— Клянусь, Триш, с каждым днем после развода ты становишься все краше. А Шэг здесь?
— Вон там в углу — с Эй Джей и Уэйном. Пита я тоже тормознула, после твоего звонка.
— Умница, девочка. Эй, парни!
Трое мужчин, сидящих за квадратным столом в углу бара, проревели нечто приветственное. Двое из них были чернокожие, один — белый, и каждый из этой троицы напоминал Хамви. Грейси уныло поплелась за Бобби Томом, когда он направился к ним.
Мужчины обменялись рукопожатиями и дружескими подначками, после чего он вспомнил о ней:
— А это Грейси. Она мой телохранитель.
Трое мужчин уставились на нее с любопытством. Тот, к которому Бобби Том обращался как к Шэгу, ткнул в ее сторону пивной бутылкой:
— Зачем тебе телохранитель, Би Ти? Ты что, обрюхатил кого-то?
— Ничего подобного. Она от ЦРУ.
— Брось шутить.
— Я не от ЦРУ, — возразила Грейси, — и не то чтобы его телохранитель. Он просто говорит это, чтобы…
— Бобби Том, это ты? Девочки, здесь Бобби Том!
— Эй, где ты там, Элли!
Сексуальная блондинка в золотых, под металл, джинсах обвила талию Бобби руками. Еще три девицы возникли возле него из дымной мглы. Мужчина, которого звали Эй Джей, подтащил к занятому столу еще один стол, и, не успев сообразить, как это случилось, Грейси обнаружила, что сидит на грубой скамье между Бобби Томом и Элли. Она заметила, что Элли не очень-то по душе это обстоятельство, и попыталась произвести рокировку, но знакомая сильная рука удержала ее.
Пока разговор крутился вокруг ничего не значащих пустяков, Грейси пыталась выяснить, что же замыслил Бобби Том. У нее создалось впечатление, что он не так уж и рад своим друзьям, как изображает это. Зачем ему понадобилось делать изрядный крюк, чтобы оказаться здесь, если он не очень-то жаждал встречи с ними? Его, должно быть, не слишком-то тянуло в родной городок, если он умышленно затягивал поездку.
Кто-то перепасовал ей бутылку пива, и она, расстроенная картинами собственной безрадостной старости в «Шэди Экрз», сделала крупный глоток, прежде чем вспомнила, что вообще не пьет. Отставив бутылку в сторону, она посмотрела на часы, рекламирующие Джима Бима. Через полчаса ей придется сказать Бобби Тому, что им нужно уходить.
Появилась официантка, и Бобби Том стал настаивать на том, чтобы Грейси заказывала закуску, утверждая, что тот не живал на свете, кто не пробовал сырного гамбургера от Вупперсов, сдобренного колечками жареного лука вкупе с шинкованной капустой и сметаной. Насильно запихивая в себя богатую холестерином пищу, она заметила, что сам он ест и пьет очень мало.
Прошел час. Он раздавал автографы, оплачивал заказы и, если она не ошиблась, сунул кому-то несколько купюр на покупку водных лыж. Она поднырнула под поля его стетсона и шепнула:
— Мы должны уходить.
Он повернулся к ней и мягко сказал:
— Еще одно слово, радость моя, и я лично пойду ловить такси, которое доставит тебя в аэропорт.
С этими словами он направился к столику для игры в пул.
Прошел еще час. Если бы Грейси не беспокоилась так об истекающем лимите времени, она наверняка словила бы кайф от пребывания в этом потрепанном баре с таким количеством цветного люда. Поскольку она выглядела слишком простовато для Бобби Тома, другие женщины не видели в ней угрозы. Она даже поболтала кое с кем из них, включая Элли, бортпроводницу, которая оказалась просто вулканом, извергающим поток информации о мужском сексе и о сексе вообще.
Грейси заметила, как Бобби Том украдкой поглядывает в ее сторону, и утвердилась в печальной мысли, что он попросту собирается улизнуть от нее, выбрав удобный момент. Ей очень хотелось в туалет, но она боялась потерять его из виду и поэтому просто скрестила под столом ноги. Однако около полуночи ее терпению пришел конец. Воспользовавшись тем, что Бобби Том и Триш увлеклись разговором у стойки бара, она побежала искать соответствующее местечко.
Она почувствовала в животе первые ледяные уколы страха, когда, выйдя из туалета, не обнаружила его в обозримом пространстве. Шаря взглядом по толпе завсегдатаев бара, она отчаянно высматривала знакомый стетсон, но его нигде не было видно. Она стала протискиваться к стойке, полная тревоги, и уже готова была признать свое поражение, как вдруг опять увидела его вместе с Триш. Они стояли в небольшой нише рядом с сигаретным автоматом.
Грейси извлекла урок из случившегося и теперь не собиралась уходить от него далеко. Проскользнув вдоль перегородки, которая отделяла нишу от входной двери, она втиснулась в небольшое пространство возле настенного телефона. Изучая образчики наскальной живописи, обрамлявшей автомат, она с удивлением обнаружила, что ее убежище представляет собой своеобразную акустическую ловушку. И хотя она вовсе не собиралась подслушивать, но, уловив знакомый техасский говорок, невольно затаила дыхание.
— Ты самая понятливая женщина из всех, с кем мне приходилось встречаться, Триш.
— Я рада, что ты мне так доверяешь, Би Ти. Я знаю, как трудно мужчине вроде тебя говорить кому-то о своем прошлом.
— Каких-то женщин я могу заставить пойти дальше дозволенного, но ты, Триш, настоящая леди, и я не имею права так поступить с тобой, тем более в такое время, когда ты все еще переживаешь из-за своего последнего развода.
— Я думаю, многие гадают, почему ты не женишься.
— Теперь ты это знаешь, конфетка моя.
Ясное дело, это был сугубо интимный и полупьяный разговор. Грейси, верная своим принципам, поняла, что ей следует подыскать более отдаленную точку наблюдения. Подавив любопытство, она включила заднюю скорость и тут же сбросила газ, услышав слова Триш:
— Никому не пожелаешь такого детства, особенно с матерью, которая… ну это… ну как твоя…
— Не стесняйся и говори прямо, Триш. Моя мать была проституткой.
У Грейси расширились глаза.
Знойный голос Триш был полон сочувствия:
— Ты можешь не рассказывать мне об этом, если не хочешь.
Бобби Том вздохнул:
— Иногда человеку нужно выговориться. Ты, может, этого не поймешь, но самым кошмарным моим воспоминанием о ней является вовсе не то, что она приводила мужчин по ночам, и даже не то, что я не знал, кто из них мой отец. Я по сей день сгораю от стыда, когда вспоминаю, как она в пьяном виде и с размазанной по лицу помадой приперлась на мою последнюю школьную игру. Ей вздумалось нацепить на себя серьги с искусственными бриллиантами и напялить на себя такие тесные джинсы, что каждому было ясно: под ними ничего нет. Она была самой дрянной женщиной Теларозы, Триш.
— Что с ней случилось?
— Она торчит все там же. По-прежнему смолит сигареты, пьет виски и шутит, когда есть настроение. Не важно, сколько денег я ей даю, это никак на ней не сказывается. Однажды проститутка — навсегда проститутка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99