайший город называется Честертаун.
Аннетта пустила кобылку рысью и проехала примерно с четверть мили, когда увидела всадника на дороге. Джон Патрик. Конечно, он знает все ее мысли наперед. От него не убежишь, тем более когда он верхом на Принце Сумерек. Ее охватила паника. Почему он не перехватил ее раньше?
Она повернула лошадь и поехала обратно. Кобылка бежала во всю прыть, повинуясь настойчивым понуканиям Аннетты, но Джон Патрик поравнялся с ней, наклонился и перехватил у нее поводья.
— Могу я поинтересоваться, куда вы направлялись?
— Думаю, что вы сами в состоянии догадаться, — ответила Аннетта с напускным хладнокровием. Она вся дрожала и не хотела, чтобы он это заметил. — Я ехала к ближайшему шерифу. Даже у мятежников есть законы.
— Я надеялся, что вам нравится пребывание у нас в доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86