Магнус снял со стены двойной палаш и с размаху ударил им женщину, с которой жил многие годы. Тело Маргарет еще какое-то время стояло, после того как голова слетела с плеч. Потом, обмякнув, повалилось и, переворачиваясь, покатилось по ступенькам. Голова отлетела в другую сторону, лицо было спрятано под спутавшимися черными волосами.
— Ищите ее, ищите! — кричал Магнус. — Соберите всех моих людей!
Снова и снова прочесывали они с факелами снежную ночь, и все бесполезно.
Мэнглер нашла ее утром. Именно она. Взволнованный лай сообщил Парису — огромный зверь что-то обнаружил. Он молился, чтобы это не было животное или заблудший пес.
С трудом он вполз под навес, заваленный снегом. Она лежала недвижная и холодная. Слышалось лишь тихое попискивание ребенка. По крайней мере он жив!
Парис громко закричал, чтобы несли факелы. Он передал сына Яну и осторожно поднял Табризию, не осмеливаясь осмотреть, боясь, что она уже покинула этот мир и его в нем. Пока он пробирался сквозь глубокие заносы, сердце его билось, как колокол. И вдруг он ощутил слабое биение еще одного сердца у своей груди. Слабое, торопливое, но отчетливое. Дикая надежда проснулась в нем, и он поспешил в Танталлон.
— Бренди и виски! — крикнул Парис, поднимаясь с Табризией в апартаменты.
Ян шел за ним с ребенком. Все домочадцы ожили, слуги тащили одеяла, грелки, горячую воду. Разводили
огонь и грели еду, вытирали лужи от растаявшего на коврах снега.
— Разотри ребенка виски! — приказал Парис Яну, укладывая Табризию на большую кровать. — И плесни немножко сюда, в чашу.
Он принялся растирать руки и плечи жены. Ян в это время изо всех сил трудился над младенцем. Но вскоре тот начал сердито протестовать, и мужчины обменялись улыбками.
— Думаю, его больше не надо оживлять, — решил Ян, заворачивая малыша в шерстяное одеяло.
Табризия открыла и снова закрыла глаза. Парис поднес бренди к ее губам, она закашлялась, когда напиток попал ей в горло.
— Мальчик, мой ребенок, — прошептала она, когда его крики дошли до ее сознания.
— Он здесь, любимая, — успокаивал Парис, забирая ребенка у Яна и прикладывая его к матери.
— Принеси горячих кирпичей, — велел Парис слуге.
Подошел Магнус посмотреть, как дочь, и Парис тихо сказал:
— С ней все будет в порядке.
Глаза старика наполнились непролитыми слезами. Парис подложил теплые кирпичи к ногам Табризии, напоил ее горячим бульоном, не позволяя ни о чем спрашивать и успокаивая, что дитя крепкое и сильное.
— А теперь все уходите отсюда. Ей нужно отдохнуть.
Когда наконец, они остались одни, Парис сел на край кровати и взял жену за руку. Он залез в карман камзола, вынул замечательный подарок, надел его ей на палец и поднес руку к губам. Глаза ее засияли, как аметисты на кольце
— Я, наверное, ужасно выгляжу, — прошептала она.
— Ты самое восхитительное создание в мире, — уверил он жену, и глаза его наполнились слезами.
— Нет. Он, — решительно сказала Табризия, глядя на сына.
— Он? Когда я увидел его в первый раз в той норе, он походил на лисенка, — пошутил Парис.
Она с нежностью прикоснулась к рыжему пушку на головке ребенка
— А в честь какого большого города мы назовем его? — спросил Парис. Сердце его переполнилось любовью.
— Никакого. Я собираюсь основать свою собственную династию, — улыбнулась Табризия. — Я родила его среди зарослей вереска — так его и назовем Дадим ему имя — Хит Кокберн!
Муж наклонился и поцеловал ее.
— Я ни в чем не могу тебе отказать, — признался он. И ничуть не сожалел об этом.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92