Моя комната — не больше десяти квадратных футов и, когда ставят мою складную кровать, едва можно протиснуться между ней и камином. Казалось бы, в середине лета нет никакой нужды топить камин, но климат здесь столь холодный, что ясень, посаженный хозяином перед моим окошком, только начинает зеленеть, и я не ложусь спать без того, чтобы не нагреть постель.
Что до воды, которая, как говорят, обладает удивительной целебной силой, я один раз испробовал ее, и первый же глоток отбил у меня всякую охоту пользоваться сим лекарством. Одни говорят, что пахнет она тухлыми яйцами, другие — нечищеным ружьем. Полагают, будто она пропитана серой, и доктор Шоу в своей книге о минеральных водах пишет, что видел в источнике куски серы. Pace tanti niri . Что до меня, то я не заметил ничего похожего на серу ни в источнике, ни около него и не слышал, чтобы когда-нибудь находили в воде серу. Касательно же запаха, то, ежели я могу полагаться на свои чувства, он напоминает запах гнилой морской воды, а ее соленый вкус показывает, что сия минеральная вода есть просто соленая вода, застоявшаяся в недрах земли.
Я должен был зажимать нос одной рукой, поднося другой рукой стакан воды ко рту, и, проглотив воду, насилу мог удержаться, чтобы меня не стошнило. Последствия были таковы: тошнота, резь в животе и ужасное отвращение. И теперь, когда я вспоминаю о воде, меня мутит. В какие только заблуждения не впадают люди, увлекаясь всякими чудачествами! Я почт уверен, что сия вода обязана своей славою тому, что у нее столь противный вкус и запах. По такой же аналогии некий немецкий доктор ввел в matelia medical цикуту и другие яды. Я убежден, что все исцеления, которые приписывают водам Хэрроугейта, могли быть достигнуты столь же успешно, но только более приятным образом, внутренним и наружным употреблением морской воды. К тому же морская вода значительно менее противна на вкус и по запаху, не столь сильно послабляет и кеда более целительна.
Два дня назад ездили мы к проживающему в этом графстве сквайру Бардоку, который женился на двоюродной сестре моего отца, получив от нее в приданое тысячу фунтов в год доходу. Сей джентльмен известен в парламенте как противник министерства и, располагая большим состоянием, почитает своей заслугой жить в деревне и соблюдать старое английское гостеприимство. Скажу мимоходом, сие выражение употребляется часто самими англичанами устно и письменно, но мне никогда не приходилось слышать, чтобы его употребляли в других странах иначе как в насмешку. Что до наших предков, то мне было бы куда приятнее, ежели бы об этом гостеприимстве упоминалось в воспоминаниях чужеземцев, которые посетили нашу страну и могли о нем правильно судить, но отнюдь не в разговорах и в сочинениях современных англичан, которые описывают его только по умозрению и по догадке.
Доподлинно известно, что, на взгляд чужеземцев, мы решительно лишены этой добродетели, и в бытность мою за пределами отечества я повсюду встречал знатных особ, которые жаловались, что в Великобритании они не нашли гостеприимства. Когда француз, итальянец или немец, который, принимая у себя дома и угощая англичанина, потом встречает в Лондоне своего гостя, сей последний приглашает его на обед в «Голову сарацина», в «Голову турка», в «Голову борова» или какого-нибудь «медведя», угощает сырой говядиной и маслом, поит дрянным портвейном и дозволяет ему внести при расплате свою долю.
Но не будем уклоняться в сторону, к чему я был вынужден, побуждаемый заботой о чести моего отечества. Наш йоркширский родственник во время оно был страстным охотником на лис, но теперь слишком разжирел и не может скакать через рвы и изгороди; однако он все еще держит свору собак, которые не остаются без дела, и каждый вечер ловчий рассказывает ему с преглупой важностью обо всем, что случилось за день на охоте. В это время один из конюхов скребет жирное тело хозяина. Сей конюх, мне кажется, привыкши скрести только тех животных, которые содержатся в конюшне, отрастил себе ногти так, что каждый раз, когда он проводил ими по телу, появлялась кровавая полоса. Он надеялся таким способом избавиться от этой неприятной обязанности, но надежды его не оправдались. Хозяин объявил, что никто в семействе не умеет так чесать, как сей конюх, и теперь не позволяет другим слугам прикоснуться ногтями к своему телу.
Жена сквайра весьма чванная, но ее нельзя назвать чопорной или недоступной. Она принимает тех, кто беднее ее, но принимает с надменной учтивостью и полагает, будто имеет право говорить с ними с оскорбительной вольностью, для чего никогда не упускает случая дать им понять, что всегда помнит, насколько она превосходит их богатством. Короче, ни об одном человеке она не говорит с доброжелательством, и нет у нее ни единого друга во всем мире.
Супруг ненавидит ее смертельно, и, хотя иной раз зверь в нем так силен, что он добивается своего, но обычно он подчиняется ее власти, и как школьник боится плети, так и он боится ее языка. С другой стороны, она опасается слишком его раздражать, дабы он не сделал отчаянной попытки освободиться от ее ига. И потому она спокойно взирает на то, как он ежедневно доказывает свою любовь к вольностям английского помещика, — другими словами, делает и говорит за столом все, что заблагорассудится его грубой натуре или приходится по вкусу.
Дом хоть и велик, но нет в нем ни красоты, ни уюта. Походит он на большую гостиницу, полную постояльцев, которые обедают у владельца поместья за его столом, уставленном яствами и напитками; но мой хозяин кажется здесь не на месте, и я скорей предпочел бы питаться вместе с отшельником орехами, чем вкушать дичь с боровом. Лакеев здесь можно сравнить со слугами в харчевне, ежели бы они были менее жадны и более услужливы, но они столь грубы, нерадивы и алчны, что я мог бы лучше и дешевле пообедать в «Звезде и подвязке» на Пелл Мелл, чем у родственника моего в йоркширском замке.
У сквайра есть не только жена, бог послал ему также и сына; он только что вернулся из Италии, ему двадцать два года, он отменный скрипач и любитель искусства и не упускает случая выражать отцу своему величайшее презрение.
По прибытии нашем сюда мы застали в доме гостей-иностранцев, заехавших к сему виртуозу, с которым они познакомились в Спа. Это был граф де Мельвиль с супругой, направлявшиеся в Шотландию. С мистером Бардоком приключилась беда, почему я вместе с графом собирался удалиться, но молодой джентльмен и его родительница настаивали на том, чтобы мы остались обедать, и столь мало были обеспокоены случившимся, что мы приняли приглашение. Накануне ночью сквайра привезли в его карете, голова у него была разбита, он словно оцепенел и лишился языка.
Вызвали деревенского аптекаря, по фамилии Грив, жившего в соседней деревне, тот пустил ему кровь, положил к его голове припарку и объявил, что у него нет горячки и не приметно никаких опасных признаков, кроме того, что он лишился речи, ежели он в самом деле не может говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124