в ней даму.
Роллан узнал Тюркуазу и как сумасшедший убежал от виконта и бросился за ней, желая догнать ее…
Это ему долго не удавалось, но, наконец, на площади Баво, когда он думал, что догонит ее, потому что был всего за несколько шагов, коляска повернула на улицу Виль л'Евэк, где и въехала в ворота одного отеля.
Эти ворота затворились именно в ту минуту, когда Леон подбежал к ним. Не помня себя, он крепко дернул за шнурок колокольчика.
Калитка отворилась, и в ней показался человек.
— Что вам надо? . — спросил он.
— Мне нужно поговорить с вашей барыней!
— Положим, — ответил лакей, — но наша барыня имеет привычку принимать только тех, кто называет ее по имени или говорит свое имя…
Эти слова вызвали у Леона глубокий вздох. Он не знал, под каким именем была здесь Женни Гарен.
— В таком случае, — сказал он, — потрудитесь сказать ей, что ее желает видеть человек, которого она хорошо знает, — Леон Роллан.
— Подождите здесь, — предложил лакей, — я сейчас передам барыне о вашем желании.
Прошло около десяти минут, показавшихся Роллану чуть не целым веком.
Наконец человек вернулся назад.
— Барыня, — сказал он, — не знает вас совершенно, но готова принять вас.
У Леона помутилось в глазах. Или это была не его Женни, или она отказывалась от него. Он следовал за лакеем как пьяный, беспрестанно спотыкаясь.
Человек провел его через приемную и, введя в большую гостиную, где были собраны богатства и чудеса новейшей роскоши, указал ему на стул и сказал: — Потрудитесь обождать, барыня сейчас выйдет.
Леону стало казаться, что он помешался — его сразу охватило страшное сомнение, и он уже хотел бежать… но дверь уже отворилась и в ней показалась Тюркуаза.
Леон Роллан вскрикнул. Перед, ним стояла женщина, которую он знал под именем Женни Гарен.
— Женни!.. — прошептал он, подходя к ней.
Но Тюркуаза изобразила собой полное удивление, гордо поклонилась работнику и спросила:
— Вас зовут Леон Роллан?
Эти слова поразили как громом столяра… он посмотрел на стоявшую перед ним молодую женщину и зашатался.
— Мне передали, — продолжала Тюркуаза совершенно хладнокровно, — что вы желаете меня видеть… Что вам угодно?
Она указала ему на стул около камина, а сама села на кушетку, стоявшую подле камина.
— Сударыня… Женни! — прошептал опять Леон.
— Мне кажется, что вы ошибаетесь…
— О! — вскрикнул он, пораженный сходством, — нет, это просто невозможно!.. Женни!.. Это вы!
— Меня зовут не Женни, а Делакур.
— Боже! — прошептал опять Роллан, — но ведь у вас ее голос, ее взгляд…
— Успокойтесь немного, — сказала Тюркуаза, — и потрудитесь посмотреть на меня попристальнее… Вы, конечно, убедитесь тогда, что вы ошибаетесь.
— Нет! Это вы!..
.Она покачала отрицательно головой.
— Мне кажется, — проговорил Леон, — что я действительно начинаю сходить с ума…
— Позвольте, — перебила его Тюркуаза, — что это за особа — Женни Гарен?
— Дочь одного из моих работников… бедная швея…
— Ну, так потрудитесь же взглянуть вокруг себя… И при этом Тюркуаза жестом указала на роскошь, окружавшую ее, и на богатое платье, надетое на ней. Этот довод имел полную силу.
— Наконец, — продолжала Тюркуаза с полным спокойствием, — вы, вероятно, убедились.
Леон поник головой.
Тюркуаза постепенно довела работника до глубокого отчаяния, а потом созналась ему, что она и Женни — одно и то же лицо, но что она скрылась от него, боясь, что он будет презирать ее, если узнает, что она обманывала его и что она совсем не то, за кого выдавала себя.
Леон вне себя бросился перед ней на колени и стал умолять ее не оставлять его…
Тюркуаза, получившая от сэра Вильямса известного рода инструкции, поклялась ему в любви и предложила ему бежать с ней из Парижа в Америку.
Леон согласился, но в эту минуту он вспомнил о своем ребенке:
— Мой ребенок… жена! — прошептал он.
Этого было вполне достаточно, чтобы Тюркуаза ушла от него в другую комнату и заперла за собой дверь. Леон остался, как пораженный громом. В комнате, куда вошла Тюркуаза, находился сэр Вильямс, видевший через отверстие в стене все, что происходило в зале.
— Ну, крошка, — сказал он, когда к нему вошла Тюркуаза, — садись и пиши поскорее письмо этому ослу.
Тюркуаза молча повиновалась.
Сэр Вильямс поторопился продиктовать ей письмо к Леону Роллану, в котором она извещала его, что одна только глубокая любовь к нему заставляет ее снова писать ему; она предлагала снова бежать с ним и притом взять с собой его ребенка, которому она бралась заменить мать.
«Если вы любите меня, то вы должны сделать это сегодня ночью или завтра утром, и мы тотчас же уедем», — было сказано в письме.
Ливрейный лакей подал это письмо Леону, который все еще стоял в зале.
Роллан прочел его и быстро вышел из комнаты.
Сэр Вильямс видел это и, обернувшись к Тюркуазе, сказал ей, чтобы она ехала завтра с Леоном в том почтовом экипаже, который будет стоять у подъезда…
— На первой же станции, — добавил сэр Вильямс, бывший в костюме сэра Артура, — вы получите от почтаря особенную инструкцию.
— А Фернан? — спросила Тюркуаза.
— Вы напишите ему письмо, — ответил сэр Артур и, усадив молодую женщину за письменный стол, продиктовал ей письмо к Фернану следующего содержания:
«Милый Фернан! Так как вы делаете мне сюрпризы, от которых я не имею возможности из любви к вам отказаться, то я нахожу нужным наказать вас. А так как я воображаю, что вы любите меня, то я и думаю, что Лучшее средство, чтобы наказать вас, будет заключаться в том, чтобы изгнать вас хотя бы на несколько часов. Но так как я не могу сделать этого в вашем же доме, то я и прибегаю к другому средству — т. е. изгоняю себя из Парижа на сорок восемь часов. Куда я еду — это тайна! Вот и наказание для вас. В особенности, Фернан, не вздумайте ревновать.
Женни».
Затем сэр Артур простился с Тюркуазой и спокойно вышел из ее отеля.
Он прошел улицу Виль л'Евэк до площади Больвоам, остановил наемную карету, сел в нее и приказал кучеру везти себя в улицу Лаффит. Он ехал к графу де Шато-Мальи.
Сэр Вильямс много думал и занимался в последнее время маркизой Ван-Гоп. Дай Натха и вообще пятимиллионным делом.
Граф был дома, и один в это время. Он только что вернулся с обеда из Английского клуба.
Грум подал ему карточку.
Граф взглянул на нее, вздрогнул и, приказав принять посетителя, велел больше никого не принимать
Сэр Артур не заставил себя долго ждать.
— О-о! — сказал он, входя, — очень рад, любезнейший граф, что застал вас здесь…
— И я тоже, сударь, — заметил граф. подвигая ему кресло.
Сэр Артур сел.
— Я уезжал, — начал он. — и теперь пришел узнать, как идут наши дела?
Граф глубоко вздохнул.
— Ах, my dear, — сказал он, — я ужасно боюсь, что наше дело проиграно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Роллан узнал Тюркуазу и как сумасшедший убежал от виконта и бросился за ней, желая догнать ее…
Это ему долго не удавалось, но, наконец, на площади Баво, когда он думал, что догонит ее, потому что был всего за несколько шагов, коляска повернула на улицу Виль л'Евэк, где и въехала в ворота одного отеля.
Эти ворота затворились именно в ту минуту, когда Леон подбежал к ним. Не помня себя, он крепко дернул за шнурок колокольчика.
Калитка отворилась, и в ней показался человек.
— Что вам надо? . — спросил он.
— Мне нужно поговорить с вашей барыней!
— Положим, — ответил лакей, — но наша барыня имеет привычку принимать только тех, кто называет ее по имени или говорит свое имя…
Эти слова вызвали у Леона глубокий вздох. Он не знал, под каким именем была здесь Женни Гарен.
— В таком случае, — сказал он, — потрудитесь сказать ей, что ее желает видеть человек, которого она хорошо знает, — Леон Роллан.
— Подождите здесь, — предложил лакей, — я сейчас передам барыне о вашем желании.
Прошло около десяти минут, показавшихся Роллану чуть не целым веком.
Наконец человек вернулся назад.
— Барыня, — сказал он, — не знает вас совершенно, но готова принять вас.
У Леона помутилось в глазах. Или это была не его Женни, или она отказывалась от него. Он следовал за лакеем как пьяный, беспрестанно спотыкаясь.
Человек провел его через приемную и, введя в большую гостиную, где были собраны богатства и чудеса новейшей роскоши, указал ему на стул и сказал: — Потрудитесь обождать, барыня сейчас выйдет.
Леону стало казаться, что он помешался — его сразу охватило страшное сомнение, и он уже хотел бежать… но дверь уже отворилась и в ней показалась Тюркуаза.
Леон Роллан вскрикнул. Перед, ним стояла женщина, которую он знал под именем Женни Гарен.
— Женни!.. — прошептал он, подходя к ней.
Но Тюркуаза изобразила собой полное удивление, гордо поклонилась работнику и спросила:
— Вас зовут Леон Роллан?
Эти слова поразили как громом столяра… он посмотрел на стоявшую перед ним молодую женщину и зашатался.
— Мне передали, — продолжала Тюркуаза совершенно хладнокровно, — что вы желаете меня видеть… Что вам угодно?
Она указала ему на стул около камина, а сама села на кушетку, стоявшую подле камина.
— Сударыня… Женни! — прошептал опять Леон.
— Мне кажется, что вы ошибаетесь…
— О! — вскрикнул он, пораженный сходством, — нет, это просто невозможно!.. Женни!.. Это вы!
— Меня зовут не Женни, а Делакур.
— Боже! — прошептал опять Роллан, — но ведь у вас ее голос, ее взгляд…
— Успокойтесь немного, — сказала Тюркуаза, — и потрудитесь посмотреть на меня попристальнее… Вы, конечно, убедитесь тогда, что вы ошибаетесь.
— Нет! Это вы!..
.Она покачала отрицательно головой.
— Мне кажется, — проговорил Леон, — что я действительно начинаю сходить с ума…
— Позвольте, — перебила его Тюркуаза, — что это за особа — Женни Гарен?
— Дочь одного из моих работников… бедная швея…
— Ну, так потрудитесь же взглянуть вокруг себя… И при этом Тюркуаза жестом указала на роскошь, окружавшую ее, и на богатое платье, надетое на ней. Этот довод имел полную силу.
— Наконец, — продолжала Тюркуаза с полным спокойствием, — вы, вероятно, убедились.
Леон поник головой.
Тюркуаза постепенно довела работника до глубокого отчаяния, а потом созналась ему, что она и Женни — одно и то же лицо, но что она скрылась от него, боясь, что он будет презирать ее, если узнает, что она обманывала его и что она совсем не то, за кого выдавала себя.
Леон вне себя бросился перед ней на колени и стал умолять ее не оставлять его…
Тюркуаза, получившая от сэра Вильямса известного рода инструкции, поклялась ему в любви и предложила ему бежать с ней из Парижа в Америку.
Леон согласился, но в эту минуту он вспомнил о своем ребенке:
— Мой ребенок… жена! — прошептал он.
Этого было вполне достаточно, чтобы Тюркуаза ушла от него в другую комнату и заперла за собой дверь. Леон остался, как пораженный громом. В комнате, куда вошла Тюркуаза, находился сэр Вильямс, видевший через отверстие в стене все, что происходило в зале.
— Ну, крошка, — сказал он, когда к нему вошла Тюркуаза, — садись и пиши поскорее письмо этому ослу.
Тюркуаза молча повиновалась.
Сэр Вильямс поторопился продиктовать ей письмо к Леону Роллану, в котором она извещала его, что одна только глубокая любовь к нему заставляет ее снова писать ему; она предлагала снова бежать с ним и притом взять с собой его ребенка, которому она бралась заменить мать.
«Если вы любите меня, то вы должны сделать это сегодня ночью или завтра утром, и мы тотчас же уедем», — было сказано в письме.
Ливрейный лакей подал это письмо Леону, который все еще стоял в зале.
Роллан прочел его и быстро вышел из комнаты.
Сэр Вильямс видел это и, обернувшись к Тюркуазе, сказал ей, чтобы она ехала завтра с Леоном в том почтовом экипаже, который будет стоять у подъезда…
— На первой же станции, — добавил сэр Вильямс, бывший в костюме сэра Артура, — вы получите от почтаря особенную инструкцию.
— А Фернан? — спросила Тюркуаза.
— Вы напишите ему письмо, — ответил сэр Артур и, усадив молодую женщину за письменный стол, продиктовал ей письмо к Фернану следующего содержания:
«Милый Фернан! Так как вы делаете мне сюрпризы, от которых я не имею возможности из любви к вам отказаться, то я нахожу нужным наказать вас. А так как я воображаю, что вы любите меня, то я и думаю, что Лучшее средство, чтобы наказать вас, будет заключаться в том, чтобы изгнать вас хотя бы на несколько часов. Но так как я не могу сделать этого в вашем же доме, то я и прибегаю к другому средству — т. е. изгоняю себя из Парижа на сорок восемь часов. Куда я еду — это тайна! Вот и наказание для вас. В особенности, Фернан, не вздумайте ревновать.
Женни».
Затем сэр Артур простился с Тюркуазой и спокойно вышел из ее отеля.
Он прошел улицу Виль л'Евэк до площади Больвоам, остановил наемную карету, сел в нее и приказал кучеру везти себя в улицу Лаффит. Он ехал к графу де Шато-Мальи.
Сэр Вильямс много думал и занимался в последнее время маркизой Ван-Гоп. Дай Натха и вообще пятимиллионным делом.
Граф был дома, и один в это время. Он только что вернулся с обеда из Английского клуба.
Грум подал ему карточку.
Граф взглянул на нее, вздрогнул и, приказав принять посетителя, велел больше никого не принимать
Сэр Артур не заставил себя долго ждать.
— О-о! — сказал он, входя, — очень рад, любезнейший граф, что застал вас здесь…
— И я тоже, сударь, — заметил граф. подвигая ему кресло.
Сэр Артур сел.
— Я уезжал, — начал он. — и теперь пришел узнать, как идут наши дела?
Граф глубоко вздохнул.
— Ах, my dear, — сказал он, — я ужасно боюсь, что наше дело проиграно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32