Киньонес несказанно удивился, обнаружив такие изваяния в доме крещеного христианина: глиняные божки были расставлены по особым нишам и убраны драгоценными камнями и прочими украшениями, каждое из которых имеет определенный смысл и служит для того, чтобы испрашивать у идолов различных милостей и даров. В доме не было ни одного креста, ни одного изображения Богоматери с божественным Младенцем, из чего капитан заключил, что индеец принял крещение только для вида — преступление во сто раз худшее, чем открыто упорствовать в своем заблуждении, ибо лучше вовсе не знать имени Господа, чем произносить его всуе.
Немолодая индеанка, которая была, видимо, старшей из жен Гаспара, забежала вперед и, бросившись между Киньонесом и ложем, на котором лежал ее муж, стала умолять пощадить бедного больного. Сняв с лежащего индейца хлопковое одеяло, Киньонес увидел, что он был ранен в бедро, причем рана загноилась и выглядела весьма скверно. Внимательно осмотрев ее, он сделал вывод, что это пулевое ранение, и, значит, Гаспара ранили испанцы, поскольку в этих краях ружья были только у них. Итак, Киньонес предъявил Гаспару обвинение в том, что он напал на христиан, но тот ничего не ответил, потому что был слишком слаб: постоянные кровотечения, которые случались по нескольку раз в день, лишили его последних сил.
— Ну вот, друзья, перед нами, несомненно, один из тех, кто был ранен в ночь исчезновения Кастильо, — с удовлетворением подытожил Киньонес, а затем обратился к индейцу: — Я вижу, Гаспар, что ты вероломный обманщик, который дважды предал своих друзей-христиан: во-первых, ты по ночам коварно расставлял против них сети, а во-вторых, втайне ты продолжал поклоняться дьяволу, несмотря на то что был окрещен и принят в лоно Святой матери-церкви. За эти преступления ты заслуживаешь виселицы.
Индеец жестом дал понять, что не понимает слов Киньонеса, и бросил взгляд на индеанку, как бы прося ее о помощи, но эта его хитрость была шита белыми нитками, потому что капитан уже знал, что нечестивец расспрашивал Хуана де Саламанку о Красавчике на чистейшем кастильском наречии.
— Оставь свои увертки, Гаспар, — сурово сказал Киньонес, доставая из ножен свою шпагу. — Я знаю, что ты прекрасно понимаешь каждое мое слово.
— Да, это так, — отвечал индеец, увидев, что отпираться дальше бесполезно, — но я вас ничуть не боюсь, потому что я уже на краю смерти — моя рана, которая не перестает кровоточить, причиняет мне такие страдания, что я буду только благодарен вам, если вы меня повесите и тем избавите от мук.
Тогда Киньонес наклонился к индейцу, внимательно осмотрел его бедро, прикоснулся к горячему лбу и заключил:
— От такой болезни, как твоя, не умирают. Надо только извлечь пулю и как следует обработать и зашить рану.
— Неужели это правда? — Глаза индейца заблестели надеждой, когда он услышал, что, быть может, удастся оттянуть тот момент, когда его душе предстоит отправиться в долгое путешествие для встречи с теми омерзительными идолами, которым он поклоняется и которые, как я уже неоднократно говорил, по сути своей не кто иные, как демоны и бесы.
— Уж не думаешь ли ты, что я ошибаюсь? — ответил Киньонес, как всегда неспешно и с расстановкой произнося слова. — Не думаешь ли ты, что христиане плохо знают, как действует их оружие? Уверяю тебя, твою рану можно вылечить. Впрочем, я сейчас прибегну к помощи волшебного устройства, которое я захватил с собой, и ты увидишь, что мои слова подтвердятся.
Тут Киньонес порылся в своей котомке, которую он всегда носил на плече, и бережно достал астролябию. Сделав вид, что смотрит на нее со страхом и трепетом, он торжественно изрек:
— Да, и в самом деле твоя болезнь подлежит исцелению.
Старшая индеанка с любопытством высунулась из-за угла, чтобы рассмотреть волшебный прибор, но, едва завидев астролябию, отпрянула и бросилась к другим женщинам.
— Что это? — спросил Гаспар.
— Это магическое устройство указывает мне, во славу Господа нашего Иисуса Христа, где отыскать целебное средство. В твоем случае оно сообщает, что неподалеку находится дом врача, который тебя вылечит. Смотри сам.
Киньонес установил иглу в такое положение, чтобы ее мог видеть Гаспар, который, приподняв голову, старался получше разглядеть диковинку. Киньонес поворачивал астролябию то вправо, то влево, но игла, к великому изумлению всех присутствовавших индейцев, неизменно указывала на север.
— Видишь, мой волшебный инструмент все время указывает на дом маэстре Хуана, доктора, которого Господь специально избрал для того, чтобы он смог вылечить твою рану, — с ученым видом объяснял индейцу капитан это невиданное чудо.
— Расскажи им все, Гаспар, и христиане вылечат тебя своим магическим искусством, — отважилась вставить словечко индеанка, которой строжайше воспрещалось вмешиваться в мужской разговор, потому что мешики, как известно, ни во что не ставят женщин.
— Помолчи, жена! — закричал на нее Гаспар со всей силой, на которую только был способен.
— Впрочем, эта магия помогает лишь христианам, — предупредил Киньонес. — А ты, как я вижу, только по имени называешься христианином, а в душе все еще почитаешь своих кровавых идолов.
— Не судите по внешности, ваша милость, — взмолилась индеанка, бросаясь в ноги Киньонесу, — в душе Гаспар — христианин, этих идолов он сохранил для меня, но я тоже скоро стану христианкой, потому что поистине велики и удивительны чудеса вашего Бога, Иисуса Христа!
— Ну ладно, — произнес Киньонес, подняв с колен индеанку и удерживая ее рядом с собой. — Я тебе поверю насчет Гаспара, а что касается тебя, женщина, то если ты и впрямь хочешь стать христианкой, то отыщи кого-нибудь из святых братьев, и он окрестит тебя. Я же сам не могу этого сделать, потому что не имею духовного сана. А сейчас, — и он обернулся к лежащему индейцу, — давай, Гаспар, скажи-ка нам, сколько человек замешано в убийстве испанцев?
Гаспар хранил молчание, не отрывая зачарованного взгляда от волшебной иглы.
— Говори, или я сама расскажу им все! — воскликнула индеанка.
— Не важно, кто расскажет, — пояснил Киньонес, — но рассказать необходимо, чтобы наше волшебство подействовало.
Гаспар взглядом разрешил жене говорить, и в этот момент силы совсем оставили его — он откинулся на постель и потерял сознание.
— Сеньор, — обратилась к Киньонесу индеанка, — это Сикотепек, он охотился за головами приятелей моего мужа, и это он главный виновник гибели христиан, которые — я это знаю наверное, сеньор, — тоже были не без греха.
— Все виновные в каком-либо преступлении, и особенно испанцы, должны предстать перед судом его величества императора или Кортеса, что одно и то же, то есть их следует предать в руки правосудия, а не в руки нечестивых индейцев, которые будут приносить их в кровавую жертву своим богам, — прервал ее Киньонес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Немолодая индеанка, которая была, видимо, старшей из жен Гаспара, забежала вперед и, бросившись между Киньонесом и ложем, на котором лежал ее муж, стала умолять пощадить бедного больного. Сняв с лежащего индейца хлопковое одеяло, Киньонес увидел, что он был ранен в бедро, причем рана загноилась и выглядела весьма скверно. Внимательно осмотрев ее, он сделал вывод, что это пулевое ранение, и, значит, Гаспара ранили испанцы, поскольку в этих краях ружья были только у них. Итак, Киньонес предъявил Гаспару обвинение в том, что он напал на христиан, но тот ничего не ответил, потому что был слишком слаб: постоянные кровотечения, которые случались по нескольку раз в день, лишили его последних сил.
— Ну вот, друзья, перед нами, несомненно, один из тех, кто был ранен в ночь исчезновения Кастильо, — с удовлетворением подытожил Киньонес, а затем обратился к индейцу: — Я вижу, Гаспар, что ты вероломный обманщик, который дважды предал своих друзей-христиан: во-первых, ты по ночам коварно расставлял против них сети, а во-вторых, втайне ты продолжал поклоняться дьяволу, несмотря на то что был окрещен и принят в лоно Святой матери-церкви. За эти преступления ты заслуживаешь виселицы.
Индеец жестом дал понять, что не понимает слов Киньонеса, и бросил взгляд на индеанку, как бы прося ее о помощи, но эта его хитрость была шита белыми нитками, потому что капитан уже знал, что нечестивец расспрашивал Хуана де Саламанку о Красавчике на чистейшем кастильском наречии.
— Оставь свои увертки, Гаспар, — сурово сказал Киньонес, доставая из ножен свою шпагу. — Я знаю, что ты прекрасно понимаешь каждое мое слово.
— Да, это так, — отвечал индеец, увидев, что отпираться дальше бесполезно, — но я вас ничуть не боюсь, потому что я уже на краю смерти — моя рана, которая не перестает кровоточить, причиняет мне такие страдания, что я буду только благодарен вам, если вы меня повесите и тем избавите от мук.
Тогда Киньонес наклонился к индейцу, внимательно осмотрел его бедро, прикоснулся к горячему лбу и заключил:
— От такой болезни, как твоя, не умирают. Надо только извлечь пулю и как следует обработать и зашить рану.
— Неужели это правда? — Глаза индейца заблестели надеждой, когда он услышал, что, быть может, удастся оттянуть тот момент, когда его душе предстоит отправиться в долгое путешествие для встречи с теми омерзительными идолами, которым он поклоняется и которые, как я уже неоднократно говорил, по сути своей не кто иные, как демоны и бесы.
— Уж не думаешь ли ты, что я ошибаюсь? — ответил Киньонес, как всегда неспешно и с расстановкой произнося слова. — Не думаешь ли ты, что христиане плохо знают, как действует их оружие? Уверяю тебя, твою рану можно вылечить. Впрочем, я сейчас прибегну к помощи волшебного устройства, которое я захватил с собой, и ты увидишь, что мои слова подтвердятся.
Тут Киньонес порылся в своей котомке, которую он всегда носил на плече, и бережно достал астролябию. Сделав вид, что смотрит на нее со страхом и трепетом, он торжественно изрек:
— Да, и в самом деле твоя болезнь подлежит исцелению.
Старшая индеанка с любопытством высунулась из-за угла, чтобы рассмотреть волшебный прибор, но, едва завидев астролябию, отпрянула и бросилась к другим женщинам.
— Что это? — спросил Гаспар.
— Это магическое устройство указывает мне, во славу Господа нашего Иисуса Христа, где отыскать целебное средство. В твоем случае оно сообщает, что неподалеку находится дом врача, который тебя вылечит. Смотри сам.
Киньонес установил иглу в такое положение, чтобы ее мог видеть Гаспар, который, приподняв голову, старался получше разглядеть диковинку. Киньонес поворачивал астролябию то вправо, то влево, но игла, к великому изумлению всех присутствовавших индейцев, неизменно указывала на север.
— Видишь, мой волшебный инструмент все время указывает на дом маэстре Хуана, доктора, которого Господь специально избрал для того, чтобы он смог вылечить твою рану, — с ученым видом объяснял индейцу капитан это невиданное чудо.
— Расскажи им все, Гаспар, и христиане вылечат тебя своим магическим искусством, — отважилась вставить словечко индеанка, которой строжайше воспрещалось вмешиваться в мужской разговор, потому что мешики, как известно, ни во что не ставят женщин.
— Помолчи, жена! — закричал на нее Гаспар со всей силой, на которую только был способен.
— Впрочем, эта магия помогает лишь христианам, — предупредил Киньонес. — А ты, как я вижу, только по имени называешься христианином, а в душе все еще почитаешь своих кровавых идолов.
— Не судите по внешности, ваша милость, — взмолилась индеанка, бросаясь в ноги Киньонесу, — в душе Гаспар — христианин, этих идолов он сохранил для меня, но я тоже скоро стану христианкой, потому что поистине велики и удивительны чудеса вашего Бога, Иисуса Христа!
— Ну ладно, — произнес Киньонес, подняв с колен индеанку и удерживая ее рядом с собой. — Я тебе поверю насчет Гаспара, а что касается тебя, женщина, то если ты и впрямь хочешь стать христианкой, то отыщи кого-нибудь из святых братьев, и он окрестит тебя. Я же сам не могу этого сделать, потому что не имею духовного сана. А сейчас, — и он обернулся к лежащему индейцу, — давай, Гаспар, скажи-ка нам, сколько человек замешано в убийстве испанцев?
Гаспар хранил молчание, не отрывая зачарованного взгляда от волшебной иглы.
— Говори, или я сама расскажу им все! — воскликнула индеанка.
— Не важно, кто расскажет, — пояснил Киньонес, — но рассказать необходимо, чтобы наше волшебство подействовало.
Гаспар взглядом разрешил жене говорить, и в этот момент силы совсем оставили его — он откинулся на постель и потерял сознание.
— Сеньор, — обратилась к Киньонесу индеанка, — это Сикотепек, он охотился за головами приятелей моего мужа, и это он главный виновник гибели христиан, которые — я это знаю наверное, сеньор, — тоже были не без греха.
— Все виновные в каком-либо преступлении, и особенно испанцы, должны предстать перед судом его величества императора или Кортеса, что одно и то же, то есть их следует предать в руки правосудия, а не в руки нечестивых индейцев, которые будут приносить их в кровавую жертву своим богам, — прервал ее Киньонес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75