И где Дейви умудрился подзаработать себе на новое платье?
Несмотря на события этого дня, Фолкнер все-таки не забыл, зачем, собственно, он прибыл сюда. Его начали терзать угрызения совести, как только он подумал, чем занимался, вместо того, чтобы распутывать улики и факты. Он предпочел предаться любовным утехам с леди Сарой.
Необходимо срочно сменить линию поведения. Он еще ни разу в жизни не уклонялся от выполнения долга и не собирался изменять своим правилам. Однако он все равно не мог тотчас бросить Сару и заняться делом, будто ничего не случилось.
Сара сама решила эту проблему. Когда они подъехали к гостинице, она спешилась и сказала:
— Будьте добры, передайте сэру Исааку, что я зайду попозже справиться о его здоровье.
Фолкнер смог только кивнуть головой. А она, как ни в чем не бывало, направилась домой. Он замер, удивленно и, чему немало изумился, обиженно глядя ей вслед. Сказать по правде, он даже разозлился. К тому времени, как он расседлал лошадей и поставил их в стойло, внутри него все кипело от ярости. Громко топая, он прошел в зал гостиницы и, заказав себе кружку эля, сел на первый попавшийся стул.
Как она посмела вести себя таким образом? Неужели она и в самом деле столь бесчувственна, если развернулась и ушла, ни словом, ни жестом не дав ему понять, что случившееся небезразлично ей? Ему очень хотелось знать, какое чувство у нее сейчас в душе: сожаление или радость? Прекрасно, пусть поступает, как ей вздумается. Он сейчас допьет свой эль и отправится на поиски констебля Даггина и Дейви Хемпера. Необходимо встретиться и поговорить с помощником викария Эдвардсом. И раз уж он взялся за дело, то надо хорошенько расспросить пухлую особу, владелицу лавки. Чтобы до отъезда узнать все, что только возможно и невозможно, об Эйвбери и ее обитателях. Если среди них затесался убийца, ему не избежать возмездия. И черт побери эту Сару.
С опаской глядя на Фолкнера, к столику подошла Аннелиз. Он тотчас догадался, что пугает всех своим зловещим видом, и вы давил некое подобие улыбки. Аннелиз поставила перед ним кружку и поспешила унести ноги.
Он вздохнул и тотчас же позабыл о ней. Эль был прохладный и свежий. Однако Фолкнер не собирался засиживаться. Отпив из кружки лишь половину содержимого, он поднялся. Но в этот момент на улице раздался грохот. Прибыла карета из Бата.
Вздымая за собой шлейф пыли, звякая упряжью и дребезжа, карета въехала во двор гостиницы и остановилась. Морли выскочил, не мешкая, навстречу, чтобы поприветствовать пассажиров. Фолкнер вышел следом. Небрежно прислонился к притолоке и скрестил руки на груди. С мрачным видом Фолкнер наблюдал за поднявшейся во дворе суматохой.
Публика прибыла разношерстная. Несколько бродячих торговцев, какая-то измученная женщина с маленьким ребенком, два щеголеватых молодых человека. Молодые люди с нарочитым усердием принялись размахивать перед собой носовыми платками и громко жаловаться на дорожные неудобства.
— Не езда, а сущее наказание, — сказал тот, что был пониже ростом. — Ума не приложу, как тебе удалось уговорить меня ввязаться в эту авантюру?
— Исключительно, ради острых ощущений, дружище, — ответил его спутник. — Теперь тебе будет о чем рассказать и на что пожаловаться в клубе, каким-нибудь приятным вечерком.
— Ничего подобного, Баффер. Но мы уже прибыли на место. А это — самое главное. Ты уж прости меня, если я с трудом, но сдерживаю желание броситься лобызать землю.
Баффер — ну и имечко, черт возьми, — театрально вздохнул и обратился к Морли:
— Эль, дружище. И чем больше, тем лучше. У меня в горле запеклось, словно в песках Аравии.
Трактирщик нахмурился. Как бы между делом, провожая торговцев в гостиницу, он заметил:
— Вы оба получите эль, но лишь тогда, когда в моей руке окажется монета. Но не раньше. Не раньше.
Лошадиное лицо Баффера залилось краской негодования:
— Вы в своем уме? Как вы смеете так со мной разговаривать?
— Представьте себе, смею. После того, сколько мне задолжали вы и вам подобные. А теперь ступайте прочь и не возвращайтесь, пока не найдете способ рассчитаться со мной.
Уязвленный молодой человек сжал кулаки и сделал шаг вперед. Глаза сверкали злобой. Фолкнер пристально наблюдал за ним. Он и раньше встречал подобных. Вспыльчивые и заносчивые, они не способны уладить скандалы единственным, но самым действенным способом — просто рассчитаться с долгами. Это легко могло подтолкнуть молодого человека к насилию.
К счастью, приятель отличался от него благоразумием, хотя и не намного, он принялся уговаривать Баффера:
— Ну что ты так переживаешь? Подумаешь, что такого он сказал? — он дергал друга за рукав. — Пойдем отсюда.
— Никто не смеет так со мной разговаривать, не то, что какой-то жалкий зачуханный трактирщик. Я не потерплю…
— Прошу тебя! Какая разница? Пойдем, — он снова настойчиво потянул друга за рукав. Тот нехотя подчинился и позволил увести себя. Однако перед тем, как исчезнуть, еще разок глянул на Морли с ненавистью и негодованием.
В ответ трактирщик выразительно плюнул на то место, где до этого стояли молодые джентльмены. После чего, с чувством исполненного долга, поспешил вслед за своими клиентами. Фолкнер остался стоять, размышляя о только что увиденной сцене.
И все-таки он не настолько увлекся, чтобы при этом не замечать окружающих. Аннелиз выглядывала из-за угла гостиницы, в отчаянии прижав к груди кулачки. На ее милом личике застыло выражение чувства полной безысходности.
Фолкнер подошел к ней, прокашлялся. Он опять убеждался в том, что женщины совершенно недоступны его пониманию. Но, по крайней мере, Аннелиз слеплена из куда более знакомого ему теста, нежели, столь непохожая ни на кого, несносная, загадочная Сара.
— Простите, — тихо сказал Фолкнер, предельно вежливым тоном, не желая напугать девушку. — Вы, случайно, не знаете, кто эти молодые люди?
Несмотря на его предосторожность, Аннелиз подпрыгнула, как ужаленная. Он уже решил, что она, того и гляди, сбежит от него. Однако девушка совладала с собой, хотя не без усилия. Голос звучал тихо и печально. Глядя вслед джентльменам, она произнесла:
— Это был виконт Джастин Ходдинуорт. Он сын маркиза и маркизы Ходдинуортов. С другим джентльменом я не знакома.
— Тот, что повыше ростом — Баффер, он Ходдинуорт?
Аннелиз кивнула, все еще с тоской глядя ему вслед. И Фолкнеру подумалось не без издевки, что так щенок смотрит на новый ботинок, который хозяин прячет от него в шкаф.
— Он живет здесь неподалеку у своих родителей, — добавила Аннелиз.
— Понятно, — он вспомнил, что Сара говорила о маркизе, проживающей в округе. — И давно они здесь поселились?
— Несколько месяцев назад. Переехали сюда из Лондона.
И тут до него дошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Несмотря на события этого дня, Фолкнер все-таки не забыл, зачем, собственно, он прибыл сюда. Его начали терзать угрызения совести, как только он подумал, чем занимался, вместо того, чтобы распутывать улики и факты. Он предпочел предаться любовным утехам с леди Сарой.
Необходимо срочно сменить линию поведения. Он еще ни разу в жизни не уклонялся от выполнения долга и не собирался изменять своим правилам. Однако он все равно не мог тотчас бросить Сару и заняться делом, будто ничего не случилось.
Сара сама решила эту проблему. Когда они подъехали к гостинице, она спешилась и сказала:
— Будьте добры, передайте сэру Исааку, что я зайду попозже справиться о его здоровье.
Фолкнер смог только кивнуть головой. А она, как ни в чем не бывало, направилась домой. Он замер, удивленно и, чему немало изумился, обиженно глядя ей вслед. Сказать по правде, он даже разозлился. К тому времени, как он расседлал лошадей и поставил их в стойло, внутри него все кипело от ярости. Громко топая, он прошел в зал гостиницы и, заказав себе кружку эля, сел на первый попавшийся стул.
Как она посмела вести себя таким образом? Неужели она и в самом деле столь бесчувственна, если развернулась и ушла, ни словом, ни жестом не дав ему понять, что случившееся небезразлично ей? Ему очень хотелось знать, какое чувство у нее сейчас в душе: сожаление или радость? Прекрасно, пусть поступает, как ей вздумается. Он сейчас допьет свой эль и отправится на поиски констебля Даггина и Дейви Хемпера. Необходимо встретиться и поговорить с помощником викария Эдвардсом. И раз уж он взялся за дело, то надо хорошенько расспросить пухлую особу, владелицу лавки. Чтобы до отъезда узнать все, что только возможно и невозможно, об Эйвбери и ее обитателях. Если среди них затесался убийца, ему не избежать возмездия. И черт побери эту Сару.
С опаской глядя на Фолкнера, к столику подошла Аннелиз. Он тотчас догадался, что пугает всех своим зловещим видом, и вы давил некое подобие улыбки. Аннелиз поставила перед ним кружку и поспешила унести ноги.
Он вздохнул и тотчас же позабыл о ней. Эль был прохладный и свежий. Однако Фолкнер не собирался засиживаться. Отпив из кружки лишь половину содержимого, он поднялся. Но в этот момент на улице раздался грохот. Прибыла карета из Бата.
Вздымая за собой шлейф пыли, звякая упряжью и дребезжа, карета въехала во двор гостиницы и остановилась. Морли выскочил, не мешкая, навстречу, чтобы поприветствовать пассажиров. Фолкнер вышел следом. Небрежно прислонился к притолоке и скрестил руки на груди. С мрачным видом Фолкнер наблюдал за поднявшейся во дворе суматохой.
Публика прибыла разношерстная. Несколько бродячих торговцев, какая-то измученная женщина с маленьким ребенком, два щеголеватых молодых человека. Молодые люди с нарочитым усердием принялись размахивать перед собой носовыми платками и громко жаловаться на дорожные неудобства.
— Не езда, а сущее наказание, — сказал тот, что был пониже ростом. — Ума не приложу, как тебе удалось уговорить меня ввязаться в эту авантюру?
— Исключительно, ради острых ощущений, дружище, — ответил его спутник. — Теперь тебе будет о чем рассказать и на что пожаловаться в клубе, каким-нибудь приятным вечерком.
— Ничего подобного, Баффер. Но мы уже прибыли на место. А это — самое главное. Ты уж прости меня, если я с трудом, но сдерживаю желание броситься лобызать землю.
Баффер — ну и имечко, черт возьми, — театрально вздохнул и обратился к Морли:
— Эль, дружище. И чем больше, тем лучше. У меня в горле запеклось, словно в песках Аравии.
Трактирщик нахмурился. Как бы между делом, провожая торговцев в гостиницу, он заметил:
— Вы оба получите эль, но лишь тогда, когда в моей руке окажется монета. Но не раньше. Не раньше.
Лошадиное лицо Баффера залилось краской негодования:
— Вы в своем уме? Как вы смеете так со мной разговаривать?
— Представьте себе, смею. После того, сколько мне задолжали вы и вам подобные. А теперь ступайте прочь и не возвращайтесь, пока не найдете способ рассчитаться со мной.
Уязвленный молодой человек сжал кулаки и сделал шаг вперед. Глаза сверкали злобой. Фолкнер пристально наблюдал за ним. Он и раньше встречал подобных. Вспыльчивые и заносчивые, они не способны уладить скандалы единственным, но самым действенным способом — просто рассчитаться с долгами. Это легко могло подтолкнуть молодого человека к насилию.
К счастью, приятель отличался от него благоразумием, хотя и не намного, он принялся уговаривать Баффера:
— Ну что ты так переживаешь? Подумаешь, что такого он сказал? — он дергал друга за рукав. — Пойдем отсюда.
— Никто не смеет так со мной разговаривать, не то, что какой-то жалкий зачуханный трактирщик. Я не потерплю…
— Прошу тебя! Какая разница? Пойдем, — он снова настойчиво потянул друга за рукав. Тот нехотя подчинился и позволил увести себя. Однако перед тем, как исчезнуть, еще разок глянул на Морли с ненавистью и негодованием.
В ответ трактирщик выразительно плюнул на то место, где до этого стояли молодые джентльмены. После чего, с чувством исполненного долга, поспешил вслед за своими клиентами. Фолкнер остался стоять, размышляя о только что увиденной сцене.
И все-таки он не настолько увлекся, чтобы при этом не замечать окружающих. Аннелиз выглядывала из-за угла гостиницы, в отчаянии прижав к груди кулачки. На ее милом личике застыло выражение чувства полной безысходности.
Фолкнер подошел к ней, прокашлялся. Он опять убеждался в том, что женщины совершенно недоступны его пониманию. Но, по крайней мере, Аннелиз слеплена из куда более знакомого ему теста, нежели, столь непохожая ни на кого, несносная, загадочная Сара.
— Простите, — тихо сказал Фолкнер, предельно вежливым тоном, не желая напугать девушку. — Вы, случайно, не знаете, кто эти молодые люди?
Несмотря на его предосторожность, Аннелиз подпрыгнула, как ужаленная. Он уже решил, что она, того и гляди, сбежит от него. Однако девушка совладала с собой, хотя не без усилия. Голос звучал тихо и печально. Глядя вслед джентльменам, она произнесла:
— Это был виконт Джастин Ходдинуорт. Он сын маркиза и маркизы Ходдинуортов. С другим джентльменом я не знакома.
— Тот, что повыше ростом — Баффер, он Ходдинуорт?
Аннелиз кивнула, все еще с тоской глядя ему вслед. И Фолкнеру подумалось не без издевки, что так щенок смотрит на новый ботинок, который хозяин прячет от него в шкаф.
— Он живет здесь неподалеку у своих родителей, — добавила Аннелиз.
— Понятно, — он вспомнил, что Сара говорила о маркизе, проживающей в округе. — И давно они здесь поселились?
— Несколько месяцев назад. Переехали сюда из Лондона.
И тут до него дошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85