Он еще раз посмотрел на нас, и в это время какое-то недоумение появилось на его лице.
— Да, это так! Их лица мне очень знакомы.
— Возьмем их на судно, мсье, — сказал худой человек с черными глазами.
Он держал большой портфель под мышкой; потом я узнал, что это был живописец по имени де Мойн. Цель его была нарисовать этих двух дикарей, к чему он приступил, как только мы очутились на палубе. Этот рисунок до сих пор сохранился в Брео.
Через короткое время мы стояли на палубе между этими людьми, которые говорили о нас, не подозревая, что мы понимаем их разговор. Де Лодоньер пытался объясниться с Мартином знаками, но мой друг притворялся, что ничего не понимает, так что в конце концов тот вынужден был отказаться от переговоров.
— Это, очевидно, невежественный и грубый дикарь, от которого ничего не добьешься, — заметил он.
— Нет, мсье, я думаю, что в данном случае вы ошибаетесь, — сказал Мартин по-французски. — Я полагаю, что от этих двух дикарей можно узнать больше, чем ото всех остальных дикарей Нового Света.
Наступил момент изумленного молчания.
Лодоньер сделал шаг вперед и стал пристально всматриваться в Мартина.
— Мартин Белькастель! — воскликнул он. — Я не верю своим глазам. И молодой де Брео! Ведь первые колонисты, оставшиеся в живых, рассказали, что вы погибли, затерявшись в лесу.
Он обнимал нас, громко выражая свою радость.
— Мне казалось странным, — заметил он потом, — что у вас бороды, так как до сих пор я не встречал дикарей с растительностью на лице.
Смеясь над шуткой Мартина, все толпились около нас, с большим интересом рассматривали наши одежды и оружие.
Мартин рассказал о нашей жизни у дикарей, но не упоминал о причине, заставившей нас оставить форт Карла. По своему обыкновению, он очень скромно говорил о своих подвигах и преувеличивал мои, чем заставлял меня краснеть, в особенности, когда де Лодоньер похвалил меня за мою храбрость. Де Жонвиль, горячий искатель приключений, сетовал на свою судьбу, заставившую его отправиться обратно во Францию вместо того, чтобы остаться в колонии. Когда Мартин кончил, я стал рассказывать, как Мартин спас меня, когда я попал в море, и про историю с медведем. Он отшучивался, но по глазам его я видел, что это ему было приятно.
Мы, в свою очередь, узнали о многих интересных событиях, происшедших во Франции за время нашего отсутствия. Они рассказали нам об избиении гугенотов спустя несколько дней после нашего отплытия; о том, что после этого война возобновилась с еще большей жестокостью. Де Колиньи и де Конде были разбиты у Дро в декабре 1562 года, менее чем через год после нашего ухода. Франция до сих пор представляет собою два больших вооруженных лагеря — католики против гугенотов, брат против брата, друзья против друзей; а Гизы и королева-мать управляют Францией с фанатической жестокостью. Адмирал де Колиньи еще до сих пор лелеет мечту о Новой Франции, чем и объясняется вторичная экспедиция в Новый Свет, возглавляемая де Лодоньером; адмирал все еще строит планы об убежище для преследуемых гугенотов. Гизы были против основания колонии, но слабый король, который очень любил де Колиньи, одобрял это предприятие и поощрял его планы. Единственной приятной новостью было то, что наш самый опасный враг — Франсуа де Гиз умер и его брат Карл, хилый человек, теперь стал герцогом де Гизом.
Мы узнали от де Лодоньера об оставшихся в живых первых колонистах, как они на дырявом судне собственной конструкции носились по океану, умирая с голоду, пока, наконец, не были подобраны английским судном. Большинство из них были высажены на берег Франции. Они-то и доложили де Колиньи, что Мартин и я захвачены краснокожими. Они также сообщили, что капитан де ла Пьерра умер от злокачественной лихорадки, а неудачный урожай заставил их оставить остров. Мартин молча выслушал это сообщение, и я последовал его примеру.
Представив нам всех остальных из его компании, которых мы еще не знали, де Лодоньер посоветовался с нами о возможности основать колонию у реки Мая. Он сомневался в пригодности той местности, которая лежит к югу от нас, вблизи владений Испании, и которую испанцы называют «Флорида» (цветущая) за ее бесконечные поля, покрытые цветами всевозможных красок и оттенков.
Мы сошли на берег и вместе с присоединившимися к нам с других судов стали исследовать прилегающую местность. За песчаным холмом находилось значительное пространство, пригодное для земледелия.
Главные руководители решили остаться здесь, огородить некоторое пространство, построить жилища и назвать это место фортом «Каролина».
В ближайший же день приступили к работе.
Мы поговорили с де Лодоньером о нашем сильном желании возвратиться во Францию с первым судном, которое направится в обратный путь. Он обещал исполнить нашу просьбу, но заметил при этом, что еще немало времени пройдет, пока будет возможность осуществить ее. Мы были очень огорчены этим сообщением, так как лелеяли надежду быть не позже, чем через месяц, по дороге на родину; но предстояло очень много работы для того, чтобы суда были в состоянии снова пуститься в плавание, и поневоле пришлось примириться с этим.
В ближайший день де Лодоньер предложил Мартину и мне отправиться к вождю дикарей Сатурионе в качестве послов от его имени. Он хотел, чтобы мы предупредили краснокожих о наших мирных намерениях и о причинах, заставивших нас обосноваться на этом берегу. Мы с великой радостью согласились взять на себя эту миссию, надеясь успешно ее выполнить и через неделю быть обратно.
Когда мы сообщили Сатурионе о прибытии белых людей и об их миролюбивых намерениях, он уверил нас в своем доброжелательстве и просил передать нашему командиру, что скоро сам явится приветствовать французов в своей стране. Нам он выразил свое сожаление по поводу того, что мы его оставляем, и преподнес нам много подарков — в виде одежды из перьев и оленьей кожи.
Наша миссия продолжалась неделю, как мы и предполагали. В это время я много думал о причинах, заставивших Мартина скрыть правду о событиях на форте Карла. Когда я об этом заговорил с ним, он ответил мне с кривой улыбкой, что молчание всегда золото, в особенности, когда не знаешь истинного положения вещей.
— Мы должны помнить, — сказал Мартин, и голос его странно прозвучал в девственной тишине, царившей вокруг нас, — что мы имеем врагов, особенно одного — этого жирного человека, исчадие ада, который своим одним глазом видит больше, чем другой двумя. У него какие-то тайны, и нам надо быть настороже. Без сомнения, вся эта история о событиях в форте Карла создана хитрым умом Мишеля Берра.
— Мишель Берр, вероятно, теперь во Франции и в настоящее время ничего не может нам сделать, — ответил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51