Я чувствую себя перед вами довольно неловко, и даже неуютно. Если вам хочется уехать отсюда, я смогу объяснить герцогу, что вы сделали все, что было в ваших силах.
— Я остаюсь.
— Да-да, если вы желаете. Однако мне кажется, что…
— Я остаюсь, — твердо повторил Фолкнер и со стуком поставил кружку на стол. — И черт бы побрал мистрис Сару Хаксли.
Он встал со стула, подтянул за ремень панталоны и снова посмотрел на Аннелиз.
— А она довольно-таки милое создание.
— Кто? Эта девушка? — растерянно посмотрел на него ученый. — По-видимому, вы правы…
— А еще она до смерти боится таких типов, как я. Не могли бы вы попробовать вызвать ее на откровенность? Мне хотелось бы знать, что она думает о Дейви Хемпере.
— Отец не позволяет ей ни минуты сидеть без дела. Поэтому выполнить вашу просьбу, как мне представляется, будет крайне трудно, — замялся сэр Исаак.
— Я в вас абсолютно уверен. Сэр Исаак нервно улыбнулся.
— Неужели? Что ж, в таком случае я постараюсь оправдать ваше доверие. Кстати, с вами хотел переговорить Эдвардс. Если у вас, конечно, найдется для этого время.
Фолкнер кивнул и, попрощавшись с ученым, вышел на солнышко. Женщины уже разошлись по своим делам. Улица была безлюдна. Только дети, как всегда, резвились и шалили. Не успел Фолкнер отойти от гостиницы и нескольких шагов, как его догнал Криспин.
— Ваш камзол, сэр. Прошу вас.
— Обойдусь и без него. Сегодня довольно тепло.
— Я понимаю, сэр. Однако существуют и в деревне некоторые понятия о приличиях.
В устах Криспина фраза прозвучала с каким-то темным двусмысленным намеком.
— Здесь тоже полагается соблюдать правила. Откровенно говоря, вы больше заботились о подобных вещах во время военных кампаний, нежели здесь, сэр.
— Всего лишь одна из странностей Эйвбери, — пожав плечами, Фолкнер натянул камзол. С Криспином лучше не спорить. Он снова пошел по улице. Криспин пустился следом, старательно разглаживая камзол на плечах хозяина.
— Так что тебе удалось выяснить в Бате? — спросил Фолкнер. Его лакей вернулся после отлучки, но у них еще не нашлось времени и возможности поговорить. Или, вернее, Фолкнер не особенно жаждал затевать разговор. Он был все еще полон негодования из-за бесцеремонности и непреклонности Сары.
— Этих кучеров, сдается мне, мучает неутолимая жажда. И по сравнению с теми пабами, в которые они наведываются, «Роза» покажется вам кузиной самому Хэмптон-Корту.
Фолкнер засмеялся. Не было на свете таких печальных обстоятельств, про которые Криспин смог бы сказать, что дела на самом деле обстоят гораздо хуже.
— А что, так говорят они сами? Что, мол, это первоклассная пивная, полная прекрасных дам и джентльменов?
— Они говорят, что Морли всегда наливает честную меру.
— И?
— И они его все равно недолюбливают. Правда, я не понимаю, почему. Собственно говоря, по-видимому, они сами не понимают.
— Интересно. И что же в нем не нравится им?
— Он никогда не улыбается.
Фолкнер на минуту призадумался и внимательно посмотрел на лакея.
— Они сами сказали об этом?
— Нет, — признался Криспин, — это мое собственное наблюдение. Он надраивает свои кружки, обслуживает клиентов и не спускает глаз с дочери. Но никогда не улыбается. И, коль уж на то пошло, никогда ни с кем не заговаривает. Вы когда-нибудь слышали, чтобы он рассказал какую-нибудь прибаутку, пошутил, немного посплетничал или сообщил какую-то новость? Нет, рот у него всегда на замке. А сам он, и впрямь, поразительно неприветливый тип.
— Может быть, во всем виноваты привидения?
Физиономия Криспина засияла лукавством.
— На этот счет имеются самые разнообразные догадки. Главным образом все грешат на средневековых монахов. Однако кое-кто толкует совсем о другом.
— О чем? — потребовал Фолкнер, чтобы Криспин договорил до конца. Он шел в направлении церкви, лакей семенил вслед за ним, докладывая на ходу.
— Это относится к самой Эйвбери. Достаточно милое место, хороший народец, плодородные поля. И все же что-то здесь не так. У деревни, так сказать, дурная слава. Все не так, как везде. Один из кучеров даже обмолвился, что, предложи ему поселиться здесь, взять дом, землю, он ни за что не согласится. А когда я спросил, почему, он понес что-то о древних духах и движущихся камнях.
— Скажи мне точно, сколько кружек эля ты влил в него?
— Изрядно, — признался Криспин.
— Скорее всего, оно в нем и заговорило.
— Вы полагаете? — Криспин задумался и почти шепотом добавил: — Согласитесь, что здесь в самом деле все как-то странно, сама жизнь среди камней. Люди говорят, что когда-то их было еще больше. Но, если хотите знать мое мнение, их и сейчас более чем достаточно. И потом очертания местности какие-то не такие, скажу я вам. Такого больше нигде не встретишь, — Криспин покачал головой. — Может, всему виной мое разыгравшееся воображение. Я ведь не сельский житель.
— Да вы начинаете жаловаться, стоит вам отъехать на пять миль от Лондона. Ладно, итак, у Эйвбери дурная слава, а Морли не особенно любят. Что еще?
— Мистрис Хаксли пользуется всеобщим уважением.
— Мы не будем здесь обсуждать ее.
— Как вам угодно, сэр, — ответил лакей и склонил голову. — Если я вам больше не нужен, то вернусь в гостиницу, займусь вашей рубашкой. Ума не приложу, как вывести с нее травяные пятна.
— Здесь наверняка есть прачки, Криспин. Найдите одну из них, и пусть она займется этими пятнами.
— Спасибо за предложение, сэр. Но, кажется, я сам знаю свои обязанности. Что-нибудь еще?
Фолкнер махнул рукой, давая понять, что Криспин может ступать, куда ему будет угодно. Он терпеть не мог, когда Криспин дулся. Однако тут ничего не поделать. По крайней мере, в настоящий момент. Впереди виднелся шпиль церкви. Фолкнер свернул на узкую каменистую тропинку.
ГЛАВА 29
Как только сэр Исаак ушел, Сара решила отправиться в сад. Надо было прополоть грядки, высадить рассаду, подрезать кусты тиса и сделать еще дюжину других дел. Главное, чем привлекал ее сад, — в нем всегда находилась работа.
Солнце приятно согревало. Сара облачилась в непритязательное домашнее платье, простое и свободное. Она особенно любила такие до того, как в деревне появился Фолкнер. Именно так теперь она думала: до того, как он появился, и после того.
Всю жизнь она прожила бок о бок с тайнами Эйвбери. И даже успела к ним привыкнуть. Хорошо ли, плохо ли — сжиться с ними. Она сумела добиться возможного равновесия. И самое главное — никто от этих ее сновидений не страдал. До сих пор.
Он побывал там, в круге камней на холме, вместе с ее жрицей и охотником. Он побывал там с ней.
— Он ужасно беспокоится о вас, поверьте мне, — сказал ей сэр Исаак, — не хотел оставлять вас даже на минутку. В конце концов, мне с большим трудом удалось уговорить его пойти подышать свежим воздухом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— Я остаюсь.
— Да-да, если вы желаете. Однако мне кажется, что…
— Я остаюсь, — твердо повторил Фолкнер и со стуком поставил кружку на стол. — И черт бы побрал мистрис Сару Хаксли.
Он встал со стула, подтянул за ремень панталоны и снова посмотрел на Аннелиз.
— А она довольно-таки милое создание.
— Кто? Эта девушка? — растерянно посмотрел на него ученый. — По-видимому, вы правы…
— А еще она до смерти боится таких типов, как я. Не могли бы вы попробовать вызвать ее на откровенность? Мне хотелось бы знать, что она думает о Дейви Хемпере.
— Отец не позволяет ей ни минуты сидеть без дела. Поэтому выполнить вашу просьбу, как мне представляется, будет крайне трудно, — замялся сэр Исаак.
— Я в вас абсолютно уверен. Сэр Исаак нервно улыбнулся.
— Неужели? Что ж, в таком случае я постараюсь оправдать ваше доверие. Кстати, с вами хотел переговорить Эдвардс. Если у вас, конечно, найдется для этого время.
Фолкнер кивнул и, попрощавшись с ученым, вышел на солнышко. Женщины уже разошлись по своим делам. Улица была безлюдна. Только дети, как всегда, резвились и шалили. Не успел Фолкнер отойти от гостиницы и нескольких шагов, как его догнал Криспин.
— Ваш камзол, сэр. Прошу вас.
— Обойдусь и без него. Сегодня довольно тепло.
— Я понимаю, сэр. Однако существуют и в деревне некоторые понятия о приличиях.
В устах Криспина фраза прозвучала с каким-то темным двусмысленным намеком.
— Здесь тоже полагается соблюдать правила. Откровенно говоря, вы больше заботились о подобных вещах во время военных кампаний, нежели здесь, сэр.
— Всего лишь одна из странностей Эйвбери, — пожав плечами, Фолкнер натянул камзол. С Криспином лучше не спорить. Он снова пошел по улице. Криспин пустился следом, старательно разглаживая камзол на плечах хозяина.
— Так что тебе удалось выяснить в Бате? — спросил Фолкнер. Его лакей вернулся после отлучки, но у них еще не нашлось времени и возможности поговорить. Или, вернее, Фолкнер не особенно жаждал затевать разговор. Он был все еще полон негодования из-за бесцеремонности и непреклонности Сары.
— Этих кучеров, сдается мне, мучает неутолимая жажда. И по сравнению с теми пабами, в которые они наведываются, «Роза» покажется вам кузиной самому Хэмптон-Корту.
Фолкнер засмеялся. Не было на свете таких печальных обстоятельств, про которые Криспин смог бы сказать, что дела на самом деле обстоят гораздо хуже.
— А что, так говорят они сами? Что, мол, это первоклассная пивная, полная прекрасных дам и джентльменов?
— Они говорят, что Морли всегда наливает честную меру.
— И?
— И они его все равно недолюбливают. Правда, я не понимаю, почему. Собственно говоря, по-видимому, они сами не понимают.
— Интересно. И что же в нем не нравится им?
— Он никогда не улыбается.
Фолкнер на минуту призадумался и внимательно посмотрел на лакея.
— Они сами сказали об этом?
— Нет, — признался Криспин, — это мое собственное наблюдение. Он надраивает свои кружки, обслуживает клиентов и не спускает глаз с дочери. Но никогда не улыбается. И, коль уж на то пошло, никогда ни с кем не заговаривает. Вы когда-нибудь слышали, чтобы он рассказал какую-нибудь прибаутку, пошутил, немного посплетничал или сообщил какую-то новость? Нет, рот у него всегда на замке. А сам он, и впрямь, поразительно неприветливый тип.
— Может быть, во всем виноваты привидения?
Физиономия Криспина засияла лукавством.
— На этот счет имеются самые разнообразные догадки. Главным образом все грешат на средневековых монахов. Однако кое-кто толкует совсем о другом.
— О чем? — потребовал Фолкнер, чтобы Криспин договорил до конца. Он шел в направлении церкви, лакей семенил вслед за ним, докладывая на ходу.
— Это относится к самой Эйвбери. Достаточно милое место, хороший народец, плодородные поля. И все же что-то здесь не так. У деревни, так сказать, дурная слава. Все не так, как везде. Один из кучеров даже обмолвился, что, предложи ему поселиться здесь, взять дом, землю, он ни за что не согласится. А когда я спросил, почему, он понес что-то о древних духах и движущихся камнях.
— Скажи мне точно, сколько кружек эля ты влил в него?
— Изрядно, — признался Криспин.
— Скорее всего, оно в нем и заговорило.
— Вы полагаете? — Криспин задумался и почти шепотом добавил: — Согласитесь, что здесь в самом деле все как-то странно, сама жизнь среди камней. Люди говорят, что когда-то их было еще больше. Но, если хотите знать мое мнение, их и сейчас более чем достаточно. И потом очертания местности какие-то не такие, скажу я вам. Такого больше нигде не встретишь, — Криспин покачал головой. — Может, всему виной мое разыгравшееся воображение. Я ведь не сельский житель.
— Да вы начинаете жаловаться, стоит вам отъехать на пять миль от Лондона. Ладно, итак, у Эйвбери дурная слава, а Морли не особенно любят. Что еще?
— Мистрис Хаксли пользуется всеобщим уважением.
— Мы не будем здесь обсуждать ее.
— Как вам угодно, сэр, — ответил лакей и склонил голову. — Если я вам больше не нужен, то вернусь в гостиницу, займусь вашей рубашкой. Ума не приложу, как вывести с нее травяные пятна.
— Здесь наверняка есть прачки, Криспин. Найдите одну из них, и пусть она займется этими пятнами.
— Спасибо за предложение, сэр. Но, кажется, я сам знаю свои обязанности. Что-нибудь еще?
Фолкнер махнул рукой, давая понять, что Криспин может ступать, куда ему будет угодно. Он терпеть не мог, когда Криспин дулся. Однако тут ничего не поделать. По крайней мере, в настоящий момент. Впереди виднелся шпиль церкви. Фолкнер свернул на узкую каменистую тропинку.
ГЛАВА 29
Как только сэр Исаак ушел, Сара решила отправиться в сад. Надо было прополоть грядки, высадить рассаду, подрезать кусты тиса и сделать еще дюжину других дел. Главное, чем привлекал ее сад, — в нем всегда находилась работа.
Солнце приятно согревало. Сара облачилась в непритязательное домашнее платье, простое и свободное. Она особенно любила такие до того, как в деревне появился Фолкнер. Именно так теперь она думала: до того, как он появился, и после того.
Всю жизнь она прожила бок о бок с тайнами Эйвбери. И даже успела к ним привыкнуть. Хорошо ли, плохо ли — сжиться с ними. Она сумела добиться возможного равновесия. И самое главное — никто от этих ее сновидений не страдал. До сих пор.
Он побывал там, в круге камней на холме, вместе с ее жрицей и охотником. Он побывал там с ней.
— Он ужасно беспокоится о вас, поверьте мне, — сказал ей сэр Исаак, — не хотел оставлять вас даже на минутку. В конце концов, мне с большим трудом удалось уговорить его пойти подышать свежим воздухом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85