Он -- бродячая коллекция анекдотов. Всегда наступает такой момент, когда пора рассказывать анекдоты. После четвертой перед пятой. Анекдоты делятся на подвиды. Есть неприличные. Есть похабные. Про ежей. Почти все анекдоты -- смешные.
-- Русский живет внутри анекдота, -- говорил Серый. -- Ползает по его внутренней склизкой поверхности. Ты начитался всяких Бердяевых, всяких маркизов, блядь, де Кюстинов, и думаешь -- банку вскроешь. Француз -вскрытая банка, а русский -- это когда она вспухла и внутри бродит от томатного соуса. Ты вот мне подай любой другой народ, который так соком гнилым заплыл. А ты говоришь -- иностранцы.
Я стал думать над его словами.
Россия -- мать анекдотов. Мы создали государство-анекдот. Когда позолоченный пафос сходит, остается один анекдот. Что значит жить в анекдоте? Анекдот -- русский жанр, неизданные произведения. Непечатность русского анекдота идет от его изначального неприличия, которое, в свою очередь, отражает изначальное неприличие русской жизни. В России все неприлично. Неприлично рождение. Неприлична смерть. Неприлична власть. Неприличен народ.
Сделать что-нибудь неприличное -- высшее приличие. Все остальное в системе русского мира не считается и даже
не учитывается. Гоголь стоит на анекдоте и не развенчивает его. То же самое у Платонова -- анекдотические страсти. Другие -- пафосные -интеллигентские -- писатели, может быть, и нужны, но они не свои. Свой -неприличен. Свой перднет. Свой насрет. Свой, наконец, убьет. Но если он убьет внутри анекдота, он будет прощен. Чаадаев негодовал, что анекдот Гоголя нравится, а его собственные горькие мысли -- нет. Гоголь -- не сумасшедший, а он, Чаадаев, ходит по городу умалишенным.
Русский анекдот группируется вокруг знаковых фигур по экономии материала, но о ком бы, о чем бы он ни был, он -- о несостоявшемся существовании, то есть о каждом из нас. Вот почему в России все неанекдотическое темнеет и стирается, а анекдот, даже самый старинный и не очень ясный, остается жить. Русская история состоит из анекдотов больше, чем из летописей. Чтобы быть адекватным России, нужно превратиться в чрезвычайную и полномочную эманацию анекдота и поступать соответственно.
Русский смех -- поощрение нарушения. Все герои анекдота поступают не по правилам, но потому и смешно, отчего вызывают двойное чувство: отторжения и признания. Они высмеиваются; тем самым отчуждаются, но, по сути, на них ложится тень нашего понимания. Через анекдот происходит одомашнивание русского мира.
Русский ценится по анекдоту. Правильно рассказал -- значит, свой. Чужой не умеет рассказывать анекдотов. Чужой обязательно проколется. Через анекдот идет взаимопонимание. Доверие. Близость. Деловые партнеры, влюбленные рассказывают анекдоты. Анекдот рассказан -- выслушан -- на человека нельзя обижаться. Это грех. Он прошел в свои. Ему, девушка, надо "дать". Каждое наше действие со
держит в себе зародыш анекдота. Как и бездействие. Провалиться за пределы анекдота -- значит выпасть из русского мира.
Власть преследовала анекдот как попытку разгерметезировать ее миф. Анекдот развенчивает. Он -- дело. Но он развенчивает и того, кто рассказывает анекдот. Потому что анекдот примиряет с действительностью. Анекдот ободряет. Он откладывает решение вопроса на неопределенное время. Анекдот -- это русская церковь. Это конфессия.
Русские рассказывают друг другу анекдоты, чтобы поразмяться в смехе, прежде всего над собой, но есть предел, за который анекдот не выходит. Француз, американец, немец в анекдоте всегда хуже русского. Ясное дело: они в анекдоте неанекдотичны. Они ищут линию поведения. Русский -- без линии.
Анекдот -- единственная форма русского самопознания. Род терапии. Больше того, род выживания. С другой стороны, это род отчаяния. Любимые герои анекдота -- элита бестолковых людей. Бестолковщина не раздражает, а стимулирует. Не сообразили, не предусмотрели -- нарвались на реальность. Опростоволосились, опозорились. И смех, и грех. Мы коллективно бестолковы. Соборно -- без головы. Взялись за что-нибудь -- не получилось.
Вот -- анекдот. И почему мы так легко смеемся над собой? Но это -- не просто. Мы не любим; когда нам не прощают бестолковщины. Мы бестолковы в высоком смысле презрения к поверхности жизни. Это русская ценность -бестолковщина.
Анекдочивание каждого акта жизни есть форма ее проживания. Без анекдота русское существование было бы невозможно. Что же тогда заложено в голову русского, если он все видит через призму анекдота?
Русское слово подыгрывает анекдоту. В русском синтаксисе спрятан эмбрион анекдота. Анекдотический вирус. Избыточное воображение и недостаточная рефлексия. Из мира выхватывается и развивается до предела его несуразность.
Чукча -- гиперболизация русской бестолковщины, гипербестолковщина, которая, с русской позиции, кажется тотальной, а русские выходят умеренно разумными существами. Мы подставляем чукчей, беспомощно стремясь сократить беспредел собственной бестолковщины. То же самое, вроде бы, обереуты. Они довели до предела принцип интеллигентной бестолковщины. Культуру обокрали. И они крикнули страшным криком. Но анекдот не кричит. Даже не разговаривает. Он мычит и смеется, пережевывая культуру.
облом
Облом -- пещерный бог, прародитель Серого.
самопознание
-- Серый!
-- Ну?
-- Познай самого себя!
-- Это как? -- прищурился Серый.
-- Это как? -- прижал уши Серый.
-- Ты чего? -- не понял он.
интеллигенция
У меня с интеллигенцией вкусовая несостыковка. Интеллигенция любит арбузы, а я -- винегрет. Она -- за разум, а я -
за океанский бриз. Интеллигенция любит повести, а я -- рекламные щиты.
Интеллигенция -- секта борцов за народное счастье. У интеллигенции всегда одно и то же: как самодержавие, так плач по народу. А как революция -- русские свиньи. Интеллигенция подослала мне привет от учителя жизни.
-- Нельзя ли Серого использовать в мирных целях? -- спросили заговорщики.
-- Зачем? -- спросил я.
-- На благо народа.
-- Да распустите вы этот колхоз, -- отозвался я.
-- Если вы нам не поможете, -- сказала интеллигенция, -- мы вам больше не подадим руки.
Я засунул руки в карманы, а интеллигенция спрятала руки за спину.
как выйти из народа
Павел вышел из народа, а его отец, пьяница и драчун, так и не вышел. Павел осмыслил себя в осмыслении нужд народа. Это революционный выход из народа в романе Горького "Мать".
Второй, религиозный, выход из народа -- выбор монашества, сектанства, любой другой религиозной активности.
Третий -- бандитский. Бандит, принимающий самостоятельные решения, видящий свои интересы, поощряющий свои желания, скрывающийся от погони -расторможенный человек, то есть уже не народ. Народ любит такой выход из самого себя больше других и с удовольствием поет блатные песни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
-- Русский живет внутри анекдота, -- говорил Серый. -- Ползает по его внутренней склизкой поверхности. Ты начитался всяких Бердяевых, всяких маркизов, блядь, де Кюстинов, и думаешь -- банку вскроешь. Француз -вскрытая банка, а русский -- это когда она вспухла и внутри бродит от томатного соуса. Ты вот мне подай любой другой народ, который так соком гнилым заплыл. А ты говоришь -- иностранцы.
Я стал думать над его словами.
Россия -- мать анекдотов. Мы создали государство-анекдот. Когда позолоченный пафос сходит, остается один анекдот. Что значит жить в анекдоте? Анекдот -- русский жанр, неизданные произведения. Непечатность русского анекдота идет от его изначального неприличия, которое, в свою очередь, отражает изначальное неприличие русской жизни. В России все неприлично. Неприлично рождение. Неприлична смерть. Неприлична власть. Неприличен народ.
Сделать что-нибудь неприличное -- высшее приличие. Все остальное в системе русского мира не считается и даже
не учитывается. Гоголь стоит на анекдоте и не развенчивает его. То же самое у Платонова -- анекдотические страсти. Другие -- пафосные -интеллигентские -- писатели, может быть, и нужны, но они не свои. Свой -неприличен. Свой перднет. Свой насрет. Свой, наконец, убьет. Но если он убьет внутри анекдота, он будет прощен. Чаадаев негодовал, что анекдот Гоголя нравится, а его собственные горькие мысли -- нет. Гоголь -- не сумасшедший, а он, Чаадаев, ходит по городу умалишенным.
Русский анекдот группируется вокруг знаковых фигур по экономии материала, но о ком бы, о чем бы он ни был, он -- о несостоявшемся существовании, то есть о каждом из нас. Вот почему в России все неанекдотическое темнеет и стирается, а анекдот, даже самый старинный и не очень ясный, остается жить. Русская история состоит из анекдотов больше, чем из летописей. Чтобы быть адекватным России, нужно превратиться в чрезвычайную и полномочную эманацию анекдота и поступать соответственно.
Русский смех -- поощрение нарушения. Все герои анекдота поступают не по правилам, но потому и смешно, отчего вызывают двойное чувство: отторжения и признания. Они высмеиваются; тем самым отчуждаются, но, по сути, на них ложится тень нашего понимания. Через анекдот происходит одомашнивание русского мира.
Русский ценится по анекдоту. Правильно рассказал -- значит, свой. Чужой не умеет рассказывать анекдотов. Чужой обязательно проколется. Через анекдот идет взаимопонимание. Доверие. Близость. Деловые партнеры, влюбленные рассказывают анекдоты. Анекдот рассказан -- выслушан -- на человека нельзя обижаться. Это грех. Он прошел в свои. Ему, девушка, надо "дать". Каждое наше действие со
держит в себе зародыш анекдота. Как и бездействие. Провалиться за пределы анекдота -- значит выпасть из русского мира.
Власть преследовала анекдот как попытку разгерметезировать ее миф. Анекдот развенчивает. Он -- дело. Но он развенчивает и того, кто рассказывает анекдот. Потому что анекдот примиряет с действительностью. Анекдот ободряет. Он откладывает решение вопроса на неопределенное время. Анекдот -- это русская церковь. Это конфессия.
Русские рассказывают друг другу анекдоты, чтобы поразмяться в смехе, прежде всего над собой, но есть предел, за который анекдот не выходит. Француз, американец, немец в анекдоте всегда хуже русского. Ясное дело: они в анекдоте неанекдотичны. Они ищут линию поведения. Русский -- без линии.
Анекдот -- единственная форма русского самопознания. Род терапии. Больше того, род выживания. С другой стороны, это род отчаяния. Любимые герои анекдота -- элита бестолковых людей. Бестолковщина не раздражает, а стимулирует. Не сообразили, не предусмотрели -- нарвались на реальность. Опростоволосились, опозорились. И смех, и грех. Мы коллективно бестолковы. Соборно -- без головы. Взялись за что-нибудь -- не получилось.
Вот -- анекдот. И почему мы так легко смеемся над собой? Но это -- не просто. Мы не любим; когда нам не прощают бестолковщины. Мы бестолковы в высоком смысле презрения к поверхности жизни. Это русская ценность -бестолковщина.
Анекдочивание каждого акта жизни есть форма ее проживания. Без анекдота русское существование было бы невозможно. Что же тогда заложено в голову русского, если он все видит через призму анекдота?
Русское слово подыгрывает анекдоту. В русском синтаксисе спрятан эмбрион анекдота. Анекдотический вирус. Избыточное воображение и недостаточная рефлексия. Из мира выхватывается и развивается до предела его несуразность.
Чукча -- гиперболизация русской бестолковщины, гипербестолковщина, которая, с русской позиции, кажется тотальной, а русские выходят умеренно разумными существами. Мы подставляем чукчей, беспомощно стремясь сократить беспредел собственной бестолковщины. То же самое, вроде бы, обереуты. Они довели до предела принцип интеллигентной бестолковщины. Культуру обокрали. И они крикнули страшным криком. Но анекдот не кричит. Даже не разговаривает. Он мычит и смеется, пережевывая культуру.
облом
Облом -- пещерный бог, прародитель Серого.
самопознание
-- Серый!
-- Ну?
-- Познай самого себя!
-- Это как? -- прищурился Серый.
-- Это как? -- прижал уши Серый.
-- Ты чего? -- не понял он.
интеллигенция
У меня с интеллигенцией вкусовая несостыковка. Интеллигенция любит арбузы, а я -- винегрет. Она -- за разум, а я -
за океанский бриз. Интеллигенция любит повести, а я -- рекламные щиты.
Интеллигенция -- секта борцов за народное счастье. У интеллигенции всегда одно и то же: как самодержавие, так плач по народу. А как революция -- русские свиньи. Интеллигенция подослала мне привет от учителя жизни.
-- Нельзя ли Серого использовать в мирных целях? -- спросили заговорщики.
-- Зачем? -- спросил я.
-- На благо народа.
-- Да распустите вы этот колхоз, -- отозвался я.
-- Если вы нам не поможете, -- сказала интеллигенция, -- мы вам больше не подадим руки.
Я засунул руки в карманы, а интеллигенция спрятала руки за спину.
как выйти из народа
Павел вышел из народа, а его отец, пьяница и драчун, так и не вышел. Павел осмыслил себя в осмыслении нужд народа. Это революционный выход из народа в романе Горького "Мать".
Второй, религиозный, выход из народа -- выбор монашества, сектанства, любой другой религиозной активности.
Третий -- бандитский. Бандит, принимающий самостоятельные решения, видящий свои интересы, поощряющий свои желания, скрывающийся от погони -расторможенный человек, то есть уже не народ. Народ любит такой выход из самого себя больше других и с удовольствием поет блатные песни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44