Так что не грех с ним было и пококетничать.
- Зоенька, Зоенька, правее реечку поставьте! - кричал он.
- Слушаюсь, Валерий Никитич, слушаюсь! - откликалась Зоя.
Было шумно, суматошливо. Инструмента уже не хватало.
Болтун, кудластый Болтун, с веселым лаем носился, а за ним гонялась Прокопова дочка. Она цеплялась за его густую шерсть, хотела повалить. Болтун вырывался и мчался прочь от девочки, делал круг, сразу же возвращаясь к ней.
* * *
После воскресника Андрей пошел Кольку провожать. На голове мальчишки по-прежнему красовался пучок длинных птичьих перьев.
- Что это у вас за отряд? - спросил Андрей.
Колька подозрительно покосился.
- Вам, значит, можно отряд, а нам нельзя?
- Почему нельзя... Я просто спрашиваю, какой отряд?
- Индейский.
- А почему индейский?
- А почему у вас студенческий?
- Здорово. Мы же студенты, вот и студенческий. А вы школьники - значит, школьный.
- Школьный, - презрительно усмехнулся Колька. - Скажешь тоже... школьный. Индейский, вот это да.
- А почему "Разведчик"?
- А у вас почему "Ермак"? Вы что, Ермаки, что ли?
- Вообще-то верно.
- А мы разведываем.
- Что разведываете?
- Разведываем. Нельзя говорить. Не обижайся, я клятву дал.
- Раз клятву, тогда конечно... Слушай, это ты ребятам в лагере сказал, что нас бить собираются? Тогда, в клубе?
- Я.
- С чего ты взял? Кто нас бить собирался?
- Я у клуба слышал. Ваня этот бешеный. Лезет на всех. Задавучий. Вот я и побежал. Неправильно, что ли?
- Да нет, может, и правильно. А ты чего не приходишь к нам?
- Чтобы врачиха опять орала?
- Не будет она орать, - успокоил его Андрей. - Мы ей сказали, приходи.
- Приду, - пообещал Колька. - А ты нам можешь индейские значки нарисовать? Как у вас на рубашках?
- Нарисую. Только ты скажи, что рисовать. Подумайте с ребятами, и скажешь.
- Точно нарисуешь?
- Я же сказал.
- Тогда я побегу к пацанам. Может, сегодня успеем придумать.
- Беги.
Колька, поддернув штаны, помчался рысью и исчез за вагончиками.
Андрей же пошел потихонечку дальше и скоро очутился за поселком, на развилке дорог. Одна из них вела к посадочной площадке вертолетов, другая поворачивала вправо, к станции. Андрей двинулся по второй.
Вечерело. Погустела комариная сетка, висящая возле лица. Сумерки пробрались в тайгу, она потемнела. Розовой пеной лежали высоко в небе легкие облака. А от поворота дороги, навстречу Андрею шла женщина.
Еще издали, не видя ее лица, Андрею показалось, что походка и фигура женщины знакомы, а пройдя десяток-другой шагов, он понял, что это Наташа. Андрей остановился, подождал и, когда Наташа поравнялась с ним, поздоровался.
Сегодня на лице Наташи не было и следов косметики, которая неприятно поразила Андрея в клубе. Оно было ясным, и ветер плескал на него темные пряди распущенных волос, обнажая маленькое ухо с проколотой оттянутой мочкой.
Андрей вдруг почувствовал, как томительной и светлой волной наплывает на него робость.
- Гуляете? - спросил Андрей, когда они пошли рядом, и показал глазами на большую сумку: - Позвольте?
- Да она пустая, - отозвалась Наташа и легко подняла сумку на вытянутой руке перед собой, но потом вдруг передумала, протянула ее Андрею: - Держите.
- Гуляете? - еще раз повторил Андрей.
- Купаться ходила. Постирала немного. Здесь озеро, километра два по дороге. Правда, вода какая-то черная, но чистая, да и лучше нет.
- А я не, знал, - отозвался Андрей и вдруг со страхом почувствовал, что наступает катастрофическое состояние, которое было его всегдашней бедой. Он никогда не был молчуном и считался в своем кругу человеком разговорчивым. Но стоило ему остаться наедине с девушкой, которая ему нравилась, и язык замирал. Боязнь сказать что-нибудь не так, заговорить о пустом и тем показать себя человеком болтливым и бестолковым, слишком откровенное желание с первых минут разговора понравиться, произвести выгодное впечатление портили дело. Десятки будто бы подходящих тем вертелись в голове и просились на язык, но все тот же страх заставлял лихорадочно искать лучшее. А время между тем шло, и унизительная, по его мнению, пауза затягивалась. Все новые и новые темы, забавные случаи и истории вспоминал он, тотчас отвергая их. Пауза становилась угрожающей. Андрей окончательно терялся и, желая во что бы то ни стало прервать мучительное молчание, с каждой минутой отдаляющее его от идущей рядом девушки, бодро наигранным, насквозь фальшивым голосом начинал действительно бесцветный и пустой разговор, какой ведут люди, когда им приходится идти рядом. Путь становился тягостным, длинным, и Андрей с нетерпением ждал конца, быстро прощался, а потом ругал себя последними словами и горько жалел, что все получилось так нескладно. Так вышло и сегодня. Он уже начал ругать себя, что пошел с девушкой, надо было поздороваться и идти своей дорогой, не выставлять себя на посмешище. Но его выручила Наташа.
- Домой вы дошли спокойно?
- Да, конечно.
- Я боялась, как бы эти... - она запнулась, - ну, Ваня Судак, по пьянке драться на вас не кинулись.
- Нас же было четверо. А вас они не потревожили?
- Обошлось, - нахмурилась Наташа и тут же спросила: - А эта девушка, Зоя, она вместе с вами в бригаде работает?
- С нами.
- Молодец! Вот молодец!
В голосе Наташи звучало уважение.
- Чему вы удивляетесь? Ведь вы тоже работаете, и больше, чем Зоя.
- То я, а то она, - разница.
Минуту поколебавшись, Андрей спросил:
- А кто эти ребята, вчерашние?
- Эти-то... Ну, тот высокий, Ваня - Бешеный Судак. Так... без царя в голове. Больше пьет, чем работает. Его бы выгнали давно, да людей не хватает. Электрик... А те двое, я и звать-то их как не знаю, недавно приехали.
- Они пристают к вам?
Наташа не ответила, опустила голову.
- Да вы не бойтесь, скажите. Мы с ними не справимся, что ли. В конце концов начальству вашему скажем. Тоже мне гангстеры.
- Нет, не надо начальству, - испуганно сказала Наташа. - Не надо.
Андрей остановился.
- Послушайте, чего вы боитесь?
- Хорошо, я вам скажу, только об этом не надо рассказывать, и заступаться за меня не надо. Я сама не маленькая. Обещаете?
- Обещаю.
- Хорошо, пойдемте, чего мы стали... - Она повернулась к Андрею и пожаловалась. - Пристает он ко мне.
Это было сказано просто, но такими жалобными стали Наташины глаза, в которых казалось вот-вот проступят слезы, что Андрею сделалось не по себе.
- Кто пристает, Иван? - спросил он тихо.
- А-а, Иван этот - пешка. Китыч пристает.
- Какой еще Китыч?
- Да прораб наш, Валерий Никитич. Его Китычем все зовут.
Андрей удивился.
- Это в очках? Наш прораб?
- Да, он. Когда мы в клубе были, он мне днем еще сказал, что какой-то праздник у них, чей-то день рождения. И чтобы я пришла. Иван потом тоже подходил: не забудь, мол, смотри. Человек ждать будет. А я плюнула и не пошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45