— Дело в том, что последняя запись в приходно-расходной книге Ричарда Тоттла свидетельствует о получении тысячи двухсот фунтов от Софи Чампьон «за сведения». И еще, если верить тому, что говорили констебли при обыске конторы, кто-то нашел обрывок долговой расписки на эту сумму, подписанной вами, в кошельке Ричарда Тотгла. Я узнал, что к вам домой уже отправлены люди, чтобы произвести арест. И если вы не хотите, чтобы вас схватил этот очаровательный, истосковавшийся по женской ласке джентльмен, в ваших интересах уйти отсюда тихо и быстро.
— Вы хотите сказать, что в книге Тоттла есть запись о получении от меня денег? — переспросила Софи, внимание которой осталось прикованным к первой части его сообщения.
— Учитывая вашу ограниченную способность делать умозаключения самостоятельно, готов повторить, что так и есть, — ответил Криспин, сажая ее впереди себя на лошадь.
— Учитывая ваше обыкновение игнорировать законы, существующие в цивилизованном обществе, могу заметить, что вам бы следовало уяснить: силой вынуждать женщину следовать за собой, сажать ее против воли на лошадь и поминутно оскорблять недопустимо. Я требую, чтобы вы немедленно помогли мне слезть. У меня есть своя лошадь.
— Прекрасно, — сказал Криспин и крепче обхватил ее рукой за талию. — Оставив вашу лошадь здесь, мы подадим констеблям идею поискать вас поблизости, и у вас будет время уехать подальше от Лондона. — С этими словами Криспин снял дурацкую черную шляпу, которой воспользовался в кабинете Тоттла, когда услышал шаги полицейских, спрятал ее под седло и, цокнув языком, тронул лошадь.
— Что вы имеете в виду, говоря «уехать подальше от Лондона»? — повернулась к нему Софи. — Как я могу быть уверена в том, что действительно существует ордер на мой арест? Или в том, что это не вы внесли запись в книгу Тоттла, когда осматривали его кабинет? Или в том, что это не вы подложили ему в кошелек обрывок расписки, когда подошли к трупу в клубе? Может быть, все это лишь ваши ухищрения, чтобы бросить на меня тень подозрения и выиграть спор?
— Я джентльмен, — отозвался он со снисходительной усмешкой, которая косвенно ставила под сомнение ее собственное благородное происхождение. — И если я позволил себе разлить чернила на последнюю страницу бухгалтерской книги Тоттла, то лишь для того, чтобы несколько усложнить работу констеблей.
— Зачем вы это сделали? — простодушно поинтересовалась Софи, и Криспин смутился, поскольку никогда прежде не видел подобного выражения на ее лице.
— Мне бы не хотелось, чтобы обо мне говорили, что я выиграл спор нечестным путем, — ускользнул он от прямого ответа. — Однако вам все же придется покинуть Лондон.
— Я этого не сделаю, — возразила Софи.
— Но домой по крайней мере вы согласны не возвращаться? устало вздохнул он . — Вы можете пожить где-нибудь в другом месте?
Софи прищурилась, и едва забрезжившая в ее сознании мысль, что, возможно, ее недруг не так уж отвратителен, мгновенно и бесследно улетучилась.
— Надеюсь, вы не предполагаете, что я поселюсь в вашем доме?
— Не думайте, что я соглашусь на это, — в тон ей ответил Криспин. — Нет, я подумал о доме своего друга. Он владеет множеством домов в Лондоне и, без сомнения, согласится приютить вас.
— У меня самой достаточно друзей, — высокомерно отозвалась она.
— Друзей, которых вы готовы сослать на галеры за укрывательство беглого преступника?
— Нет, — вынуждена была признаться Софи. — А как же ваш друг?
— Когда-то я спас Лоуренсу жизнь, и он у меня в долгу. К тому же у него богатый опыт держаться в стороне от властей и избегать с ними конфликтов.
— У него есть свой повар? Хороший повар? — задумчиво поинтересовалась она.
Криспин готов был уже сказать: «Разумеется, не такой роскошный, как ваш», но передумал. Ему не хотелось, чтобы она догадалась, что он наводил о ней справки.
— Да, лучший в городе.
— Хорошо, я согласна, — просветлела Софи. — Но на положении пленницы я жить не собираюсь.
Криспин должен был бы вздохнуть с облегчением, но вдруг почувствовал странную тяжесть на сердце при мысли о том, что оставит Софи наедине с Лоуренсом. Криспин пытался убедить себя, что это вовсе не ревность, и старался избавиться от этого ощущения, потому что уже много лет назад на собственном опыте убедился в том, что ревность ослабляет человека. И дело не в том, что Софи Чампьон нельзя было назвать самой неотразимой женщиной, которую ему когда-либо приходилось видеть. И не в том, что они с Лоуренсом раньше часто забавлялись, соблазняя подружек друг друга. И не в том, что лорд Пикеринг считался одним из самых соблазнительных и куртуазных мужчин Англии. Криспин тщательно проанализировал сомнения, будоражившие его сознание, и, найдя решение проблемы, испытал огромное облегчение. Суть дела заключалась вовсе не в Софи и не в Лоуренсе. У него пересохло во рту и сдавило грудь попросту от жажды. А то, что его жажда усилилась многократно, когда он случайно взглянул на затылок Софи и в глаза ему ударил сноп красных искр — отблеск ее волос в лунном свете, — ничего не значило. Криспин где-то читал, что рубиновый блеск вызывает у мужчин жажду.
Жаждущий привязан к колодцу, но к Софи это не имеет никакого отношения. Криспин нашел еще несколько записей в бухгалтерской книге Тоттла, которые потрясли его не меньше, но у него не было ни времени, ни возможности залить их чернилами. И теперь он опасался, что констебли обнаружат их и пойдут по этому следу. Прежде чем это произойдет, Криспин намеревался сам расспросить Киппера Нортона о том, почему он ежемесячно платил Тотглу сотню фунтов.
Он знал, что Киппер проводил большую часть времени в одном из лондонских закрытых заведений, пользующихся славой патриотической ассоциации, хотя патриотизм их заключался лишь в том, чтобы устраивать оргии в честь королевы по поводу ее дня рождения или других праздников. На самом же деле идея заведения заключалась в том, чтобы дать возможность благородным господам, у которых слишком бдительные жены, посещать любовниц так часто, как им заблагорассудится, не вызывая подозрений. Так что это Благородное собрание добродетельных государственных деятелей представляло собой очень дорогой дом свиданий с удобной мебелью и уютными номерами. При мысли о том, чтобы взять туда с собой Софи, жажда Криспина еще усилилась, но откладывать ее обустройство под крышей Лоуренса ему не хотелось — это могло привести к нежелательным последствиям.
— Ваш друг не может здесь жить, — полуобернулась к нему Софи, когда они въехали во двор Благородного собрания. — Это дом свиданий и… — Она вдруг осеклась и прямо взглянула ему в глаза, подозрительно прищурившись. — Не хотите же вы…
— Нет, — перебил ее Криспин, прежде чем она успела высказать предположение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Вы хотите сказать, что в книге Тоттла есть запись о получении от меня денег? — переспросила Софи, внимание которой осталось прикованным к первой части его сообщения.
— Учитывая вашу ограниченную способность делать умозаключения самостоятельно, готов повторить, что так и есть, — ответил Криспин, сажая ее впереди себя на лошадь.
— Учитывая ваше обыкновение игнорировать законы, существующие в цивилизованном обществе, могу заметить, что вам бы следовало уяснить: силой вынуждать женщину следовать за собой, сажать ее против воли на лошадь и поминутно оскорблять недопустимо. Я требую, чтобы вы немедленно помогли мне слезть. У меня есть своя лошадь.
— Прекрасно, — сказал Криспин и крепче обхватил ее рукой за талию. — Оставив вашу лошадь здесь, мы подадим констеблям идею поискать вас поблизости, и у вас будет время уехать подальше от Лондона. — С этими словами Криспин снял дурацкую черную шляпу, которой воспользовался в кабинете Тоттла, когда услышал шаги полицейских, спрятал ее под седло и, цокнув языком, тронул лошадь.
— Что вы имеете в виду, говоря «уехать подальше от Лондона»? — повернулась к нему Софи. — Как я могу быть уверена в том, что действительно существует ордер на мой арест? Или в том, что это не вы внесли запись в книгу Тоттла, когда осматривали его кабинет? Или в том, что это не вы подложили ему в кошелек обрывок расписки, когда подошли к трупу в клубе? Может быть, все это лишь ваши ухищрения, чтобы бросить на меня тень подозрения и выиграть спор?
— Я джентльмен, — отозвался он со снисходительной усмешкой, которая косвенно ставила под сомнение ее собственное благородное происхождение. — И если я позволил себе разлить чернила на последнюю страницу бухгалтерской книги Тоттла, то лишь для того, чтобы несколько усложнить работу констеблей.
— Зачем вы это сделали? — простодушно поинтересовалась Софи, и Криспин смутился, поскольку никогда прежде не видел подобного выражения на ее лице.
— Мне бы не хотелось, чтобы обо мне говорили, что я выиграл спор нечестным путем, — ускользнул он от прямого ответа. — Однако вам все же придется покинуть Лондон.
— Я этого не сделаю, — возразила Софи.
— Но домой по крайней мере вы согласны не возвращаться? устало вздохнул он . — Вы можете пожить где-нибудь в другом месте?
Софи прищурилась, и едва забрезжившая в ее сознании мысль, что, возможно, ее недруг не так уж отвратителен, мгновенно и бесследно улетучилась.
— Надеюсь, вы не предполагаете, что я поселюсь в вашем доме?
— Не думайте, что я соглашусь на это, — в тон ей ответил Криспин. — Нет, я подумал о доме своего друга. Он владеет множеством домов в Лондоне и, без сомнения, согласится приютить вас.
— У меня самой достаточно друзей, — высокомерно отозвалась она.
— Друзей, которых вы готовы сослать на галеры за укрывательство беглого преступника?
— Нет, — вынуждена была признаться Софи. — А как же ваш друг?
— Когда-то я спас Лоуренсу жизнь, и он у меня в долгу. К тому же у него богатый опыт держаться в стороне от властей и избегать с ними конфликтов.
— У него есть свой повар? Хороший повар? — задумчиво поинтересовалась она.
Криспин готов был уже сказать: «Разумеется, не такой роскошный, как ваш», но передумал. Ему не хотелось, чтобы она догадалась, что он наводил о ней справки.
— Да, лучший в городе.
— Хорошо, я согласна, — просветлела Софи. — Но на положении пленницы я жить не собираюсь.
Криспин должен был бы вздохнуть с облегчением, но вдруг почувствовал странную тяжесть на сердце при мысли о том, что оставит Софи наедине с Лоуренсом. Криспин пытался убедить себя, что это вовсе не ревность, и старался избавиться от этого ощущения, потому что уже много лет назад на собственном опыте убедился в том, что ревность ослабляет человека. И дело не в том, что Софи Чампьон нельзя было назвать самой неотразимой женщиной, которую ему когда-либо приходилось видеть. И не в том, что они с Лоуренсом раньше часто забавлялись, соблазняя подружек друг друга. И не в том, что лорд Пикеринг считался одним из самых соблазнительных и куртуазных мужчин Англии. Криспин тщательно проанализировал сомнения, будоражившие его сознание, и, найдя решение проблемы, испытал огромное облегчение. Суть дела заключалась вовсе не в Софи и не в Лоуренсе. У него пересохло во рту и сдавило грудь попросту от жажды. А то, что его жажда усилилась многократно, когда он случайно взглянул на затылок Софи и в глаза ему ударил сноп красных искр — отблеск ее волос в лунном свете, — ничего не значило. Криспин где-то читал, что рубиновый блеск вызывает у мужчин жажду.
Жаждущий привязан к колодцу, но к Софи это не имеет никакого отношения. Криспин нашел еще несколько записей в бухгалтерской книге Тоттла, которые потрясли его не меньше, но у него не было ни времени, ни возможности залить их чернилами. И теперь он опасался, что констебли обнаружат их и пойдут по этому следу. Прежде чем это произойдет, Криспин намеревался сам расспросить Киппера Нортона о том, почему он ежемесячно платил Тотглу сотню фунтов.
Он знал, что Киппер проводил большую часть времени в одном из лондонских закрытых заведений, пользующихся славой патриотической ассоциации, хотя патриотизм их заключался лишь в том, чтобы устраивать оргии в честь королевы по поводу ее дня рождения или других праздников. На самом же деле идея заведения заключалась в том, чтобы дать возможность благородным господам, у которых слишком бдительные жены, посещать любовниц так часто, как им заблагорассудится, не вызывая подозрений. Так что это Благородное собрание добродетельных государственных деятелей представляло собой очень дорогой дом свиданий с удобной мебелью и уютными номерами. При мысли о том, чтобы взять туда с собой Софи, жажда Криспина еще усилилась, но откладывать ее обустройство под крышей Лоуренса ему не хотелось — это могло привести к нежелательным последствиям.
— Ваш друг не может здесь жить, — полуобернулась к нему Софи, когда они въехали во двор Благородного собрания. — Это дом свиданий и… — Она вдруг осеклась и прямо взглянула ему в глаза, подозрительно прищурившись. — Не хотите же вы…
— Нет, — перебил ее Криспин, прежде чем она успела высказать предположение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86