Они проскакали полторы мили по долине под артиллерийским огнем с обеих сторон. Алексис помнил ужас в глазах своих товарищей по Тяжелой бригаде, когда они наблюдали за этой самоубийственной атакой.
Больше шестисот человек выступили в атаку. Возвратилось менее трехсот. В неразберихе, последовавшей за кровопролитием, Алексис принялся разыскивать Вэла. Он нашел друга наполовину погребенным под телом его обезглавленной лошади. Одежда Вэла была пропитана кровью и опутана внутренностями людей и лошадей. Алексис вытащил друга из-под трупа, посадил на своего коня и помчался в безопасное место, но его тут же ранило осколками очередного артиллерийского снаряда. Слава Богу, что он смог скакать верхом, несмотря на раны в руке и плече.
Это случилось в октябре. Потом последовали два месяца непрерывного кошмара. Он перевел Вэла на собственную яхту, а вместе с ним столько раненых, сколько на ней могло поместиться. Его судно превратилось в госпиталь. Если бы он сам не был ранен, ему бы и дальше пришлось наблюдать, как погибают люди из-за глупости таких дураков, как командир Вэла граф Кардиган.
С января Алексис находился дома. Вместе с ним приехал и Вэл, потому что его отец был уже слишком стар и безразличен к судьбе сына. Алексис все равно не позволил бы никому другому заботиться о своем друге. Только в марте врачи заверили его, что Вэл будет жить. Счастье Алексиса сменилось страшным сознанием того, что у Вэла душа изранена гораздо сильнее, чем тело.
В Доуэр Хаузе Алексис проходил между рядами кроватей, на которых лежали раненые. Все началось с его яхты. Многие из находившихся на ней не могли позволить себе хорошее медицинское обслуживание, которое поставило бы их на ноги, а не убило. После Крыма Алексис не верил в то, что правительство сможет позаботиться о раненых, поэтому он привез их к себе домой. Его друзья-офицеры узнали о Доуэр Хаузе и умоляли Алексиса принять и их раненых солдат.
Вскоре Алексис уже нанимал врачей и медсестер, поваров и прислугу. Он писал мисс Флоренс Найтингейл в Крым, а в ответ получал драгоценные, здравые советы. Ему нужен был администратор, ему нужны были еще комнаты. Вновь прибывших раненых размещали в подвале.
Спустившись вниз, в освещенный свечами подвал, Алексис остановился у кровати пехотинца. Тот находился в бессознательном состоянии, над ним склонился врач. Как только Алексис выпрямился, врач накрыл мужчину с головой простыней и поднялся со стула.
— Умер, милорд. Мы не могли ничего сделать: его доставили слишком поздно.
— Мне хотелось бы одного: чтобы он провел свои последние дни при свете солнца, — сказал Алексис.
— Он был без сознания. Но нам нужно еще место.
— Я мог бы сделать здесь пристройку, — сказал Алексис, — но это займет много времени, и к тому же шум и беспорядок могут повредить раненым. Мне нужен дом побольше. Все эти свечи и лампы опасны. Прошлой ночью случился пожар. — Он сделал паузу, вспомнив Офелию и Мэйтленд Хауз.
— Милорд?
— Я знаю, где мне найти большой дом. Простите, доктор.
На этом он прервал свое посещение Доуэр Хауза и поспешил обратно в замок. Пока колеса его экипажа стучали по разводному мосту, Алексис размышлял над тем, какую сумму предложить мисс Грей за Мэйтленд Хауз. Если она также владеет всей землей, то он мог бы выкупить у нее и поместье. Таким образом он вернет себе Башню. И больше на его землях не будет зиять дыра, и он избавится от горных козлов. Как жаль, что ее юрист уехал. Как его звали? Поггс? Он мог бы обсудить все с Поггсом и быстро оформить покупку. Вместо этого ему придется объяснять всю процедуру мисс Грей и надеяться, что она поймет все сложности.
Разумеется, он не смог ее найти. Она куда-то ушла, и никто не знал куда. Алексису пришлось удовлетвориться написание письма своему юристу.
Секретарь подал ему письма на подпись, и в это время вошел Фальк. Алексис поставил свою подпись и отпустил секретаря. Фальк тут же положил перед ним еще стопку бумаг.
— Подпиши, — сказал кузен. Пока Алексис прочитывал бумаги и подписывал их, Фальк уселся в кресло.
— Я вижу, мой годовой доход поднялся, — заметил Алексис, не поднимая глаза.
— Не нужно меняя благодарить, — ответил Фальк.
— Я и не собирался. Почему я выплачиваю пособие Бэджеру Сниду?
— Он сломал обе ноги, когда перекрывал соломой крышу одного из арендаторских домов.
— Снова пьет?
— Да. Алексис…
— М-м-м.
Фальк подождал, пока кузен оторвет свой взгляд от бумаг.
— Я кое-кого пригласил в гости.
— Тебе известно, что ты можешь приглашать кого угодно.
— Я знаю, и я посоветовался с Джулианой. Она согласилась. Как бы мы себя ни чувствовали, наш христианский долг, а также долг верноподданных — помогать в подобных ситуациях.
Алексис отложил перо в сторону, а затем встал и обошел вокруг стола.
— Когда ты начинаешь говорить о христианском долге, у меня, похоже, снова начинается дизентерия.
— Графа Кардигана.
Алексис замер. Одно упоминание этого имени вызывало в нем физическую боль.
— Ни за что, если только об этом не попросит сама королева.
— Она просила, — сказал Фальк. — То есть просил ее королевское высочество по ее поручению.
Алексис повернулся к шкафчику, где он держал спиртные напитки. Он налил два бокала виски и протянул один из них Фальку. Наклоняясь, чтобы вручить бокал кузену, он прошептал ему тихо, как в церкви:
— Если ты приведешь его в мой дом, я, наверное, брошу его в подземную темницу.
— Милосердие, Алексис. — Фальк поднялся и подошел к камину. — Жизни лорда Кардигана грозит опасность.
— Это хорошо, — ответил Алексис. Фальк нахмурился, а Алексис усмехнулся и поднял бокал.
— За Джеймса Томаса Браднелла Кардигана. Да окажется его душа в аду.
— Не богохульствуй. Алексис осушил бокал.
— Кардиган — это беспрерывный скандал. Никто из тех, кого я знаю, не участвовал в дуэлях и не попадал под суд чаще, чем он. Он одновременно высокомерен, глуп и бесстрашен. Ты знаешь, что он шпионил за своими офицерами? Он прятал адъютантов в шкафах, чтобы они подслушивали и записывали их разговоры? Если бы он не был так отважен, я бы назвал его подлецом. А так как он храбрый человек и чертовски хороший ездок, я назову его эгоистичным идиотом. Он здесь не появится.
Фальк вынул из кармана письмо и протянул Алексису. Тот посмотрел на королевскую печать, швырнул письмо на стол и затряс головой.
— Он приезжает завтра, — сказал Фальк.
— Неужели? Тогда я выставлю на стену целую батарею, и пусть он попробует атаковать ее. Я не промахнусь, как это сделали русские. Господи! Фальк, этот человек выбросил на ветер сотни жизней в никому не нужной атаке. — Алексис почувствовал, что теряет над собой контроль. Его голос становился громче с каждым словом и вскоре стал эхом отдаваться от стен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81