А они тем временем сожгли бы наш дом, а Брэм... о Господи... он чуть не... – Голос ее прервался.
Люк взял ее лицо в ладони:
– Я бы пришел. Я бы помог тебе. Черт побери, Силвер, неужели ты не видишь, что я лю...
Люк едва успел прикусить язык. Он сам не мог поверить в то, что это слово едва не сорвалось у него с губ.
Но ведь это правда! И он сам это прекрасно понимал. Он действительно ее любит. Полюбил ее с первого взгляда, когда встретил той ночью на вересковой пустоши, такую гордую, напуганную, но изо всех сил старавшуюся не подать виду. Он влюбился в ее дерзко вскинутый подбородок, в ее невероятные золотисто-зеленые глаза, постоянно менявшие оттенок вместе с переменой ее настроения. Влюбился в ее огненный темперамент, в ее упрямство, ум, в то, как она заботилась обо всех своих немногочисленных близких.
Да, черт возьми, он ее любит. Настолько сильно, что это чувство отзывалось в его груди болью. Что сердце его рассыпалось на кусочки, а сам он готов был отречься ото всех клятв, что когда-то принес.
Но он не смеет ее любить. Прошлое его было черно, а будущее – безнадежно. Было бы немыслимо предложить ей разделить его судьбу.
Он взял ее за плечи:
– Один в поле не воин. – Он молился, чтобы она не догадалась о его волнении по легкой хрипотце в его голосе. – Я ваш друг. Вам пора бы уже понять, что я всегда приду к вам на помощь!
Неожиданно из «Привала странника» показался тот, у кого не хватало зубов.
– Вон он! – заорал он. – Это Блэквуд! Хватай его!
Люк выругался.
– А теперь нам точно пора сматываться.
Силвер каким-то образом удалось вырваться у него из рук. Наугад прицелившись, она выстрелила в распахнутую дверь постоялого двора.
Но было уже слишком поздно.
Противник оказался проворнее. Силвер пронзительно взвизгнула: просвистевшая пуля угодила ей в бок.
Глава 23
Она истекает кровью.
Это все, о чем мог думать Люк, когда он во всю прыть скакал на восток, прижимая Силвер к груди.
Несколько минут назад она, преисполненная негодованием, готова была выстрелить в обидчика за пятьдесят шагов. А теперь неподвижно лежала в его объятиях, ее платье цвета слоновой кости было все в крови.
Она застонала:
– Мы... мы это сделали. Я попала в этого лысого змия с ружьем, правда ведь?
Люк припомнил дикие вопли ее жертвы. Если бы он не был так обеспокоен, то рассмеялся бы.
– Ты превосходный стрелок, Солнышко.
– Я же тебе говорила. Я очень меткая. – Она с трудом перевела дыхание, и Люк понял, какую она испытывает нечеловеческую боль и каких неимоверных усилий стоит ей это скрывать. – Мы с вами никогда... не говорили...о деньгах. Я заплачу вам. Такому знаменитому разбойнику, как Блэквуд, просто полагается приличная плата... – Голос ее прервался.
– Не говори ничего, дурочка. – Люк пришпорил коня. – Держись. Осталось совсем немного.
Она улыбнулась ему слабой улыбкой:
– У меня почти тридцать фунтов отложено на черный день. А у Брэма в копилке два шиллинга и полпенни, – скрупулезно подсчитывала она.
– Даже не думай о деньгах.
– Почему? Что, мои деньги недостаточно для тебя хороши?
Какой же она была бледной! У Люка защемило сердце.
– Не говори ничего. Побереги силы.
Он прижал ее к себе еще крепче. Она слегка поморщилась от боли, а потом прикрыла глаза.
– Держись, Солнышко, – прошептал он.
Он говорил это не столько ей, сколько себе самому.
Его черный конь летел стрелой, и Люк очень быстро добрался до своего дома с бездыханной Силвер. Он нес ее на руках к себе в комнату, но тут его остановил сердитый оклик Джонаса:
– Что ты на этот раз затеял, мальчишка? Ты что, людей похищать начал?
– Это та женщина, о которой я тебе рассказывал, Джонас. Эта дурочка спасла мне жизнь, но ее самое ранили. Я и решил принести ее сюда.
– Но это же опасно, милорд. Что, если она кому-нибудь проболтается?
Люк решительно уложил Силвер на кровать и разрезал ножом ее рукав.
– Никому она не проболтается. – Ее сорочку залила алая кровь. – Моя Силвер на это не способна. Эту женщину можно пытать целую неделю, и добьешься только того, что она плюнет тебе в лицо.
Джонас что-то неразборчиво пробормотал и, поджав губы в знак неодобрения, отправился искать бинты и подогреть воду. Люк продолжал снимать с Силвер сорочку. Мягкий батист легко резался: достаточно было одного прикосновения его ножа.
Наконец, разрезав и сняв с нее сорочку, он увидел, что в ее окровавленном боку между двумя ребрами застряла пуля. Люк едва подавил ругательство. К счастью, насколько он мог судить, свинец вошел в мягкую плоть, не затронув кости.
Он облегченно вздохнул, но тотчас же заметил, что к одному ребру прилип маленький кусочек материи. Этот клочок непременно нужно отодрать, иначе рана никогда не заживет. Люк молил Бога, чтобы Силвер пока не приходила в сознание.
Он закатал рукава. В комнату вошел Джонас с кастрюлей горячей воды, из которой валил пар, и целой грудой чистых белых тряпок.
– Может, я взгляну на рану, милорд?
Стараясь не обращать внимания на соблазнительные выпуклости бледного, залитого кровью тела, он грубовато отозвался:
– Я сам все сделаю.
Джонас окинул его проницательным взглядом и пожал плечами:
– Как скажете, милорд.
– Нам понадобится виски.
– Оно тут. И бинты, и горячая вода.
Люк откупорил бутылку.
– Она же без сознания! Нельзя вливать женщине в горло виски, когда она в таком состоянии, милорд.
– Это для меня, Джонас, – мрачно объяснил Люк. В глазах шотландца блеснули насмешливые огоньки.
– Правда? Никогда не думал, что доживу до этого дня!
– Ну, вот и дожил, несчастный придира. – Люк отпил из бутылки и поставил ее обратно на комод из красного дерева рядом с кроватью. – Ну а теперь можешь идти.
Старый слуга хотел что-то сказать, но передумал. Он повернулся к двери, покачивая головой.
Через двадцать минут все было закончено. Кусочек ткани был отодран от ребра, пуля извлечена из раны, а сама Силвер перебинтована мягкой льняной тканью.
Люка всего трясло. Так он не дрожал нив Руане, ни даже в вонючем и грязном Алжире. Эта женщина сама себе главный враг. Она не ведала страха и никогда не руководствовалась соображения-ми здравого смысла.
И он любил ее за это.
Люк вздохнул, укрыл одеялом свою пациентку и принялся разводить огонь в камине: день выдался не по сезону холодный. Глядя на пляшущие языки пламени, он размышлял о чувстве долга и о днях своей невинной юности. Каким он был когда-то! И кто он теперь!
Он думал о женщине с каштановыми волосами, лежавшей сейчас в его постели, для которой не было места в его новом мире.
Он снова и снова повторял себе, что она не для него. Тени становились все длиннее, в трубе завывал ветер, в окна барабанил дождь. Люку показалось, что в прохладном воздухе запахло лавандой, но он уверил себя, что это всего лишь игра воображения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Люк взял ее лицо в ладони:
– Я бы пришел. Я бы помог тебе. Черт побери, Силвер, неужели ты не видишь, что я лю...
Люк едва успел прикусить язык. Он сам не мог поверить в то, что это слово едва не сорвалось у него с губ.
Но ведь это правда! И он сам это прекрасно понимал. Он действительно ее любит. Полюбил ее с первого взгляда, когда встретил той ночью на вересковой пустоши, такую гордую, напуганную, но изо всех сил старавшуюся не подать виду. Он влюбился в ее дерзко вскинутый подбородок, в ее невероятные золотисто-зеленые глаза, постоянно менявшие оттенок вместе с переменой ее настроения. Влюбился в ее огненный темперамент, в ее упрямство, ум, в то, как она заботилась обо всех своих немногочисленных близких.
Да, черт возьми, он ее любит. Настолько сильно, что это чувство отзывалось в его груди болью. Что сердце его рассыпалось на кусочки, а сам он готов был отречься ото всех клятв, что когда-то принес.
Но он не смеет ее любить. Прошлое его было черно, а будущее – безнадежно. Было бы немыслимо предложить ей разделить его судьбу.
Он взял ее за плечи:
– Один в поле не воин. – Он молился, чтобы она не догадалась о его волнении по легкой хрипотце в его голосе. – Я ваш друг. Вам пора бы уже понять, что я всегда приду к вам на помощь!
Неожиданно из «Привала странника» показался тот, у кого не хватало зубов.
– Вон он! – заорал он. – Это Блэквуд! Хватай его!
Люк выругался.
– А теперь нам точно пора сматываться.
Силвер каким-то образом удалось вырваться у него из рук. Наугад прицелившись, она выстрелила в распахнутую дверь постоялого двора.
Но было уже слишком поздно.
Противник оказался проворнее. Силвер пронзительно взвизгнула: просвистевшая пуля угодила ей в бок.
Глава 23
Она истекает кровью.
Это все, о чем мог думать Люк, когда он во всю прыть скакал на восток, прижимая Силвер к груди.
Несколько минут назад она, преисполненная негодованием, готова была выстрелить в обидчика за пятьдесят шагов. А теперь неподвижно лежала в его объятиях, ее платье цвета слоновой кости было все в крови.
Она застонала:
– Мы... мы это сделали. Я попала в этого лысого змия с ружьем, правда ведь?
Люк припомнил дикие вопли ее жертвы. Если бы он не был так обеспокоен, то рассмеялся бы.
– Ты превосходный стрелок, Солнышко.
– Я же тебе говорила. Я очень меткая. – Она с трудом перевела дыхание, и Люк понял, какую она испытывает нечеловеческую боль и каких неимоверных усилий стоит ей это скрывать. – Мы с вами никогда... не говорили...о деньгах. Я заплачу вам. Такому знаменитому разбойнику, как Блэквуд, просто полагается приличная плата... – Голос ее прервался.
– Не говори ничего, дурочка. – Люк пришпорил коня. – Держись. Осталось совсем немного.
Она улыбнулась ему слабой улыбкой:
– У меня почти тридцать фунтов отложено на черный день. А у Брэма в копилке два шиллинга и полпенни, – скрупулезно подсчитывала она.
– Даже не думай о деньгах.
– Почему? Что, мои деньги недостаточно для тебя хороши?
Какой же она была бледной! У Люка защемило сердце.
– Не говори ничего. Побереги силы.
Он прижал ее к себе еще крепче. Она слегка поморщилась от боли, а потом прикрыла глаза.
– Держись, Солнышко, – прошептал он.
Он говорил это не столько ей, сколько себе самому.
Его черный конь летел стрелой, и Люк очень быстро добрался до своего дома с бездыханной Силвер. Он нес ее на руках к себе в комнату, но тут его остановил сердитый оклик Джонаса:
– Что ты на этот раз затеял, мальчишка? Ты что, людей похищать начал?
– Это та женщина, о которой я тебе рассказывал, Джонас. Эта дурочка спасла мне жизнь, но ее самое ранили. Я и решил принести ее сюда.
– Но это же опасно, милорд. Что, если она кому-нибудь проболтается?
Люк решительно уложил Силвер на кровать и разрезал ножом ее рукав.
– Никому она не проболтается. – Ее сорочку залила алая кровь. – Моя Силвер на это не способна. Эту женщину можно пытать целую неделю, и добьешься только того, что она плюнет тебе в лицо.
Джонас что-то неразборчиво пробормотал и, поджав губы в знак неодобрения, отправился искать бинты и подогреть воду. Люк продолжал снимать с Силвер сорочку. Мягкий батист легко резался: достаточно было одного прикосновения его ножа.
Наконец, разрезав и сняв с нее сорочку, он увидел, что в ее окровавленном боку между двумя ребрами застряла пуля. Люк едва подавил ругательство. К счастью, насколько он мог судить, свинец вошел в мягкую плоть, не затронув кости.
Он облегченно вздохнул, но тотчас же заметил, что к одному ребру прилип маленький кусочек материи. Этот клочок непременно нужно отодрать, иначе рана никогда не заживет. Люк молил Бога, чтобы Силвер пока не приходила в сознание.
Он закатал рукава. В комнату вошел Джонас с кастрюлей горячей воды, из которой валил пар, и целой грудой чистых белых тряпок.
– Может, я взгляну на рану, милорд?
Стараясь не обращать внимания на соблазнительные выпуклости бледного, залитого кровью тела, он грубовато отозвался:
– Я сам все сделаю.
Джонас окинул его проницательным взглядом и пожал плечами:
– Как скажете, милорд.
– Нам понадобится виски.
– Оно тут. И бинты, и горячая вода.
Люк откупорил бутылку.
– Она же без сознания! Нельзя вливать женщине в горло виски, когда она в таком состоянии, милорд.
– Это для меня, Джонас, – мрачно объяснил Люк. В глазах шотландца блеснули насмешливые огоньки.
– Правда? Никогда не думал, что доживу до этого дня!
– Ну, вот и дожил, несчастный придира. – Люк отпил из бутылки и поставил ее обратно на комод из красного дерева рядом с кроватью. – Ну а теперь можешь идти.
Старый слуга хотел что-то сказать, но передумал. Он повернулся к двери, покачивая головой.
Через двадцать минут все было закончено. Кусочек ткани был отодран от ребра, пуля извлечена из раны, а сама Силвер перебинтована мягкой льняной тканью.
Люка всего трясло. Так он не дрожал нив Руане, ни даже в вонючем и грязном Алжире. Эта женщина сама себе главный враг. Она не ведала страха и никогда не руководствовалась соображения-ми здравого смысла.
И он любил ее за это.
Люк вздохнул, укрыл одеялом свою пациентку и принялся разводить огонь в камине: день выдался не по сезону холодный. Глядя на пляшущие языки пламени, он размышлял о чувстве долга и о днях своей невинной юности. Каким он был когда-то! И кто он теперь!
Он думал о женщине с каштановыми волосами, лежавшей сейчас в его постели, для которой не было места в его новом мире.
Он снова и снова повторял себе, что она не для него. Тени становились все длиннее, в трубе завывал ветер, в окна барабанил дождь. Люку показалось, что в прохладном воздухе запахло лавандой, но он уверил себя, что это всего лишь игра воображения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102