— Мой дорогой, — сказала она, поднимая руку так высоко, что Турнон не мог проигнорировать ее. — Это, несомненно, ваш день. Мы все ждем нашего дорогого Первооткрывателя.
— А как же адмирал? — спросил Турнон. — Это и его триумф. Картье — его протеже.
Д'Этамп взглянула на дверь.
— Что-то задерживает его. Он пожалеет, если пропустит прием Картье.
Турнон вспомнил про Роберваля.
— Мадам, позвольте представить вам моего дядюшку, господина де Роберваля. Я сватаюсь к его племяннице…
Герцогиня учтиво повернулась к Робервалю, но потом изумленно уставилась на него и взорвалась таким громким смехом, что разговоры вокруг нее утихли. Даже король обернулся на звуки столь любимого им голоса.
Мадам легонько хлопнула Турнона по плечу.
— Неподражаемый младенец! — сказала она так громко, чтобы ее могли услышать Генрих и Диана. — Вы появились при странном дворе, Роберваль: здесь бабушек лелеют как любовниц, а дедушки сватаются к детям. Сир, вы слышали: наш дорогой Турнон привел своего дядюшку.
Роберваль чувствовал, как бешено заколотилось его сердце. Теперь весь двор смотрел на него. Дофин поднялся, держа руку на эфесе шпаги, а его лицо стало таким же белым, как и платье. Но король прервал несколько затянувшуюся паузу. Он картинно запрокинул голову и расхохотался.
— Господи! Он находит чудесный омолаживающий источник в своем новом мире — и не приносит нам даже бокала воды, чтобы и мы сумели продлить молодость! Ну, Турнон, представьте своего дядю!
Роберваль поклонился, пытаясь сосредоточить внимание на пурпурном бархате, подоле мантии Франциска и золотых пряжках его туфель. Был ли это конец или только начало? Что же ему теперь делать? Заявление Турнона обеспечило Робервалю могущественных врагов и разрушило его планы. Что он скажет Элен? Но даже целуя королевское колено, он заметил, что Турнон остался стоять, лишь немного склонив голову. Сейчас Роберваль ненавидел его — за эту самоуверенность тоже.
— Роберваль? — спросил король. — Из Пикардии?
— Это был титул моего отца, Ваше Величество, полученный им от Людовика XII.
Франциск так внимательно разглядывал Роберваля, что тот снова начал дрожать, чувствуя, что может случиться что-то невероятное.
— То, что дано, может быть отобрано. А то, что отобрано, может быть возвращено. Новое лицо всегда желанно здесь, сударь… — его голос затих, и только после кивка Турнона Роберваль понял, что эта божественная аудиенция закончилась.
Король и весь двор смотрели на высокого и красивого рыцаря, который прошел через длинную галерею и грациозно преклонил колено перед королем, словно приглашая его на танец.
— Мои извинения, государь.
— Не стоило спешить, Филипп, — ответил Франциск, улыбаясь. — Мы не смогли бы начать без тебя — во всяком случае, сегодня.
— Семейные дела… — начал рыцарь, но король остановил объяснения.
— Королю нужны великие полководцы, Филипп, — он кивнул герольду. — Пригласите Первооткрывателя.
Рыцарь отошел к мадам д'Этамп.
— Значит, дела семейные, Филипп?
— Не слишком важные, — равнодушно отозвался Филипп.
— Однако ты заставил ждать короля… и меня, — заметила она, надув губы.
— У нас дружная семья, Анна, ты же знаешь, — ответил он, как бы предотвращая дальнейшие вопросы. — Турнон! — воскликнул он с дружеским кивком.
— Дорогой адмирал!
Только сейчас Роберваль понял, что перед ним — Шабо, но возможности для знакомства не представилось: зазвучали трубы, и в зал вошел низкорослый мужчина, обтянутый камзолом из коричневого бархата, с бегающими голубыми глазками.
Картье ожидали, но все присутствующие даже охнули при виде его спутников: это были два вождя, такие же величественные, как сам Франциск или его адмирал, со свитой диких воинов.
— Монсеньеры Доннакона и Домагайя, — едва вымолвил герольд.
Мантии из бобровых шкур с лисьими хвостами только наполовину прикрывали их бронзовые тела. Воины не впервые появлялись при дворе, но каждый раз их мужество и красота заменяли им одежды, заставляя относиться к ним, как к настоящим вельможам. Они преклонили колени, как это сделал Картье, и стояли так, пока король не подошел и не обнял его.
— Добро пожаловать домой, дорогой Первооткрыватель. Ты заслужил нашу благодарность и получишь ее сполна.
— Мы выполнили задачу, Ваше Величество, — сказал Картье приглушенным голосом. — Это мгновение вознаграждает все — длинную холодную зиму, смерть… — он выразительно развел руками, показывая всем, чего это стоило. Мореплаватель напоминал ребенка, удовлетворившего свое любопытство. Его хриплый голос звучал уверенно. — Вожди Доннакона и Домагайя принесли вам подарки, Ваше Величество. Я пришел с пустыми руками, но я дарю вам канадскую землю, самую величественную в мире реку Святого Лаврентия, которая простирается до дальнего моря. Я дарю вам город на скалах, который мы назвали Монреаль.
На глазах Франциска выступили слезы. Он привлек Картье к себе и расцеловал в обе щеки. Дофин вскрикнул, подбежал, чтобы тоже обнять Картье. Королева, дофина, герцогиня и Диана встали, захваченные общим порывом. Все обнимали Картье, что-то восклицая.
Шабо тоже обнял Картье.
— Сын мой! Сын мой!
Турнон пожал Картье руку.
— Адмирал называет тебя своим сыном, а я называю тебя своим старым другом!
Картье обнял сутулые плечи.
— Это все правда, — сказал он. — Они действительно существуют — твой Новый Свет и твоя Новая Франция!
ГЛАВА 11
Роберваль прогуливался по пустым галереям. Он ушел из тронного зала, когда Шабо увлек его покровителя, но перед встречей с адмиралом он хотел обдумать ту сцену, свидетелем которой только что был: невиданная щедрость благодарного короля. Картье было обещано все, чего он ни пожелает/ Роберваль осознавал великолепие его открытия, но больше всего его поразили открытые двери к богатству и титулам — его целовал сам король! За это можно было пойти на все, что угодно! А Картье был протеже адмирала. Именно Шабо сделал все это возможным. Он сделал так много для простого бретонского моряка! «Мы дружная семья», — сказал он.
Роберваль начал было грызть ногти, но, опомнившись, оглянулся вокруг. Галерея была пуста, так что он снова поднес руку ко рту. Если бы только Турнон так много не болтал! Его дядя! Дядя этого уродливого горбуна! когда он мог породниться с величайшим человеком во Франции после короля! Судьба всегда играла с ним недобрые шутки. Что он скажет Шабо, если встретит его? Должен быть какой-то выход. Он подумал о своей жене.
— Что она могла бы сделать, чего бы я не смог? — громко спросил он с саркастической усмешкой, — Она говорит о любви…
Неожиданно его лицо посветлело, а палец замер по дороге ко рту. Любовь? Шабо был, несомненно, чувствительным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78