— Насколько мне известно, нет, ваше высочество, но они и не могут ничего подписать, пока ваша помолвка с принцем Генри не будет расторгнута, — напомнил ей сэр Оуэн.
Но Екатерина печально воскликнула:
— Я в таком сложном положении! Король Генрих считает меня связанной обетом, а его сын — свободной. Не знаю, что буду делать, если меня отвергнут.
— Такого быть не может! — уверенно заявил Мередит. — Не эрцгерцог Филипп унаследовал Кастилию, а ваша сестра. Ваш отец сумеет найти выход и наверняка договорится с королевой Хуаной. Все будет хорошо, ваше высочество! Мы в своем Фрайарсгейте молимся и будем молиться за вас.
— Как странно, — заметила принцесса, — что незнатная девушка из Камбрии и ее муж-рыцарь стали моими покровителями. У меня почти нет здесь друзей, сэр Оуэн.
Приятно сознавать, что вы, хоть и далеко, все же на моей стороне.
— Когда-нибудь вы станете королевой Англии. Королевой дома Тюдоров. С шести лет я служу им и когда-нибудь стану служить и вам вместе с Розамундой.
Он встал на колени и снова поцеловал ей руку.
— Король Генрих — человек жесткий, и от своих друзей я знаю, что он нездоров. Но он не глуп. И договор, заключенный с вашими родителями, будет выполнен, в этом я не сомневаюсь.
Поднявшись, он добавил:
— С вашего разрешения, я, пожалуй, удалюсь. Путешествие было долгим, и мне хотелось бы повидаться с друзьями перед возвращением домой.
— Приходите повидать меня еще раз до отъезда, — попросила она, и он кивнул.
Выйдя из покоев принцессы, сэр Оуэн отправился на поиски бывших собратьев по оружию. Они были рады видеть его, хотя и поддразнивали, что до сих пор он умудрился производить на свет только дочерей. Однако за добрым вином языки развязались, и Оуэн понял, что принцессе приходится куда хуже, чем он себе представлял. Король окончательно перестал выплачивать ей содержание.
Она жила при дворе, потому что ей не на что было существовать в Дарем-Хаусе, принадлежащем епископу Лондонскому.
Но перед тем как ее вынудили покинуть дом, она соблюдала жесточайшую экономию во всем. Дошло до того, что ее слугам приходилось покупать вчерашние рыбу, хлеб и овощи. Многие молодые дамы, приехавшие с ней в надежде удачно выйти замуж, были отосланы на родину, потому что принцесса не смогла дать им приданое. Только Мария де Салинас отказалась покинуть подругу. Екатерина задолжала нескольким лондонским торговцам, не стеснявшимся донимать ее требованиями вернуть долг.
Говорили, что принцесса невзлюбила сеньора де Пуэбла, испанского посла, и предпочитала другого дипломата, Эрнана, герцога де Эстрада, который симпатизировал принцессе и просил за нее короля, правда, без малейшего эффекта.
По словам приятелей Оуэна, принцесса постоянно хворала, страдая то от лихорадки, то от простуды, то от головных болей, которые так ослабляли ее, что она зачастую не могла подняться с постели и неделями не покидала комнаты. Она была постоянно угнетена и нервничала. Одиночество и враждебное окружение мучили ее. Мужчины вслух сомневались, что из нее выйдет добрая жена для принца Генри.
— Как столь хрупкая девушка сможет родить наследника? — воскликнул один. — Кроме того, она уже не первой свежести! Может, король прав, подыскивая невесту помоложе!
— Принцесса Екатерина когда-нибудь станет доброй королевой для Англии. — вступился сэр Оуэн. — Она еще достаточно молода, и думаю, что для принца лучше иметь жену старше себя.
— Да ты бы видел его! — возразил другой рыцарь. — Он стал настоящим великаном! Представляешь, Оуэн, ростом он не меньше шести футов четырех дюймов, а руки и ноги, как древесные стволы. Но в теле мужчины живет ум мальчишки. Король совсем не обучает его править страной, хотя и не расстается с сыночком. Держит парня в ежовых рукавицах.
— Не таких ежовых, чтобы принц не имел возможности задрать юбку-другую, — хмыкнул третий. — Он просто ненасытен и меняет женщин каждый день. Если принцесса выйдет за него, ей придется смотреть сквозь пальцы каждый раз, когда королю вздумается позабавиться.
— Остается надеяться, что принц Хэл не станет публично позорить жену, — заметил Оуэн. — Принцесса — девушка гордая.
Он продолжал пить и обмениваться сплетнями с друзьями, пока не пришло время ложиться спать Эту ночь Оуэн провел в зале дворца. Утром, морщась от головной боли, он снова нашел принцессу, чтобы попрощаться.
— Пожалуйста, передайте Розамунде, что я жду от нее писем, — попросила молодая женщина. — Я так люблю читать ее письма, узнавать разные новости о хозяйстве, Фрайарсгейте и ваших дочерях. А вы будете ставить меня в известность обо всем, что узнаете от своих друзей.
— Я верный слуга вашего высочества, — заверил Мередит, кланяясь и целуя ее руку.
Следующие несколько дней он нетерпеливо подгонял коня. Весеннее солнышко посылало яркие лучи, а мысли о скорой встрече с Розамундой помогали коротать время. Жена будет расстроена печальной участью принцессы, но они сумеют немного помочь несчастной. Оуэн твердо верил в то, что Екатерина в один прекрасный день станет королевой, а она не такая женщина, чтобы забывать друзей.
Наконец он остановил коня на холме, с которого виднелась крыша Фрайарсгейта. Озеро у подножия сверкало голубизной. По зеленым холмам бродили овцы, коровы и лошади. На полях трудились крестьяне, занятые прополкой овощей.
Оуэн медленно тронул жеребца, зная, что жена и дети ждут его. Какое счастье снова оказаться дома!
Из конюшни выбежал конюх, чтобы взять у него поводья.
— Хорошенько разотри его, Том, и дай лишнюю мерку овса. Ему пришлось много потрудиться за эти две недели, — наставлял Оуэн. — А потом пусти его попастись на травке.
— Да, милорд, — кивнул конюх, — и добро пожаловать домой.
Оуэн кивнул и поспешил в дом.
Розамунда, предупрежденная слугами, спустилась навстречу мужу и, обняв его, горячо расцеловала. Оуэн, смеясь, подхватил ее и понес в зал.
— Кровь Христова, леди, лучшего приветствия мужчина не может ожидать! Неужели ты так скучала по мне?
Он был страшно доволен, потому что со дня свадьбы они впервые разлучались.
Розамунда взглянула на него сияющими любовью глазами.
— Да, сэр, ужасно! — заверила она.
— Папа! Папа!
Кто-то настойчиво дергал его за камзол. Филиппа!
Оуэн нагнулся и поднял дочь.
— Как поживает драгоценная папина принцесса? — осведомился он, целуя розовую щечку. — Ты была хорошей девочкой, Филиппа? Помогала маме нянчить младшую сестричку?
— Да, — кивнула Филиппа и, наморщив носик, добавила:
— Бэнни воняет.
— Со всеми детьми бывает такое, — согласился он, — но ведь от твоей сестрички не всегда дурно пахнет. Правда?
— Не всегда, — нерешительно согласилась малышка.
Оуэн поставил дочь на пол.
— Уже ревность?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102