— И он действительно отдыхал?
— Ни минуты. Кажется, он совершенно очарован нашими руинами. И посвящает им каждый час своего бодрствования. А я оказалась зачислена ему в помощники при проведении исследований.
Темная бровь вопросительно изогнулась.
— Ив чем же состоит ваша помощь?
— Мне трудно объяснить, — призналась она с улыбкой, — чаще всего я просто хожу за ним следом и заношу его измерения в блокнот.
— По-видимому, этим вы и занимались, когда наткнулись на мертвого цыгана?
— Да. А что, если не секрет, сообщает сэр Исаак в письме к герцогу?
Фолкнер вкратце пересказал ей содержание. Когда он закончил, Сара вздохнула.
— Я должна принести вам извинения, сэр Уильям. Верно, эти два убийства сильно меня встревожили, но я понятия не имела и не могла предположить, что сэр Исаак предпримет такой шаг.
Она подняла глаза и добавила:
— И что все это будет иметь такие последствия.
— Безусловно, вам известно, что это влиятельный человек?
— Я не настолько наивна, чтобы не догадываться о его положении в обществе. Но то, что герцог послал вас сюда…
— То есть, как я понимаю, в этом не было необходимости?
— Нет, не совсем так. Сказать по правде…
Но то, что она собиралась сказать, так и осталось недоговоренным. Вернулась миссис Дамас и принесла тяжело нагруженный поднос. Поставив его на столик возле них, она застыла, сложив руки на животе и пристально посмотрела на беседующих.
— Кто будет разливать чай, мистрис, я или…
— В этом нет необходимости, благодарю вас.
— Мне не трудно.
— Мы сами справимся.
— Чайник полон.
— Благодарю вас. Мери, — проворковала Сара, — но я действительно справлюсь сама.
И хотя было ясно, что экономку эти слова не убедили, выбора у той не оставалось. Ей пришлось довольствоваться возможностью одарить Фолкнера суровым взглядом.
— Как прикажете, мистрис.
— Какая внимательная прислуга, — заметил Фолкнер, когда они снова остались одни. Но не совсем одни. Дверь в гостиную осталась открытой. И за ней мог притаиться кто угодно.
— И любопытная, — добавила Сара. Она изящным движением подняла чайник, чтобы наполнить чашку. — У нас тут нечасто бывают визитеры из Лондона. Вам сахара?
Он покачал головой и взял чашку у нее из рук. Миссис Дамас превзошла самое себя. На подносе были и изысканные сандвичи, и сладкие пирожные, которых бы с лихвой хватило для полдюжины гостей. У Фолкнера во рту ничего не было с предыдущего вечера. Он, пожалуй, предпочел бы что-нибудь посущественнее. Однако взял сандвич, дабы не показаться неучтивым. Хлеб был свежим, а ветчина просто отменнейшая. Он потянулся еще за одним.
— Вы говорили о том, что необходимо провести тщательное расследование убийств.
— Констебль Даггин — честный человек, но, как мне кажется, он пошел по пути наименьшего сопротивления.
— Ив чем это выражается?
— Он говорит, что цыган убили их же собратья.
— Что ж, это умозаключение не лишено смысла. Большинство жертв убийств, как правило, пали от рук своих близких.
— Да, но цыгане навещали эти места на протяжении нескольких поколений. И если не считать, что время от времени у деревенских хозяек пропадали куры, они вели себя вполне мирно.
— До этого самого случая.
— Да, — мягко подтвердила она, — до этого случая.
И снова тишина. Зато на этот раз без всякого напряжения. Он был человеком, привыкшим к одиночеству. И впрямь, время от времени искал уединения, будто пытался установить в своей жизни некое равновесие, без которого ему никак не обойтись. Одной из причин, почему он избегал женского общества, была чрезмерная склонность женщин к пустой болтовне. Им всегда требовалось знать, что он думает в данный момент или чем он занят.
Но только не мистрис Сара Хаксли. Она просто сидела, потягивала чай и ждала, когда он снова заговорит. Ее лицо было совершенно спокойно. Фолкнер понятия не имел, какие мысли роятся у нее в голове. Это несколько раздражало его, даже — изрядно. Но он хорошо понимал, что неразумно сейчас поддаваться чувствам. Он поставил чашку.
— Но если цыган убили не свои, на кого падают ваши подозрения, мистрис Хаксли?
— Понятия не имею.
— Но должно же быть у вас какое-то мнение на сей счет, какое-нибудь предположение.
— Прохожий, бродяга, кто угодно…
Фолкнер фыркнул. Неужели она, впрямь, полагает, что он поверит в такую бессмыслицу?
— Некий сумасшедший убийца, который случайно забрел в Эйвбери, положил глаз на двух цыган. И ему взбрело в голову отправить их в мир иной?
— В противном случае кто-то из местных. Но я знаю большинство деревенских обитателей всю свою жизнь. Уму непостижимо, чтобы среди них оказался убийца.
Фолкнер еще не наелся. От разговора с ней, от одного ее присутствия, у него разыгрался аппетит. Его рука снова потянулась за сандвичем. Как и ее. Их пальцы соприкоснулись. Они резко отдернули руки. Сара плотно сжала губы. Фолкнер пристально взглянул ей в глаза. Вот оно снова, то странное ощущение, которое он пережил у ручья. Правда, сейчас оно было несколько приглушеннее. Зато таким же самым. Ошибиться было невозможно.
— Извините, — он не знал сам, за что просит прощения. Она кивнула, но не решилась посмотреть на него. Щеки у нее пылали. Словно алые розы, которые всегда цвели летом в саду его матери.
— Вы говорите, что знаете большинство здешних жителей. А кто недавно переехал сюда?
— Считанные единицы. Священник, маркиз с семьей, два лавочника. Вот, пожалуй, и все. Это тихое место.
— Уже заметил. Прекрасно. А теперь расскажите мне о руинах.
Она быстро взглянула на него. На мгновение их взгляды встретились. Ему показалось, что кто-то резко опустил между ними занавес. Но в краткое мгновение Фолкнер успел почувствовать в этой женщине такой проницательный ум, что это совершенно озадачило и ошеломило его. Он знал по собственному опыту, что женщины ужасные ветреницы или же искусно притворяются таковыми. Фолкнер никак не мог припомнить, чтобы его так взбудоражила работа ума, не столь отличного от его собственного.
— Но зачем? — настойчиво спросила она, точно так же, как сделал бы он, окажись на ее месте.
Он пожал плечами, не зная, что ответить. Он слишком был занят мыслями о том, что эта женщина, возбуждающая в нем столь необъяснимое желание, эта независимая, хладнокровная самка, была обладательницей ума, до поразительности равного его собственному.
— Именно ради них и приехал сюда сэр Исаак, — нашелся он, — А я оказался здесь ради сэра Исаака. Поэтому руины интересуют и меня. Что они из себя представляют?
— Большей частью это — вертикально стоящие камни. Сэр Исаак говорит, что их поставили друиды.
Что-то здесь не устраивало ее, хотя он не мог определить, что именно. Так сказал сэр Исаак. Ладно, все это ерунда. В конце концов, камни интересуют его в последнюю очередь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85