не таким она представляла себе его отклик на свое сообщение. Как будто он вновь ее провел, повернулся стороной, еще хуже прежней, и опять у нее от бессилия опустились руки.
Ей казалось, что она день за днем бьется в стенку лбом, но, конечно же, не может ее пробить, а лишь набивает себе шишку за шишкой.
Как княгиня ни старалась выглядеть безразличной, словечко, которым стегнул ее Станислав, еще долго стояло у нее в ушах. Дело даже не в том, какой он смысл в него вложил, а каким тоном произнес.
Полдня она слонялась по замку, не в силах взяться за какое-нибудь дело, пока наконец Василиса не позвала ее в свою комнату, где напоила горячим чаем с травами, которые сама собирала.
И когда Лиза блаженно откинулась на спинку стула, чувствуя, как покидает ее тяжесть, из-за которой для нее померкли даже краски солнечного летнего дня, Василиса шутливо спросила:
— Ну как, Елизавета Николаевна, пришли ли вы в себя настолько, чтобы поведать своей экономке, что опять произошло между вами и князем, отчего он выехал из замка в самом дурном расположении духа?
— Я бы давно рассказала вам обо всем, Василиса Матвеевна, — с тяжелым вздохом проговорила Лиза, — но мой рассказ скорей напугает вас, чем развлечет…
— Не такая уж я охотница до веселья, — покачала головой Василиса, — а что может напугать меня после стольких лет жизни под одной крышей с князем Поплавским-старшим, трудно и придумать.
— Все совпадает, как нарочно! — Лиза сжала перед грудью руки, будто собралась молиться. — Если вы исследовали генеалогическое древо Поплавских с целью выявления безумцев, то мой род славился людьми, склонными ко всяческим фокусам, умению, другим недоступному, вроде ясновидения и ведовства, всему тому, что темные люди объявляли не иначе как колдовством…
— Это же очень интересно! Княгиня, прошу вас, не стесняйтесь и выкладывайте мне как на духу, что вас тревожит и какой из ваших фамильных трюков вы применили сегодня к Станиславу?
— Значит, вы догадались…
— Я догадалась, что вы показали мужу нечто, чего он не ожидал и чего испугался, и опять оказались выше его, встали над ним, а такого принимать он не хочет!
— Никакое это не колдовство! — возмутилась Лиза. — Просто… обычный магнетизм!
— Магнетизмом владеют, как я понимаю, далеко не простые люди, — заметила Василиса, — а очень в этой области способные, знающие, как свои способности правильно применять… И Станислав решил, что вы его заколдовали?
— Он прямо обозвал меня ведьмой, — пожаловалась Лиза. — Петруша Жемчужников… я хочу сказать, мой бывший жених тоже изредка пользовался этим словом, но выходило это у него не только не обидно, а как-то даже авантажно… И потом, получилось это у меня само собой. Я немного испугалась. И разозлилась…
— Договаривайте, раз начали: что вы с ним сделали?
— Я заставила его стоять на месте и не двигаться, когда он кинулся на меня с кинжалом…
— Только и всего? — подивилась Василиса. — Как в детской игре, приказали: «Замри!» — и он замер? Хотела бы я посмотреть в это время на князя. Не способного ни к каким дерзостям и своей невыносимой язвительности… Однако, если дело дошло до кинжала, Станислав становится опасен…
— Понимаете, Василиса Матвеевна, я никак не могу предугадать, как Станислав ответит на то или иное мое слово. Вроде все время слежу за своей речью, но он всегда старается меня раздражить, вывести из себя, и тогда получается… Что поделаешь, я тоже не ягненком уродилась… В общем, шутка, которую я себе позволила, была не слишком удачной, и Станислав разъярился. Я не знала, что делать, и в порыве отчаяния пригвоздила его к месту, как говорится…
— Неужели это все правда? — будто разговаривая сама с собой, заметила Василиса. — То, что я считала сказками: ясновидение, внушение, чтение мыслей…
— Нет, мысли читать я не умею, — призналась Лиза, — но иной раз просто чувствую, что человек хочет сделать.
— А папенька ваш умеет? — осторожно поинтересовалась экономка.
— Думаю, мысли он тоже не читает, но он может заставить человека говорить… Все как на духу, понимаете?
— Вряд ли это можно назвать колдовством.
— Я тоже так считаю. Папа знает, как это делать. но меня отчего-то никогда не учил. Говорит, боялся…
Вначале он заставляет человека смотреть на какую-то блестящую вещь, так что тот устает, внимание его рассеивается, и человек поневоле как бы для него раскрывается. Впадает в этакий полусон, в котором вопросы слышит и на них откровенно отвечает. И, знаете… однажды у меня тоже такое получилось. Нечаянно. Со Станиславом. Он признался мне, что убил свою мать…
— Что вы сказали?! — Василиса в ужасе вскочила. — Этого не может быть! Врач, который осматривал Екатерину Гавриловну, не нашел никаких следов насилия: ран, царапин, синяков. Единственное, что он заметил: такое впечатление, что княгиню чем-то напугали, от страха у нее случился разрыв сердца…
— Станислав так и сказал. Совершенно случайно княгиня увидела, как он издевается над прислугой…
— Наверное, над Агнешкой? Она долго болела, а через полгода после смерти крестной тоже умерла.
Представляю, что пережила Екатерина Гавриловна: случилось то, чего она так боялась…
Василиса осеклась на середине фразы.
— Княгиня, так же как и я, боялась, что сын у нее родится с задатками отца? — договорила за нее Лиза.
— Бедный мальчик! — прошептала Василиса. — В детстве он был как маленький ангелочек: такой ласковый, добрый, ко всем ластился. Конечно, крестная и подумать не могла, что такое случится. Я ведь ей не все рассказывала, боялась, что сердце у нее не выдержит, но, как видите, не уберегла…
— Вы жалеете княгиню, жалеете Станислава, — удивилась Лиза.
— Он достоин жалости, потому что несчастен не по своей вине. И обречен.
— Я уж было хотела попробовать… Внушить ему, что он ни в чем не виноват…
— Думаю, уже поздно, — покачала головой Василиса. — Может, я знаю не очень много, но что-то мне подсказывает, что Станиславу теперь ничем не поможешь, как ни страшно это звучит.
— Так же, наверное, обидно бывает врачам, когда они бессильны излечить болезнь, которая развивается на их глазах, — со вздохом сказала Лиза. — Но мы по-прежнему не знаем, как быть с малышом, который растет у меня под сердцем и так мал, что еще не может сам решать свою судьбу… Мне пришла в голову одна мысль: а что, если я умру?
— Что вы такое говорите, Елизавета Николаевна, — не на шутку испугалась Василиса. — Этим вы погубите сразу три души.
— Свою, неродившегося малыша, а чья душа третья?
— Моя, — тихо сказала Василиса. — Я привязалась к вам, маленькая княгиня, и, если вы уйдете, мне тоже станет незачем жить.
— А как же Игнац?
— Он и после моей смерти будет выращивать цветы. Разве что назовет какую-нибудь особенную орхидею моим именем…
Лиза в порыве благодарности обняла свою нечаянную подругу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Ей казалось, что она день за днем бьется в стенку лбом, но, конечно же, не может ее пробить, а лишь набивает себе шишку за шишкой.
Как княгиня ни старалась выглядеть безразличной, словечко, которым стегнул ее Станислав, еще долго стояло у нее в ушах. Дело даже не в том, какой он смысл в него вложил, а каким тоном произнес.
Полдня она слонялась по замку, не в силах взяться за какое-нибудь дело, пока наконец Василиса не позвала ее в свою комнату, где напоила горячим чаем с травами, которые сама собирала.
И когда Лиза блаженно откинулась на спинку стула, чувствуя, как покидает ее тяжесть, из-за которой для нее померкли даже краски солнечного летнего дня, Василиса шутливо спросила:
— Ну как, Елизавета Николаевна, пришли ли вы в себя настолько, чтобы поведать своей экономке, что опять произошло между вами и князем, отчего он выехал из замка в самом дурном расположении духа?
— Я бы давно рассказала вам обо всем, Василиса Матвеевна, — с тяжелым вздохом проговорила Лиза, — но мой рассказ скорей напугает вас, чем развлечет…
— Не такая уж я охотница до веселья, — покачала головой Василиса, — а что может напугать меня после стольких лет жизни под одной крышей с князем Поплавским-старшим, трудно и придумать.
— Все совпадает, как нарочно! — Лиза сжала перед грудью руки, будто собралась молиться. — Если вы исследовали генеалогическое древо Поплавских с целью выявления безумцев, то мой род славился людьми, склонными ко всяческим фокусам, умению, другим недоступному, вроде ясновидения и ведовства, всему тому, что темные люди объявляли не иначе как колдовством…
— Это же очень интересно! Княгиня, прошу вас, не стесняйтесь и выкладывайте мне как на духу, что вас тревожит и какой из ваших фамильных трюков вы применили сегодня к Станиславу?
— Значит, вы догадались…
— Я догадалась, что вы показали мужу нечто, чего он не ожидал и чего испугался, и опять оказались выше его, встали над ним, а такого принимать он не хочет!
— Никакое это не колдовство! — возмутилась Лиза. — Просто… обычный магнетизм!
— Магнетизмом владеют, как я понимаю, далеко не простые люди, — заметила Василиса, — а очень в этой области способные, знающие, как свои способности правильно применять… И Станислав решил, что вы его заколдовали?
— Он прямо обозвал меня ведьмой, — пожаловалась Лиза. — Петруша Жемчужников… я хочу сказать, мой бывший жених тоже изредка пользовался этим словом, но выходило это у него не только не обидно, а как-то даже авантажно… И потом, получилось это у меня само собой. Я немного испугалась. И разозлилась…
— Договаривайте, раз начали: что вы с ним сделали?
— Я заставила его стоять на месте и не двигаться, когда он кинулся на меня с кинжалом…
— Только и всего? — подивилась Василиса. — Как в детской игре, приказали: «Замри!» — и он замер? Хотела бы я посмотреть в это время на князя. Не способного ни к каким дерзостям и своей невыносимой язвительности… Однако, если дело дошло до кинжала, Станислав становится опасен…
— Понимаете, Василиса Матвеевна, я никак не могу предугадать, как Станислав ответит на то или иное мое слово. Вроде все время слежу за своей речью, но он всегда старается меня раздражить, вывести из себя, и тогда получается… Что поделаешь, я тоже не ягненком уродилась… В общем, шутка, которую я себе позволила, была не слишком удачной, и Станислав разъярился. Я не знала, что делать, и в порыве отчаяния пригвоздила его к месту, как говорится…
— Неужели это все правда? — будто разговаривая сама с собой, заметила Василиса. — То, что я считала сказками: ясновидение, внушение, чтение мыслей…
— Нет, мысли читать я не умею, — призналась Лиза, — но иной раз просто чувствую, что человек хочет сделать.
— А папенька ваш умеет? — осторожно поинтересовалась экономка.
— Думаю, мысли он тоже не читает, но он может заставить человека говорить… Все как на духу, понимаете?
— Вряд ли это можно назвать колдовством.
— Я тоже так считаю. Папа знает, как это делать. но меня отчего-то никогда не учил. Говорит, боялся…
Вначале он заставляет человека смотреть на какую-то блестящую вещь, так что тот устает, внимание его рассеивается, и человек поневоле как бы для него раскрывается. Впадает в этакий полусон, в котором вопросы слышит и на них откровенно отвечает. И, знаете… однажды у меня тоже такое получилось. Нечаянно. Со Станиславом. Он признался мне, что убил свою мать…
— Что вы сказали?! — Василиса в ужасе вскочила. — Этого не может быть! Врач, который осматривал Екатерину Гавриловну, не нашел никаких следов насилия: ран, царапин, синяков. Единственное, что он заметил: такое впечатление, что княгиню чем-то напугали, от страха у нее случился разрыв сердца…
— Станислав так и сказал. Совершенно случайно княгиня увидела, как он издевается над прислугой…
— Наверное, над Агнешкой? Она долго болела, а через полгода после смерти крестной тоже умерла.
Представляю, что пережила Екатерина Гавриловна: случилось то, чего она так боялась…
Василиса осеклась на середине фразы.
— Княгиня, так же как и я, боялась, что сын у нее родится с задатками отца? — договорила за нее Лиза.
— Бедный мальчик! — прошептала Василиса. — В детстве он был как маленький ангелочек: такой ласковый, добрый, ко всем ластился. Конечно, крестная и подумать не могла, что такое случится. Я ведь ей не все рассказывала, боялась, что сердце у нее не выдержит, но, как видите, не уберегла…
— Вы жалеете княгиню, жалеете Станислава, — удивилась Лиза.
— Он достоин жалости, потому что несчастен не по своей вине. И обречен.
— Я уж было хотела попробовать… Внушить ему, что он ни в чем не виноват…
— Думаю, уже поздно, — покачала головой Василиса. — Может, я знаю не очень много, но что-то мне подсказывает, что Станиславу теперь ничем не поможешь, как ни страшно это звучит.
— Так же, наверное, обидно бывает врачам, когда они бессильны излечить болезнь, которая развивается на их глазах, — со вздохом сказала Лиза. — Но мы по-прежнему не знаем, как быть с малышом, который растет у меня под сердцем и так мал, что еще не может сам решать свою судьбу… Мне пришла в голову одна мысль: а что, если я умру?
— Что вы такое говорите, Елизавета Николаевна, — не на шутку испугалась Василиса. — Этим вы погубите сразу три души.
— Свою, неродившегося малыша, а чья душа третья?
— Моя, — тихо сказала Василиса. — Я привязалась к вам, маленькая княгиня, и, если вы уйдете, мне тоже станет незачем жить.
— А как же Игнац?
— Он и после моей смерти будет выращивать цветы. Разве что назовет какую-нибудь особенную орхидею моим именем…
Лиза в порыве благодарности обняла свою нечаянную подругу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76