Потом, когда непослушные локоны были укрощены в замысловатом узле под модной, надетой набок красивой шляпкой, отделанной красной лентой и необычными черными перьями – в отличие от распространенных страусовых, плюмажей, украшавших большинство шляп, – Лиз была готова к отъезду.
Прислонив один конверт к чернильнице, украшенной изящными завитками, и положив в карман другой, Лиз повернулась к своей служанке:
– Если я не вернусь к чаю, передай этот конверт в руки леди Друсиллы – только в руки леди Друсиллы.
Анни согласно кивнула в спину уходящей герцогини. Это было странно. Ее светлость обычно не скрывала своих планов и брала ее с собой почти всегда. То, что она собиралась поехать одна и не знала точно, когда вернется, было тем более странно, что это был единственный день в неделе, который проводили в Брандт Хаус, принимая визитеров. Это был домашний день дам Эшли.
Чувствуя уколы вины за то, что оставила Анни в замешательстве, Лиз подобрала короткий шлейф и стала грациозно спускаться по лестнице. Она была уже на последней ступеньке, когда Эллисон открыл дверь возбужденному Тимоти.
– Лиззи, я нашел его! – почти закричал он. Лиз замахала на него руками, требуя больше сдержанности и меньше шума. Молодой человек был встрепан и небрит и, несмотря на возбужденный румянец, выглядел так, будто не спал много ночей.
Тимоти почти прыгнул к Лиз, схватил ее за руки и потянул в гостиную:
– Я бесконечно, бесплодно прочесывал протоколы верхней палаты день и ночь. И наконец я нашел тайник, где был спрятан секретный отчет, подтверждающий все, что мы подозревали!
– Что ты имеешь в виду под «спрятан» и почему? – тихо спросила Лиз, опираясь спиной на дверь и сдерживая собственное волнение. Неужели отпадает необходимость ехать к Хейтону?
– По какой-то причине, в которую меня как секретаря палаты лордов должны были посвятить, – отрывисто начал Тимоти, и в словах его звучало сильное негодование, – отчет был спрятан среди многотомных страниц, содержащих бесконечные и скучные дословные свидетельства фермеров какого-то дальнего графства, протестующих против вмешательства правительства. Говорят, что эти фермеры – угрюмый народ, из которых слова не выдавишь… не верь. Судя по количеству страниц, которые ушли на дословную запись жалобы каждого, они часами могут говорить о том, что считают несправедливым.
Сгорая от желания узнать суть рассказа Тимоти, Лиз почувствовала раздражение от его неожиданной способности совершенно уйти в сторону в самой середине важного сообщения. Он, очевидно, почувствовал ее едва сдерживаемое нетерпение, хотя она ничего не сказала.
Запустив обе руки в русые волосы, как будто желая привести мысли в разумный порядок, Тимоти вернулся к рассказу о своем открытии.
– Это был отличный тайник: отчет вложен в середину документа на такую тему, которой вряд ли кто заинтересуется. Даже если бы его обнаружили когда-нибудь, все решили бы, что его просто подшили не туда. И только меня, ответственного за раскладку документов, обвинили бы в том, что документ лежит не на месте. Но я клянусь, что никогда раньше не видел и даже не слышал о секретном отчете. – Его негодование перешло в бурное возмущение.
Лиз не могла больше сдерживать нетерпение. Она отошла от двери и обратилась к Тимоти с единственным лаконичным вопросом, заданным тихим голосом:
– О чем в нем говорится?
– О, – Тимоти покраснел так, как умела краснеть Лиз, – разве я не сказал?
Лиз улыбнулась задеревеневшими губами и потрясла головой, подвергая опасности свою модную шляпку.
– Это отчет, написанный Грэем, который ясно связывает Хейтона с торговлей на высшем уровне белыми рабынями между Британией и Европой. Особенно прочно он связывает его с очевидно более прибыльным ближневосточным рынком светлокожих женщин.
Лиз собиралась спросить, почему, если эта информация была известна, Хейтона не заставили объяснить свою причастность. Почему отчет был запечатан? И почему он был так тщательно спрятан? Она бы никогда не поверила, что Грэй причастен к его сокрытию ради положения Хейтона в обществе.
Она не успела заговорить, как Тимоти добавил то, что казалось по меньшей мере частичным объяснением:
– К сожалению, хотя причастность Хейтона отмечалась неоднократно, в отчете утверждается, что существенных свидетельств, доказывающих его связь с бесчестным торговцем плотью, таинственным Барсуком, нет. – Темные глаза встретились с бирюзовыми. – Да, с той самой ускользающей личностью, которую мы пытаемся выследить, но которую не видел, кажется, ни один из надежных источников информации.
Тимоти был явно в приподнятом настроении от своего открытия, но Лиз только больше отчаялась. Отчет действительно подтверждал их теории. Однако он давал не более определенный ответ на их поиск, чем обнаруженные анонимные письменные угрозы.
Тимоти грустно потер щетину на щеках и подбородке.
– Мне лучше поспешить домой и подготовиться к работе в парламенте. Но возможно, вы и Дру сможете встретиться со мной в парке между чаем и обедом. Я принесу коробочку леденцов, чтобы отпраздновать этот шаг вперед.
При упоминании любимых сластей Дру в сочетании с надеждой, звучавшей в просьбе, Лиз не нашла в себе сил отказать. Влюбленные почти не видели друг друга за долгие дни его поиска, и было бы жестко отнимать надежду. Она кивнула в знак согласия, несмотря на то что даже при самом благоприятном стечении обстоятельств будет почти невозможно украсть Дру из-под надзора ястребиных глаз Юфимии в течение дня… и более зловещая реальность заключалась в том, что ее может не оказаться здесь, чтобы устроить что-нибудь. Этот подтверждающий отчет с его недостатком доказательств делал ее визит в Хейтон Хаус тем более необходимым.
Лиз не терпелось отправиться туда, принять неизвестный вызов и вернуться (ей хотелось надеяться), но она проявила новый талант, который обрела в последние недели, заставив себя быть терпеливой. Для человека, которого обязанности ждут где-то в другом месте, прощание Тимоти было очень продолжительным и сопровождалось тоскливыми взглядами в сторону двери, за которой спала его любимая. Она оставалась закрытой, и наконец – к молчаливой, но горячей благодарности Лиз – он отбыл.
Карета Эшли уже стояла некоторое время перед парадными воротами, и, как только Тимоти скрылся из виду, Лиз поспешила через этот проход в элегантной чугунной ограде и устроилась в карете. Доехать до оживленных улиц в центре было просто, но после того как она вышла из кареты герцога, ей казалось, вечность прошла, пока ей удалось нанять экипаж.
Только оказавшись в этом общественном транспорте, Лиз позволила себе серьезно задуматься о возможности причастности заговорщика из Эшли к угрозе, нависшей над Грэем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Прислонив один конверт к чернильнице, украшенной изящными завитками, и положив в карман другой, Лиз повернулась к своей служанке:
– Если я не вернусь к чаю, передай этот конверт в руки леди Друсиллы – только в руки леди Друсиллы.
Анни согласно кивнула в спину уходящей герцогини. Это было странно. Ее светлость обычно не скрывала своих планов и брала ее с собой почти всегда. То, что она собиралась поехать одна и не знала точно, когда вернется, было тем более странно, что это был единственный день в неделе, который проводили в Брандт Хаус, принимая визитеров. Это был домашний день дам Эшли.
Чувствуя уколы вины за то, что оставила Анни в замешательстве, Лиз подобрала короткий шлейф и стала грациозно спускаться по лестнице. Она была уже на последней ступеньке, когда Эллисон открыл дверь возбужденному Тимоти.
– Лиззи, я нашел его! – почти закричал он. Лиз замахала на него руками, требуя больше сдержанности и меньше шума. Молодой человек был встрепан и небрит и, несмотря на возбужденный румянец, выглядел так, будто не спал много ночей.
Тимоти почти прыгнул к Лиз, схватил ее за руки и потянул в гостиную:
– Я бесконечно, бесплодно прочесывал протоколы верхней палаты день и ночь. И наконец я нашел тайник, где был спрятан секретный отчет, подтверждающий все, что мы подозревали!
– Что ты имеешь в виду под «спрятан» и почему? – тихо спросила Лиз, опираясь спиной на дверь и сдерживая собственное волнение. Неужели отпадает необходимость ехать к Хейтону?
– По какой-то причине, в которую меня как секретаря палаты лордов должны были посвятить, – отрывисто начал Тимоти, и в словах его звучало сильное негодование, – отчет был спрятан среди многотомных страниц, содержащих бесконечные и скучные дословные свидетельства фермеров какого-то дальнего графства, протестующих против вмешательства правительства. Говорят, что эти фермеры – угрюмый народ, из которых слова не выдавишь… не верь. Судя по количеству страниц, которые ушли на дословную запись жалобы каждого, они часами могут говорить о том, что считают несправедливым.
Сгорая от желания узнать суть рассказа Тимоти, Лиз почувствовала раздражение от его неожиданной способности совершенно уйти в сторону в самой середине важного сообщения. Он, очевидно, почувствовал ее едва сдерживаемое нетерпение, хотя она ничего не сказала.
Запустив обе руки в русые волосы, как будто желая привести мысли в разумный порядок, Тимоти вернулся к рассказу о своем открытии.
– Это был отличный тайник: отчет вложен в середину документа на такую тему, которой вряд ли кто заинтересуется. Даже если бы его обнаружили когда-нибудь, все решили бы, что его просто подшили не туда. И только меня, ответственного за раскладку документов, обвинили бы в том, что документ лежит не на месте. Но я клянусь, что никогда раньше не видел и даже не слышал о секретном отчете. – Его негодование перешло в бурное возмущение.
Лиз не могла больше сдерживать нетерпение. Она отошла от двери и обратилась к Тимоти с единственным лаконичным вопросом, заданным тихим голосом:
– О чем в нем говорится?
– О, – Тимоти покраснел так, как умела краснеть Лиз, – разве я не сказал?
Лиз улыбнулась задеревеневшими губами и потрясла головой, подвергая опасности свою модную шляпку.
– Это отчет, написанный Грэем, который ясно связывает Хейтона с торговлей на высшем уровне белыми рабынями между Британией и Европой. Особенно прочно он связывает его с очевидно более прибыльным ближневосточным рынком светлокожих женщин.
Лиз собиралась спросить, почему, если эта информация была известна, Хейтона не заставили объяснить свою причастность. Почему отчет был запечатан? И почему он был так тщательно спрятан? Она бы никогда не поверила, что Грэй причастен к его сокрытию ради положения Хейтона в обществе.
Она не успела заговорить, как Тимоти добавил то, что казалось по меньшей мере частичным объяснением:
– К сожалению, хотя причастность Хейтона отмечалась неоднократно, в отчете утверждается, что существенных свидетельств, доказывающих его связь с бесчестным торговцем плотью, таинственным Барсуком, нет. – Темные глаза встретились с бирюзовыми. – Да, с той самой ускользающей личностью, которую мы пытаемся выследить, но которую не видел, кажется, ни один из надежных источников информации.
Тимоти был явно в приподнятом настроении от своего открытия, но Лиз только больше отчаялась. Отчет действительно подтверждал их теории. Однако он давал не более определенный ответ на их поиск, чем обнаруженные анонимные письменные угрозы.
Тимоти грустно потер щетину на щеках и подбородке.
– Мне лучше поспешить домой и подготовиться к работе в парламенте. Но возможно, вы и Дру сможете встретиться со мной в парке между чаем и обедом. Я принесу коробочку леденцов, чтобы отпраздновать этот шаг вперед.
При упоминании любимых сластей Дру в сочетании с надеждой, звучавшей в просьбе, Лиз не нашла в себе сил отказать. Влюбленные почти не видели друг друга за долгие дни его поиска, и было бы жестко отнимать надежду. Она кивнула в знак согласия, несмотря на то что даже при самом благоприятном стечении обстоятельств будет почти невозможно украсть Дру из-под надзора ястребиных глаз Юфимии в течение дня… и более зловещая реальность заключалась в том, что ее может не оказаться здесь, чтобы устроить что-нибудь. Этот подтверждающий отчет с его недостатком доказательств делал ее визит в Хейтон Хаус тем более необходимым.
Лиз не терпелось отправиться туда, принять неизвестный вызов и вернуться (ей хотелось надеяться), но она проявила новый талант, который обрела в последние недели, заставив себя быть терпеливой. Для человека, которого обязанности ждут где-то в другом месте, прощание Тимоти было очень продолжительным и сопровождалось тоскливыми взглядами в сторону двери, за которой спала его любимая. Она оставалась закрытой, и наконец – к молчаливой, но горячей благодарности Лиз – он отбыл.
Карета Эшли уже стояла некоторое время перед парадными воротами, и, как только Тимоти скрылся из виду, Лиз поспешила через этот проход в элегантной чугунной ограде и устроилась в карете. Доехать до оживленных улиц в центре было просто, но после того как она вышла из кареты герцога, ей казалось, вечность прошла, пока ей удалось нанять экипаж.
Только оказавшись в этом общественном транспорте, Лиз позволила себе серьезно задуматься о возможности причастности заговорщика из Эшли к угрозе, нависшей над Грэем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77