как ей воспитывать гения?
Из холла донесся голос Кэла:
— …поскольку сегодня Джейн стало значительно лучше, мы поехали к Энни.
— Мне представляется, раз уж ей стало значительно лучше, тебе следовало привезти ее в город и познакомить с родителями.
Она бросила белую ветровку на стул и повернулась к двери.
— Папа, вчера за обедом я все объяснил и тебе, и маме. Я…
— Хватит об этом. — Отец Кэла остановился, как только увидел ее.
Тот образ, что она рисовала себе: веселый старичок с круглым животиком и венчиком седых волос вокруг лысины — исчез, едва она увидела отца Кэла у ворот. Теперь она поняла, что видит перед собой постаревшего двойника своего супруга.
Высокий, широкоплечий, симпатичный, он прекрасно смотрелся в красной фланелевой рубашке, мятых брюках и кожаных сапогах. В густых темных волосах, более длинных, чем у сына, только начала серебриться седина. Выглядел он лет на пятьдесят с небольшим, слишком молодой и красивый для человека, имеющего тридцатишестилетнего сына.
Он пристально, без спешки, оглядел Джейн, и она без труда узнала этот прямой, немигающий взгляд. Точно так же смотрел на нее и Кэл. Она не отвела глаз, понимая, что только так может заставить считаться с собой. Тут он улыбнулся и протянул ей руку:
— Я — Джим Боннер. Рад, что мы наконец-то увиделись.
— Джейн Дарлингтон.
Улыбка исчезла, брови сошлись у переносицы. Он высвободил руку.
— В здешних местах большинство женщин после замужества берут фамилию мужа.
— Я не местная, и моя фамилия Дарлингтон. И еще: мне тридцать четыре года.
Из-за ее спины послышался сдавленный вздох. Джим Боннер рассмеялся:
— А ведь не дашь.
— Именно тридцать четыре. И с каждой секундой я становлюсь старше.
— Достаточно, Джейн. — В голосе Кэла слышалось предостережение, но он мог бы и не сотрясать воздух.
— Ты не выглядишь больной.
— Я и не больна. — Джейн почувствовала, как что-то скользнуло по спине, и поняла, что лишилась эластичной ленты.
— Она пошла на поправку несколько часов назад, — вставил Кэл. — Может, это был совсем и не грипп.
Джейн повернулась к нему, чтобы одарить пренебрежительным взглядом: она не собиралась поддерживать его во лжи, но Кэл предпочел этого взгляда не заметить.
Джим взял с разделочного столика книжку комиксов, вопросительно посмотрел на нее:
— Лучшая книга месяца?
— Джейн проглядывает их, чтобы отвлечься. Хочешь пива, папа?
— Нет. Я еду в больницу.
Внезапная тревога остановила едкую реплику, уже готовую сорваться с язычка Джейн.
— Что-нибудь случилось? — спросила она.
— А как насчет сандвича? — Кэл не дал отцу ответить. — Джейн, сделай нам с отцом по сандвичу.
— Я с радостью сделаю сандвич твоему отцу. — А вот о себе ты сможешь позаботиться сам.
Бровь Джима Боннера изогнулась, он бросил на сына взгляд, который Джейн истолковала однозначно: неужели за столько лет поисков ты не смог найти себе лучшей жены?
Но она отказывалась играть роль верной и покорной подруги.
— Вам надо сдать анализы? Надеюсь, вы не заболели? Опять вмешался Кэл:
— Дорогая, у тебя лицо в грязи, наверное, после прогулки по лесу у Энни. Может, тебе лучше подняться наверх и умыться?
— Никакой тайны в этом нет, — ответил Джим. — Я — врач и должен заглянуть к моим пациентам.
Джейн оцепенела, в какой уж раз осознав, сколь велика допущенная ею ошибка. А потом резко повернулась к Кэлу:
— Так твой отец — врач? Сколько еще семейных скелетов припрятано в твоем шкафу?
Ее сердце разрывалось от горя, а его это, похоже, только забавляло.
— Я знаю, ты надеялась увидеть деревенского увальня, но, похоже, тебе не повезло. Хотя, если подумать… Папа, вроде бы ты говорил мне, что твой дед до сих пор живет где-то в горах?
— Об этом говорил мне отец. — Джим пристально смотрел на Джейн. — А почему тебя это волнует?
Кэл не дал ей ответить. Джейн это только обрадовало, потому что комок в горле не позволил бы ей произнести хоть слово.
— Джейн грезит горцами. Сама-то она городская, но любит все, связанное с глубинкой. Ее постигло глубокое разочарование, когда она узнала, что мы носим обувь.
Из холла донесся мелодичный женский голос:
— Кэл, где ты? Он вздохнул.
— На кухне, мама.
— Я проезжала мимо, увидела, что ворота открыты… — Как и отец Кэла, женщина, появившаяся в дверях, выглядела слишком молодо для того, чтобы иметь тридцатишестилетнего сына. И Джейн не могла не удивиться, что у Энни Глайд столь утонченная и элегантная дочь. Миловидная, подтянутая, модно одетая, с коротко стриженными, завитыми каштановыми волосами. Прическа подчеркивала синеву глаз. И никакой седины. Черные брюки облегали стройные ноги, вишневый пиджак свободного покроя украшала серебряная брошь. В сравнении с ней Джейн чувствовала себя уличным оборванцем. Грязное лицо, растрепанные волосы с запутавшимися в них листьями.
— Ты, должно быть, Джейн. — Женщина шагнула вперед, протягивая руку. — Я — Линн Боннер. — Голос звучал тепло, но в рукопожатии чувствовалась сдержанность. — Надеюсь, тебе уже лучше. Кэл сказал, что ты прихворнула.
— У меня все в порядке, благодарю вас.
— Ей тридцать четыре года, — объявил Джим, стоявший у разделочного столика.
Линн удивленно вздрогнула, потом улыбнулась:
— Я рада.
Джейн почувствовала, что сможет найти общий язык с Линн Боннер. Джим сел на стул, вытянул ноги.
— Кэл говорит, что она без ума от горцев. Тебя она определенно полюбит, Эмбер.
Джейн заметила, как Кэл бросил на отца недоуменный взгляд. Уловила она и надменные нотки, которых раньше не было, но его жена никак не отреагировала.
— Я уверена, Кэл говорил тебе, что мы только что вернулись. Совмещали отдых и научную конференцию. Я очень сожалею что вчера ты плохо себя чувствовала и не смогла пообедать с нами. Но в субботу мы тебя ждем. Джим, если не будет дождя, ты сможешь поджарить мясо на углях.
Джим положил ногу на ногу.
— Нет, Эмбер. Раз Джейн так любит быт горцев, почему бы тебе не забыть про жареное мясо и не приготовить одно из фирменных блюд семьи Глайд? Фасоль со свининой и, скажем зельц, который отлично делала твоя мать. Ты когда-нибудь ела зельц, Джейн?
— Нет, вроде бы нет.
— Не уверена, что Джейн этого хочет, — холодно процедила Линн. — Никто больше не ест зельц.
— Может, ты сможешь возродить моду на это блюдо, Эмбер. Если расскажешь о нем всем своим расфуфыренным подружкам на очередном благотворительном мероприятии в Эшвилле.
Кэл таращился на родителей, словно никогда не видел их раньше.
— С каких это пор ты начал звать маму «Эмбер»?
— Это ее имя, — ответил Джим.
— Так зовет ее Энни, но ты ее раньше так не называл.
— Кто говорит, что в жизни нет места переменам?
Кэл повернулся к матери, но та воздержалась от комментариев. Он попытался перевести разговор на другое, повернулся к холодильнику, открыл дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Из холла донесся голос Кэла:
— …поскольку сегодня Джейн стало значительно лучше, мы поехали к Энни.
— Мне представляется, раз уж ей стало значительно лучше, тебе следовало привезти ее в город и познакомить с родителями.
Она бросила белую ветровку на стул и повернулась к двери.
— Папа, вчера за обедом я все объяснил и тебе, и маме. Я…
— Хватит об этом. — Отец Кэла остановился, как только увидел ее.
Тот образ, что она рисовала себе: веселый старичок с круглым животиком и венчиком седых волос вокруг лысины — исчез, едва она увидела отца Кэла у ворот. Теперь она поняла, что видит перед собой постаревшего двойника своего супруга.
Высокий, широкоплечий, симпатичный, он прекрасно смотрелся в красной фланелевой рубашке, мятых брюках и кожаных сапогах. В густых темных волосах, более длинных, чем у сына, только начала серебриться седина. Выглядел он лет на пятьдесят с небольшим, слишком молодой и красивый для человека, имеющего тридцатишестилетнего сына.
Он пристально, без спешки, оглядел Джейн, и она без труда узнала этот прямой, немигающий взгляд. Точно так же смотрел на нее и Кэл. Она не отвела глаз, понимая, что только так может заставить считаться с собой. Тут он улыбнулся и протянул ей руку:
— Я — Джим Боннер. Рад, что мы наконец-то увиделись.
— Джейн Дарлингтон.
Улыбка исчезла, брови сошлись у переносицы. Он высвободил руку.
— В здешних местах большинство женщин после замужества берут фамилию мужа.
— Я не местная, и моя фамилия Дарлингтон. И еще: мне тридцать четыре года.
Из-за ее спины послышался сдавленный вздох. Джим Боннер рассмеялся:
— А ведь не дашь.
— Именно тридцать четыре. И с каждой секундой я становлюсь старше.
— Достаточно, Джейн. — В голосе Кэла слышалось предостережение, но он мог бы и не сотрясать воздух.
— Ты не выглядишь больной.
— Я и не больна. — Джейн почувствовала, как что-то скользнуло по спине, и поняла, что лишилась эластичной ленты.
— Она пошла на поправку несколько часов назад, — вставил Кэл. — Может, это был совсем и не грипп.
Джейн повернулась к нему, чтобы одарить пренебрежительным взглядом: она не собиралась поддерживать его во лжи, но Кэл предпочел этого взгляда не заметить.
Джим взял с разделочного столика книжку комиксов, вопросительно посмотрел на нее:
— Лучшая книга месяца?
— Джейн проглядывает их, чтобы отвлечься. Хочешь пива, папа?
— Нет. Я еду в больницу.
Внезапная тревога остановила едкую реплику, уже готовую сорваться с язычка Джейн.
— Что-нибудь случилось? — спросила она.
— А как насчет сандвича? — Кэл не дал отцу ответить. — Джейн, сделай нам с отцом по сандвичу.
— Я с радостью сделаю сандвич твоему отцу. — А вот о себе ты сможешь позаботиться сам.
Бровь Джима Боннера изогнулась, он бросил на сына взгляд, который Джейн истолковала однозначно: неужели за столько лет поисков ты не смог найти себе лучшей жены?
Но она отказывалась играть роль верной и покорной подруги.
— Вам надо сдать анализы? Надеюсь, вы не заболели? Опять вмешался Кэл:
— Дорогая, у тебя лицо в грязи, наверное, после прогулки по лесу у Энни. Может, тебе лучше подняться наверх и умыться?
— Никакой тайны в этом нет, — ответил Джим. — Я — врач и должен заглянуть к моим пациентам.
Джейн оцепенела, в какой уж раз осознав, сколь велика допущенная ею ошибка. А потом резко повернулась к Кэлу:
— Так твой отец — врач? Сколько еще семейных скелетов припрятано в твоем шкафу?
Ее сердце разрывалось от горя, а его это, похоже, только забавляло.
— Я знаю, ты надеялась увидеть деревенского увальня, но, похоже, тебе не повезло. Хотя, если подумать… Папа, вроде бы ты говорил мне, что твой дед до сих пор живет где-то в горах?
— Об этом говорил мне отец. — Джим пристально смотрел на Джейн. — А почему тебя это волнует?
Кэл не дал ей ответить. Джейн это только обрадовало, потому что комок в горле не позволил бы ей произнести хоть слово.
— Джейн грезит горцами. Сама-то она городская, но любит все, связанное с глубинкой. Ее постигло глубокое разочарование, когда она узнала, что мы носим обувь.
Из холла донесся мелодичный женский голос:
— Кэл, где ты? Он вздохнул.
— На кухне, мама.
— Я проезжала мимо, увидела, что ворота открыты… — Как и отец Кэла, женщина, появившаяся в дверях, выглядела слишком молодо для того, чтобы иметь тридцатишестилетнего сына. И Джейн не могла не удивиться, что у Энни Глайд столь утонченная и элегантная дочь. Миловидная, подтянутая, модно одетая, с коротко стриженными, завитыми каштановыми волосами. Прическа подчеркивала синеву глаз. И никакой седины. Черные брюки облегали стройные ноги, вишневый пиджак свободного покроя украшала серебряная брошь. В сравнении с ней Джейн чувствовала себя уличным оборванцем. Грязное лицо, растрепанные волосы с запутавшимися в них листьями.
— Ты, должно быть, Джейн. — Женщина шагнула вперед, протягивая руку. — Я — Линн Боннер. — Голос звучал тепло, но в рукопожатии чувствовалась сдержанность. — Надеюсь, тебе уже лучше. Кэл сказал, что ты прихворнула.
— У меня все в порядке, благодарю вас.
— Ей тридцать четыре года, — объявил Джим, стоявший у разделочного столика.
Линн удивленно вздрогнула, потом улыбнулась:
— Я рада.
Джейн почувствовала, что сможет найти общий язык с Линн Боннер. Джим сел на стул, вытянул ноги.
— Кэл говорит, что она без ума от горцев. Тебя она определенно полюбит, Эмбер.
Джейн заметила, как Кэл бросил на отца недоуменный взгляд. Уловила она и надменные нотки, которых раньше не было, но его жена никак не отреагировала.
— Я уверена, Кэл говорил тебе, что мы только что вернулись. Совмещали отдых и научную конференцию. Я очень сожалею что вчера ты плохо себя чувствовала и не смогла пообедать с нами. Но в субботу мы тебя ждем. Джим, если не будет дождя, ты сможешь поджарить мясо на углях.
Джим положил ногу на ногу.
— Нет, Эмбер. Раз Джейн так любит быт горцев, почему бы тебе не забыть про жареное мясо и не приготовить одно из фирменных блюд семьи Глайд? Фасоль со свининой и, скажем зельц, который отлично делала твоя мать. Ты когда-нибудь ела зельц, Джейн?
— Нет, вроде бы нет.
— Не уверена, что Джейн этого хочет, — холодно процедила Линн. — Никто больше не ест зельц.
— Может, ты сможешь возродить моду на это блюдо, Эмбер. Если расскажешь о нем всем своим расфуфыренным подружкам на очередном благотворительном мероприятии в Эшвилле.
Кэл таращился на родителей, словно никогда не видел их раньше.
— С каких это пор ты начал звать маму «Эмбер»?
— Это ее имя, — ответил Джим.
— Так зовет ее Энни, но ты ее раньше так не называл.
— Кто говорит, что в жизни нет места переменам?
Кэл повернулся к матери, но та воздержалась от комментариев. Он попытался перевести разговор на другое, повернулся к холодильнику, открыл дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86