Он остановил Баярда и привстал в седле, оглядываясь назад. Позади не было никаких признаков погони, не слышал он и стука копыт, который далеко разносился бы по мерзлой земле. Может быть, стражники остановились в Сузе или повернули на север. Не раздумывая больше, Пьер направился к домику. Преследовали его или нет, он должен был выполнить свою миссию.
Он был встречен яростным шипением гусей и злобным лаем собак. Дети, игравшие с животными на берегу пруда, бросились к показавшейся в дверях матери.
Пьер спешился.
— Да благословит Бог вас и ваших детей.
— И вас, монсеньер! — отвечала женщина на плохом французском: ее краткость говорила о том, что она была не слишком рада появлению незнакомца. Рядом с женщиной стояла белокурая девочка, которая слегка напомнила Пьеру Маргерит.
— Хочешь прокатиться на большой лошадке? — спросил он девочку на местном наречии.
Она робко кивнула, и Пьер подсадил ее в седло. Баярд вздернул голову и заржал. Дети отбежали назад, но Пьер укорил скакуна, и Баярд галантно ударил копытом оземь. Пьер протянул руки, и девочка неохотно слезла. Вокруг тут же раздались крики:
— И меня, синьор! Теперь меня, синьор!
Всего их было семеро, и Пьер поднял их одного за другим на спину лошади. Баярд стоял как вкопанный, стойко перенося эти игры. Когда самый младший из детей был осторожно спущен на землю и передан матери, женщина улыбалась почти так же широко, как и ее дети.
— Ваш муж дома? — спросил Пьер.
— Он в поле, синьор. Мне послать за ним?
— В этом нет необходимости, если имеешь дело с такой любезной женщиной. Мне нужен лишь соломенный тюфяк для меня и стойло для моей лошади.
— Все, что у нас есть — к вашим услугам, синьор.
Он вошел в кухню. Женщина показала на угол рядом с. камином.
— Дети могут принести соломы и вы поспите здесь… или в мансарде, где спят мои старшие. Но там холодновато, синьор.
— Здесь будет в самый раз, — ответил Пьер.
Дети кивали, подпрыгивали и вскрикивали после каждого слова матери или синьора. Очевидно, он был желанным гостем.
— А что с моей лошадью?
После этих слов старший из детей, белокурый мальчик лет девяти-десяти взял его за руку и вывел на улицу. Там он махнул рукой.
Пьер увидел отличный амбар с сеном и кивнул в знак одобрения. Он заговорил с ребенком, чьи глаза сияли от восхищения рыцарем.
— Ты уверен, что сможешь завести его в конюшню и расседлать? Сможешь ли ты удержать остальных детей на безопасном расстоянии?
— Си, синьор!
Резким окриком мальчик успокоил братьев и сестер и осторожно взял поводья Баярда. Не почувствовав сопротивления, он повернул коня к амбару и повел его через двор.
Пьер некоторое время постоял в дверях, наблюдая за действиями мальчика, потом засмеялся и вошел в кухню.
— Вы прекрасно обращаетесь с детьми, — сказала хозяйка, глядя на свой выводок. — У вас, несомненно, есть братья и сестры.
— Ни одного.
Она предложила ему суп с превкусными местными хлебцами. Пьер уселся есть, незаметно наблюдая за ней.
— Ваш муж француз или савояр? — наконец спросил он.
— Он родился в Савойе. Теперь трудно сказать, кто он. Мы, жители Пьемонта, один день выражаем преданность Франции, на следующий — императору, и только изредка герцогу Савойскому. А вы, синьор — вы француз?
— Да, — ответил Пьер, прикидывая, как сказать о своей просьбе, — но даже французам временами приходится делить свою преданность. Существует несколько Франций… — она кивала, внимательно разглядывая его. — Я принадлежу к Франции великого адмирала…
— Его превосходительства синьора де Шабо?
— Вы знаете его?
— Конечно. Но ведь это значит, что если вас увидят в Турине, вы будете арестованы за верность Франции адмирала.
Пьер кивнул, благодарный за понимание.
— Но я должен передать записку моему другу в Кастелло. Вы думаете, ваш муж?..
Он вытащил монету и положил на стол. Женщина посмотрела на золотой, но в лице ее не было алчности.
— Это будет опасно для него? — спросила она.
— Нет. Записка совершенно невинная. Вы можете прочитать ее. В ней будет только сказано, что я здесь, и указано мое имя. Потом, если монсеньер д'Эстэн решит арестовать меня…
— Д'Эстэн! — прервала его женщина. — Вы опоздали, синьор. Вчера губернатор был арестован как приспешник адмирала.
Дети вернулись из конюшни и шумно ввалились на кухню.
— Успокойтесь! — крикнула женщина. — И выйдите отсюда!
Она встала, закрыла за ними дверь и вернулась. Пьер помрачнел. Он никак не ожидал ареста д'Эстэна. Это лишь увеличивало опасность и риск.
— Тогда мне придется самому отправиться к другому товарищу, — угрюмо сказал он.
— Но ведь вас арестуют!
— У меня есть маска, к которой я надеялся не прибегать. Но мне нужна ваша помощь. Я должен попросить вас подстричь мои волосы.
— Подстричь вас?
— Да, — мрачно отрезал Пьер. — Я должен быть похож на священника, а это значит, что стрижки не избежать.
Женщина была шокирована.
— Священником… но это святотатство!
— Едва ли, — ответил Пьер. — К тому же, я скоро исповедуюсь, потому что отправляюсь к капеллану.
Она с сожалением посмотрела на его.
— Вы слишком молоды, чтобы быть опорой семьи с семью детьми!
— Бог с вами! — горячо воскликнул он. — Я бы никогда не подверг вас опасности. Если я не вернусь, можете оставить себе все…
— Бог с вами! — всплеснула руками хозяйка в свою очередь. — Я не знаю, что говорю, сеньор. Но мир полон опасности, а сердце матери всегда сжимается при виде юного лица. Давайте начнем…
Это оказалась довольно болезненная процедура. Женщина проявила достаточно ловкости, но ножницы были слишком тупыми, и ей никак не удавалось выстричь на голове Пьера тонзуру.
— Не нужно особенно стараться, — сказал Пьер. — Со времени последней стрижки могло пройти три недели.
— Тогда челка недостаточно короткая. Придется потерпеть.
Наконец она принесла Пьеру осколок зеркала, чтобы он мог осмотреть свою голову.
— Клянусь, что такую прическу я еще никогда не носил! Хотя мой дядя, аббат, несомненно, одобрил бы ее. Вы думаете, понадобится много времени, чтобы мои волосы снова отросли?
— Я знала людей, у которых волосы никогда больше не вырастали до прежней длины.
Пьер скорчил гримасу.
— Типун вам на язык! У меня есть еще дела, в которых тонзура мне совершенно не нужна.
— При вашей любви к детям будет очень жаль, если вам не удастся ее ни на кого излить.
Пьер усмехнулся.
— Не сомневайтесь. Я намереваюсь постараться так же, как и ваш почтенный муж.
Женщина перекрестилась.
— Да услышат вас небеса!
— Моя ряса в чересседельной сумке, а я не хочу, чтобы дети увидели священника вместо рыцаря.
— Я позову их…
— Подождите.
Пьер добавил еще одну монету к той, что уже лежала на столе, но потом, поняв их ненужность, убрал их и повернулся к женщине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Он был встречен яростным шипением гусей и злобным лаем собак. Дети, игравшие с животными на берегу пруда, бросились к показавшейся в дверях матери.
Пьер спешился.
— Да благословит Бог вас и ваших детей.
— И вас, монсеньер! — отвечала женщина на плохом французском: ее краткость говорила о том, что она была не слишком рада появлению незнакомца. Рядом с женщиной стояла белокурая девочка, которая слегка напомнила Пьеру Маргерит.
— Хочешь прокатиться на большой лошадке? — спросил он девочку на местном наречии.
Она робко кивнула, и Пьер подсадил ее в седло. Баярд вздернул голову и заржал. Дети отбежали назад, но Пьер укорил скакуна, и Баярд галантно ударил копытом оземь. Пьер протянул руки, и девочка неохотно слезла. Вокруг тут же раздались крики:
— И меня, синьор! Теперь меня, синьор!
Всего их было семеро, и Пьер поднял их одного за другим на спину лошади. Баярд стоял как вкопанный, стойко перенося эти игры. Когда самый младший из детей был осторожно спущен на землю и передан матери, женщина улыбалась почти так же широко, как и ее дети.
— Ваш муж дома? — спросил Пьер.
— Он в поле, синьор. Мне послать за ним?
— В этом нет необходимости, если имеешь дело с такой любезной женщиной. Мне нужен лишь соломенный тюфяк для меня и стойло для моей лошади.
— Все, что у нас есть — к вашим услугам, синьор.
Он вошел в кухню. Женщина показала на угол рядом с. камином.
— Дети могут принести соломы и вы поспите здесь… или в мансарде, где спят мои старшие. Но там холодновато, синьор.
— Здесь будет в самый раз, — ответил Пьер.
Дети кивали, подпрыгивали и вскрикивали после каждого слова матери или синьора. Очевидно, он был желанным гостем.
— А что с моей лошадью?
После этих слов старший из детей, белокурый мальчик лет девяти-десяти взял его за руку и вывел на улицу. Там он махнул рукой.
Пьер увидел отличный амбар с сеном и кивнул в знак одобрения. Он заговорил с ребенком, чьи глаза сияли от восхищения рыцарем.
— Ты уверен, что сможешь завести его в конюшню и расседлать? Сможешь ли ты удержать остальных детей на безопасном расстоянии?
— Си, синьор!
Резким окриком мальчик успокоил братьев и сестер и осторожно взял поводья Баярда. Не почувствовав сопротивления, он повернул коня к амбару и повел его через двор.
Пьер некоторое время постоял в дверях, наблюдая за действиями мальчика, потом засмеялся и вошел в кухню.
— Вы прекрасно обращаетесь с детьми, — сказала хозяйка, глядя на свой выводок. — У вас, несомненно, есть братья и сестры.
— Ни одного.
Она предложила ему суп с превкусными местными хлебцами. Пьер уселся есть, незаметно наблюдая за ней.
— Ваш муж француз или савояр? — наконец спросил он.
— Он родился в Савойе. Теперь трудно сказать, кто он. Мы, жители Пьемонта, один день выражаем преданность Франции, на следующий — императору, и только изредка герцогу Савойскому. А вы, синьор — вы француз?
— Да, — ответил Пьер, прикидывая, как сказать о своей просьбе, — но даже французам временами приходится делить свою преданность. Существует несколько Франций… — она кивала, внимательно разглядывая его. — Я принадлежу к Франции великого адмирала…
— Его превосходительства синьора де Шабо?
— Вы знаете его?
— Конечно. Но ведь это значит, что если вас увидят в Турине, вы будете арестованы за верность Франции адмирала.
Пьер кивнул, благодарный за понимание.
— Но я должен передать записку моему другу в Кастелло. Вы думаете, ваш муж?..
Он вытащил монету и положил на стол. Женщина посмотрела на золотой, но в лице ее не было алчности.
— Это будет опасно для него? — спросила она.
— Нет. Записка совершенно невинная. Вы можете прочитать ее. В ней будет только сказано, что я здесь, и указано мое имя. Потом, если монсеньер д'Эстэн решит арестовать меня…
— Д'Эстэн! — прервала его женщина. — Вы опоздали, синьор. Вчера губернатор был арестован как приспешник адмирала.
Дети вернулись из конюшни и шумно ввалились на кухню.
— Успокойтесь! — крикнула женщина. — И выйдите отсюда!
Она встала, закрыла за ними дверь и вернулась. Пьер помрачнел. Он никак не ожидал ареста д'Эстэна. Это лишь увеличивало опасность и риск.
— Тогда мне придется самому отправиться к другому товарищу, — угрюмо сказал он.
— Но ведь вас арестуют!
— У меня есть маска, к которой я надеялся не прибегать. Но мне нужна ваша помощь. Я должен попросить вас подстричь мои волосы.
— Подстричь вас?
— Да, — мрачно отрезал Пьер. — Я должен быть похож на священника, а это значит, что стрижки не избежать.
Женщина была шокирована.
— Священником… но это святотатство!
— Едва ли, — ответил Пьер. — К тому же, я скоро исповедуюсь, потому что отправляюсь к капеллану.
Она с сожалением посмотрела на его.
— Вы слишком молоды, чтобы быть опорой семьи с семью детьми!
— Бог с вами! — горячо воскликнул он. — Я бы никогда не подверг вас опасности. Если я не вернусь, можете оставить себе все…
— Бог с вами! — всплеснула руками хозяйка в свою очередь. — Я не знаю, что говорю, сеньор. Но мир полон опасности, а сердце матери всегда сжимается при виде юного лица. Давайте начнем…
Это оказалась довольно болезненная процедура. Женщина проявила достаточно ловкости, но ножницы были слишком тупыми, и ей никак не удавалось выстричь на голове Пьера тонзуру.
— Не нужно особенно стараться, — сказал Пьер. — Со времени последней стрижки могло пройти три недели.
— Тогда челка недостаточно короткая. Придется потерпеть.
Наконец она принесла Пьеру осколок зеркала, чтобы он мог осмотреть свою голову.
— Клянусь, что такую прическу я еще никогда не носил! Хотя мой дядя, аббат, несомненно, одобрил бы ее. Вы думаете, понадобится много времени, чтобы мои волосы снова отросли?
— Я знала людей, у которых волосы никогда больше не вырастали до прежней длины.
Пьер скорчил гримасу.
— Типун вам на язык! У меня есть еще дела, в которых тонзура мне совершенно не нужна.
— При вашей любви к детям будет очень жаль, если вам не удастся ее ни на кого излить.
Пьер усмехнулся.
— Не сомневайтесь. Я намереваюсь постараться так же, как и ваш почтенный муж.
Женщина перекрестилась.
— Да услышат вас небеса!
— Моя ряса в чересседельной сумке, а я не хочу, чтобы дети увидели священника вместо рыцаря.
— Я позову их…
— Подождите.
Пьер добавил еще одну монету к той, что уже лежала на столе, но потом, поняв их ненужность, убрал их и повернулся к женщине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78